Она знала, что Эстер тоже пытается завоевать премию. Позаимствовать что-нибудь из сочинения первоклассницы она, без сомнения, не осмелится, но, прослушав образцовое произведение, конечно, падет духом и откажется от смелой затеи состязаться с таким мастером слова. Рассудив таким образом, Дора решила осчастливить Эстер и пригласила ее после обеда в беседку.

Эстер предполагала посвятить предстоящий полупраздник своей собственной работе, но, все еще находясь под влиянием Доры, не решилась отказать подруге.

– Эстер, – начала Дора, когда они встретились в беседке, – ты здесь единственная ученица, которой я могу довериться. Мне пришла в голову чрезвычайно оригинальная мысль. Боюсь только, милая девочка, что ты будешь совсем обескуражена и не захочешь продолжать своего сочинения. Положим, это для тебя хорошая практика, но все-таки с твоей стороны было опрометчиво состязаться со мной по одному предмету и претендовать на ту же премию.

– Мне можно прочитать твое сочинение? О, как мне это интересно! Что до меня, то даже если я и не получу премии, не буду раскаиваться в том, что начала писать. Эта работа доставляет мне столько удовольствия.

– А какую тему ты выбрала?

– Я планирую написать небольшой очерк о Марии Антуанетте.

– Ах, милая, это такая заезженная тема. Впрочем, не буду лишать тебя иллюзий. Теперь слушай: я хочу изобразить картину жизни и называю мое сочинение «Река». Слушай, как начинается. Я почти наизусть знаю: «Когда наш взгляд останавливается на чистом, прозрачном ручье, когда мы любуемся играющими на поверхности его лучами солнца…» Лучше читай вслух сама, а я буду слушать. У тебя такой приятный голос.

Эстер открыла коричневую обложку и собралась было читать. Но, пробежав первую строчку, она с удивлением взглянула на подругу.

– Ты сказала, что сочинение называется «Река»?

– Да, точнее «Изгибы благородной реки».

– Странно. Тут оно озаглавлено «Блуждание мутного ручья». И начинается так: «Когда наше печальное око останавливается на мутной воде, в которую не может проникнуть даже солнце…» Вряд ли это твое сочинение, Дора, хотя почерк как будто бы твой.

Дора, густо покраснев, выхватила рукопись из рук Этти и начала поспешно ее просматривать. Увы, сомнений не было. После заглавия «Блуждание мутного ручья» шла довольно ловкая пародия на ее сочинение. Сходство почерка было удивительное. Коричневая обложка была та же самая, бумага вроде бы тоже. Лихорадочно переворачивая страницы, Дора заметила, что изменены были только первые пять страниц, на остальных же стояли поставленные ею номера. Дора пришла в полное смятение и в первую минуту не могла вымолвить ни слова. Щеки ее пылали, руки подрагивали. Наконец, вскочив на ноги, она остановилась перед испуганной Эстер и заговорила:

– Ты должна помочь мне, Эстер. Ведь это ужасное, возмутительное мошенничество. Какая низость! Рыться в моем столе, выкрасть работу, над которой я столько трудилась, безжалостно исказить мой изящный, могу сказать гениальный… да, гениальный слог… Эстер, что же ты молчишь? Уставилась на меня и молчишь!

– Я поражена… Почерк совсем как твой.

– Мой почерк? Да ты с ума сошла! Это жалкое подражание моему почерку. Ты могла бы, кажется, знать мой почерк. Ты, которой я доверяла, которую отличала, потому что думала, что между нами есть родство душ, ты говоришь такие нелепости, что это мой почерк. Посмотри хорошенько, Эстер Торнтон, разве я пишу такое «т»? А это «б» с завитушками! Я согласна, что посторонний человек может, пожалуй, найти сходство, но не ты, Эстер! Я этого от тебя не ожидала.

Эстер, разглядев внимательно «т» и «б», была вынуждена признать, что Дора так не пишет.

– Это ловкая подделка, – продолжала Дора. – Столь злобное намерение повредить ближнему может быть свойственно только низкой душе. Эстер, здесь в последнее время процветает несправедливость, но шутить с собой я никому не позволю. Эта история непременно должна быть расследована. Если нужно, я попрошу вмешаться отца. Нанесенное мне оскорбление не должно остаться безнаказанным. Я сейчас же все расскажу мисс Гуд и мисс Дейнсбери, а миссис Виллис узнает по приезде, какую змею в лице Энни Форест она пригрела на своей груди.

– Постой, Дора… – Эстер тоже вскочила с места.

Внезапная догадка пронизала ее мозг, и она собиралась заговорить, но одно обстоятельство удержало ее: издали она увидела Нэн, бежавшую с распростертыми объятиями навстречу Энни. Энни наклонилась, и детские руки обняли ее за шею. Потом Энни пошла дальше, а девочка долго смотрела ей вслед и только потом подала руку няне. Вся сцена заняла не более минуты, но этого было достаточно, чтобы сердце Эстер замерло. Она скорбно поджала губы и снова села.

– Что с тобой Эстер? Ты что-то начала говорить. Ты что-то знаешь? – допрашивала Дора.

– Я только хотела сказать, что у тебя нет доказательств вины Энни Форест.

– Уж не собираешься ли ты защищать эту гадкую девчонку? Я удивляюсь тебе, Эстер. Она чуть не убила твою сестру, украла у тебя ее любовь… Ты видела, как сейчас Нэн к ней бежала? Никогда она не целовала тебя так горячо!

– Да-да, я знаю, – Эстер отвернулась и прижалась лбом к холодным перилам.

– Этти, справедливость будет восстановлена, когда эту особу исключат из школы, – с этими словами Дора погладила Эстер по плечу, взяла подложное сочинение и вышла в сад.

Эстер осталась в тенистой беседке одна. В этот чудный весенний день, когда птички так сладко пели и легкий ветерок освежал горячие щеки, в ее душе происходила борьба добра со злом.

У Эстер было много недостатков, но она была честной и правдивой девочкой. Никогда в своей жизни она не лгала. Она очень хорошо понимала, но без трепета не могла даже думать о том, что в ее власти оправдать Энни. Трудно было представить себе, как глупой Сьюзи Драммонд удалось придумать столь сложный план, но если бы Эстер рассказала, что видела прошлой ночью, это, конечно, привело бы к дальнейшим разоблачениям. Тогда, без сомнения, отыскался бы ключ к необъяснимой истории с карикатурой на миссис Виллис и ко многим другим событиям. Эстер, будучи неглупой девочкой, тотчас припомнила все странные поступки Сьюзи, когда она была ее соседкой по комнате, ухищрения, к которым она прибегала, чтобы проснуться, когда ей было нужно, – и, сведя все это воедино, поняла, что разгадка таинственных происшествий у нее в руках.

В прежнее время Эстер ни на минуту не задумалась бы, как поступить; теперь она была вполне уверена, что источником смуты последнего времени была Сьюзи Драммонд – по необъяснимым причинам, вероятнее всего, по глупости. И стоит ей, Эстер, рассказать об этом, Энни будет полностью оправдана в глазах подруг и начальницы.

Но сделает ли она это? Эстер то краснела, то бледнела, переживая в душе жестокие мучения. Она так искренне ненавидела Энни, так страстно хотела ей отомстить, что колебалась недолго. Она решила молчать, и пусть все идет своим чередом. Подозрение, вероятно, падет на Энни, и она будет исключена из школы. Ни миссис Виллис, ни мистер Эверад теперь не пожалеют ее. А когда она уедет, Нэн снова привяжется к сестре и будет любить только ее одну.

– Совесть не даст тебе покоя, – шепнул ей добрый ангел, но она не послушала его.

– Ты сказала, что хочешь отомстить, зачем же упускать такой случай? – твердил злой дух.

Добрый ангел отлетел, а злой дух восторжествовал – Эстер приняла его сторону.

Миссис Виллис едва успела вернуться, как ей доложили, что Дора Рассел желает ее видеть. Энни ничего не знала о подмененном сочинении, так как Дора молчала об этом до приезда миссис Виллис.

У Энни и без того хватало забот. Прогулка на «волшебный луг» тревожила ее совесть. Филлис и Нора простудились, а Сьюзи Драммонд сделалась еще флегматичнее и сонливее. После подобных выходок Энни всегда горячо раскаивалась, что не мешало ей приниматься за новые проказы. Будь она одна замешана в этой истории, она бы тотчас во всем покаялась. Но она не могла выдать своих сообщниц.