Такое же наказание следовало и за убийство соплеменника, причем было неважно, совершено оно намеренно или нет. Майя считали, что человек, совершивший убийство, одержим злым духом и, во избежание дальнейшего вреда, от этого человека необходимо избавиться.
Сурово каралась и супружеская измена: пострадавший муж имел право убить обидчика, ударив его камнем по голове, а в некоторых племенах ответственность вместе с обидчиком несла и его жена, так как майя считали, что будь она хорошей женой, то ее муж не совершил бы такой роковой ошибки.
Тринадцать уровней рая и девять уровней ада
У всех первобытных народов представление о мире было тесно замешано на религии, и мы потому не будем разделять эти две темы. К сожалению, все крупнейшие библиотеки майя были уничтожены испанцами, и до нас дошло всего три книги, из которых весьма сложно составить полноценное представление о воззрениях целого народа. Тем более, как известно, в майянском обществе царила свобода слова, и мнения отдельных авторов могли не совпадать как с воззрениями общества, так и с точкой зрения властной верхушки.
Книги майя – это длинные полосы коричневой бумаги, покрытые слоем белого гипса и сложенные гармошкой. Насколько нам известно, в майянских библиотеках были и исторические хроники, и предсказания, и тексты песнопений, и поэзия, и родословные, и научные трактаты. Те три книги, которые дошли до нас, содержат лишь описания ритуалов, вернее, зависимость их от астрономических наблюдений. И эти книги являются весьма поздними компиляциями. «Дрезденский кодекс», о котором мы уже говорили, имеет высоту 20 сантиметров и длину 36 метров. Часть специалистов относит его написание к постклассическому периоду и считает, что его автор или авторы жили на территории штата Кампече, другие же относят кодекс к Чичен-Ице периода тольтекского владычества. Еще две книги – «Мадридский кодекс» и «Парижский кодекс» (последний представлен лишь несколькими фрагментами) – гораздо беднее по оформлению, чем «Дрезденский», и относятся к более позднему периоду.
Основную массу книг приказал уничтожить обильно цитируемый в этой книге епископ де Ланда. Он писал: «Мы нашли большое количество книг, и, так как в них не содержалось ничего, кроме суеверий и дьявольского соблазна, мы сожгли их все, о чем индейцы страшно сожалели». Произошло это в июле 1562 года, в Мани, и этот акт вандализма можно по праву сравнить с сожжением Большой библиотеки в Александрии. Приказанием одного мракобеса были стерты с лица земли свидетельства существования целой цивилизации.
Также весьма «прославился» епископ Мексики Хуан де Сумаррага, который похвалялся, что уничтожил 20 000 идолов и 500 индейских храмов. В ноябре 1530 года он сжег принявшего христианство ацтекского аристократа, обвинив его в возврате к поклонению богу дождя. А спустя несколько лет на рыночной площади в Техкоко он устроил костер из трудов по астрономии, рисунков, рукописей и иероглифических текстов, которые конкистадоры силой отбирали у ацтеков в течение предшествующих одиннадцати (!) лет. Вместе с дымом от этой сокровищницы знаний рассеялись и надежды человечества на то, что когда-нибудь мы сможем излечиться от коллективной амнезии.
Существует некоторое количество литературы периода времени испанского завоевания, частично написанное испанцами со слов индейцев, частично самими индейцами латинским шрифтом. Этому, как ни странно, мы во многом обязаны все тому же де Ланда, в котором после сожжения книг произошел перелом, и он потратил много сил, чтобы зафиксировать уничтоженную им ранее культуру.
Также весьма многим мы обязаны летописцу Бернардино де Саагуну, монаху-францисканцу. Крупный лингвист, он «разыскивал самых знающих и старейших туземцев и просил их изобразить при помощи ацтекского иероглифического письма то, что они могли ясно вспомнить из истории ацтеков, их верований и сказаний». Таким образом Саагун сумел накопить подробнейшую информацию в области антропологии, мифологии и истории древней Мексики, которую в дальнейшем изложил в двенадцатитомном ученом труде. Этот труд, увы, был запрещен и уничтожен испанскими властями, но, к счастью, один его экземпляр, хотя и не полный, чудом уцелел.
Еще один францисканец, Диего де Дуран, неутомимый собиратель туземных преданий, писал, что изменения весьма быстры и для культуры майя катастрофичны, и потому надо успеть ее зафиксировать. Посетив в 1585 году Чолула, он беседовал там со старейшиной города, которому было, как утверждают, более ста лет, и тот ему поведал предание, которое также можно отнести к параллельным текстам культур. Дело в том, что в этом городе, втором по величине на территории майя, стоял разрушенный зиккурат. Старик поведал, что «Вначале, до сотворения солнечного света, это место, Чолула, лежало во мраке и неизвестности. Кругом была равнина без единого холма или возвышенности, тут и там покрытая водой, причем не было на ней ни одного дерева или постройки. Сразу после того, как на востоке появился свет и взошло солнце, появились гиганты с деформированной фигурой, которые завладели землей. Очарованные светом и красотой солнца, они решили построить башню такой высоты, чтобы она доставала до неба. Набрав для этой цели материала, они отыскали очень липкую глину и смолу и принялись за постройку… Они довели ее до немыслимой высоты, когда она уже вот-вот должна была достать до неба. Но тут разгневанный бог Небес сказал небожителям: «Видели вы этих, с земли, которые, будучи очарованы светом и красотой солнца, набрались наглости, чтобы построить башню, достающую сюда? Идите и спутайте их планы, ибо не должно им, с земли, живущим во плоти, смешаться с нами». Тогда небожители налетели, словно вспышки молний, разрушили постройку, разделили строителей и разбросали их по разным уголкам земли».
Фактически это вольно изложенная библейская история о строительстве Вавилонской башни. Географические же различия, думается, можно списать на более позднюю адаптацию индейцами этой легенды. Кстати, в библейском рассказе о Вавилонской башне, который, по мнению ученых, всего лишь повторяет более раннее месопотамское предание, есть удивительная фраза: «И сказали они (решившие построить башню): построим себе город и башню, высотою до небес. И сделаем себе имя, прежде чем рассеемся по лицу всей земли».
То есть еще до проявлений божественного гнева и предстоящего рассеяния эти люди уже знали, что им предстоит разойтись по земле, и хотели оставить память о себе, а, скорее, о своей исчезнувшей цивилизации.
О календаре мы уже рассказали, так же как и о нескольких существовавших ранее, по мнению майя, цивилизациях, теперь стоит поговорить о том, как в представлении индейцев выглядел наш мир. Майя считали, что земля плоская и имеет четырехугольную форму, причем каждый из ее углов направлен на одну из сторон света, каждая из которых имеет соответствующий цвет: восток – красный, север – белый, запад – черный, а юг – желтый. Центру земли соответствует зеленый цвет.
Небеса имели, в представлении майя, тринадцать уровней, и их поддерживали расположенные в углах земли четыре Бакаба, божества, аналогичные древнегреческим атлантам. Каждым уровнем неба распоряжался свой бог, а богом самого верхнего является птица муан – одна из разновидностей ушастой совы. Подземный мир тоже неоднороден – он состоял из девяти уровней, каждый из которых находился под властью одного из Владык ночи. Именно сюда после смерти попадало большинство индейцев майя. Подземный мир не был погружен во тьму: здесь светили Луна и Солнце, когда их не было на небе, то есть днем и ночью соответственно.
Вся эта многоуровневая конструкция размещалась на спине огромного крокодила, плававшего в пруду, на поверхности которого росли кувшинки.
Прижимая эту конструкцию сверху, аналогичную функцию на небе исполнял двуглавый змей, тело которого украшали Солнце, Луна, Венера и другие небесные светила.
Количество майянских богов сегодня назвать сложно, но согласно манускрипту XVIII века, озаглавленному «Ритуалы Бакабов», их было сто шестьдесят шесть. В текстах кодексов упоминаются лишь тридцать. Противоречие это, возможно, вызвано тем, что каждый из богов имел множество ипостасей: во-первых, четыре индивидуальности, соотнесенные каждая с одной из сторон света; во-вторых, двойников противоположного пола, которые одновременно являлись их супругами; и в-третьих, каждый из богов, олицетворяющих собой какое-либо из небесных тел, имел еще одно воплощение – на тот период времени, когда он умирал и обречен был странствовать по подземному миру.