– По-моему, я сказал вам оставаться с Бейби.

– А я сказала, что я не нянька.

Он окинул ее уничтожающим взглядом, без слов показав, что считает ее лгуньей.

– Похоже, вы неплохо справляетесь.

– Вы не можете держать меня здесь против моей воли.

– Я и не держу, но мы не можем выбраться из домика, пока не растает снег. А пока вы здесь, вам лучше делать, как я говорю.

– Или что, мистер Скотт?

– Или вы можете плохо кончить.

– Вы мне угрожаете?

Он сделал еще шаг к столу. Она увидела, как напряглись его пальцы, державшие веревку.

– Нет, я вас предупреждаю. За этой дверью, мэм, вас поджидает тысяча разных опасностей, может, миллион. Вы легко можете погибнуть. Я не хочу, чтобы меня обвиняли в вашей смерти, если с вами что-то случится из-за вашей собственной глупости.

Зная, что предпринятая ею попытка пройти через непроходимые сугробы была с ее стороны форменным безумием, Анника ничего не сказала в свое оправдание. Она поудобнее усадила Бейби, избегая встречаться с Баком взглядом.

– Но гораздо хуже, – он заговорил тише и с угрозой в голосе, – если что-нибудь случится с Бейби из-за того, что вы решите выкинуть какой-нибудь фокус. Тогда вам незачем будет беспокоиться о своей безопасности, потому что я придушу вас собственными руками. Понятно?

Анника быстро улыбнулась и перевела взгляд на пуговицы, жалея, что не может избавиться от краски смущения, залившей ее лицо.

– Вполне понятно, мистер Скотт.

– Хорошо. Тогда, раз мы решили переждать вместе непогоду, нам следует вести себя цивилизованно.

– Очень хорошо.

– Прекрасно. Почему бы вам не начать с приготовления для нас обеда?

Она улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз.

– Я понятия не имею, как это делается.

Бак улыбнулся в ответ такой же холодной улыбкой.

– Полагаю, сейчас самое подходящее время научиться. – Он сдернул с плеча веревку и без предупреждения вывалил на стол двух убитых кроликов.

Бейби захлопала в ладоши. Пуговицы загремели и раскатились.

Анника немедленно побледнела и закрыла глаза.

Бак Скотт удовлетворенно улыбнулся.

– Неужели вы хотите, чтобы я к ним прикоснулась?

Анника посмотрела на мертвых кроликов, не пытаясь скрыть раздражения. Она редко когда ходила с матерью и Рут в мясную лавку. Да и те разделанные кроличьи тушки, что она там видела, никак нельзя было сравнить с безжизненными жалкими тельцами, лежавшими сейчас перед ней на столе. Она попыталась прогнать возникшую перед глазами картину: белые, как снег, кролики, игривые и полные жизни, скачут по снегу в своих теплых шубках из густого меха.

Чувствуя, что не в силах больше выносить вид мертвых зверьков, она поскорее перевела взгляд на светлую кудрявую головку Бейби.

– Ну же. – Голос Бака заставил ее вздрогнуть. – Я покажу вам, как разделать их и приготовить.

У Анники свело живот. Она вспомнила, как отец однажды пошел ловить рыбу, а вернувшись, попросил мать приготовить свой улов на ужин. Аналиса тогда ответила: «Если ты почистишь рыбу, я ее приготовлю». Анника взглянула на Бака и постаралась изобразить улыбку.

– Если вы их разделаете, я попытаюсь их приготовить.

Но она имела дело не с Калебом Стормом.

– Вам все равно придется их готовить. Нужно научиться и разделывать их. – С этими словами он взял кроликов и направился к двери. – Наденьте свои шерстяные вещи и прихватите с собой Бейби. Ей не помешает немного прогуляться, а то она засиделась в хижине.

Последняя фраза разозлила Аннику. Бака волнует, что Бейби засиделась без свежего воздуха, но когда она, Анника, захотела выйти из хижины, он пришел в ярость. Но, с другой стороны, подумала она, ему ведь не надо беспокоиться, как бы Бейби не убежала.

– Я не хочу на это смотреть, – возразила она.

Бак со вздохом повернулся, положил кроликов и, обойдя стол, взял Бейби с колен Анники. Ребенок прильнул к нему, уткнувшись лицом в шею. Бак поднял капюшон ее пальто.

– Гулять? – спросила Бейби.

– Гулять, – подтвердил Бак и снова взял в руку кроликов. – Вы тоже, – бросил он через плечо.

– Я не пойду, – заспорила Анника, – я не хочу.

Он остановился у двери.

– Меня не волнует, хотите вы или нет. Ваша жизнь может зависеть от того, сумеете ли вы продержаться здесь одна. – Впервые за весь день он посмотрел на нее без гнева. Выражение его лица было открытым и предельно искренним. – Со мной может случиться все что угодно. Я могу угодить в один из своих же капканов или в чей-то еще. Могу неожиданно наткнуться на медведя или пуму, могу упасть, попасть под обвал. Вы останетесь здесь одна, и некому будет позаботиться о вас и о Бейби. – Он уставился на веревку и болтающихся на ней кроликов с таким видом, будто тщательно взвешивал свои следующие слова, решая, что ей можно сказать. – Поэтому прежде всего я и ответил на объявление Алисы Соумс. Мне-то никто не нужен, но вот Бейби… я должен знать, что о ней будет кому позаботиться если… – Он внезапно умолк, не желая показывать глубину своего беспокойства.

На один краткий миг Анника прочувствовала его тревогу, но потом она сделала то, чего делать не следовало – взглянула на болтающихся на веревке кроликов.

– Может, вы начнете мое обучение с приготовления каши?

Его уязвимость пропала так же быстро, как и появилась, и он снова стал тем Баком Скоттом, которого она узнала за последние несколько дней – жестким, упрямым, замкнутым.

Он направился к двери, бросив ей через плечо тоном приказа:

– Жду вас у сарайчика через две минуты. Не придете, я сам приду за вами, а мне очень не хочется этого делать.

Снова надев дорожный костюм и накидку, Анника вышла и стала пробираться по снегу. Довольно скоро она набрела на сарайчик. Увидев, что за это время сделал Бак, она пожалела, что не заблудилась.

Безголовые кролики были подвешены вверх ногами к стропилам, из них капала кровь и красное пятно на снегу под ними становилось все больше и больше. Анника остановилась футах в восьми от сарайчика, подавляя позыв к рвоте. Она не хотела, чтобы наблюдавший за ней мужчина увидел ее слабость. Глубоко вздохнув в попытке побороть чувство тошноты, она приблизилась по заснеженной земле к сарайчику, насколько сочла возможным: Бейби, увидев Аннику, вылезла из небольшого сугроба, в котором каталась, и заковыляла к ней. Подойдя к Аннике почти вплотную, она шлепнулась на зад.

– Как вы можете делать это перед ребенком?

Анника подняла Бейби и стала стряхивать налипший на ее пальтишко снег.

Бак наблюдал, как она прижала к себе девочку.

– Что худого в том, что ребенок рано начнет узнавать жизнь?

– Жизнь? При чем тут жизнь? Это работа мясника, это негуманно, это…

– Это всего лишь кролик. Люди убивают их, чтобы было чем питаться. Не хотите же вы сказать, что не едите мяса.

– Ем, конечно, но…

– А откуда, по-вашему, оно берется? Из мясной лавки?

Анника, конечно, не призналась, что, как она всегда предпочитала думать, именно оттуда мясо и бралось – разделанное, нарезанное, бери и готовь. Мертвого кролика она до сих пор видела только в виде тонко нарезанных зажаренных ломтиков на тарелке. В сотый раз она пожалела, что не сидит дома в Бостоне, где ей не пришлось бы думать об окровавленных кроликах и кудрявых беспризорных детях.

Бак, оказывается, еще не все сказал.

– Если бы вы столкнулись с этим в возрасте Бейби, – продолжал он, – сейчас вам бы подобные мысли и в голову не пришли.

– Это несправедливо по отношению к ребенку. У нее нет выбора.

– Насколько я вижу, она не обращает внимания.

Посмотрев на Бейби, Анника убедилась в том, что он прав. Девочка действительно не обращала никакого внимания на окровавленных кроликов, с интересом рассматривала атласных лягушек, служивших застежкой на накидке Анники.

Отвернувшись от нее, Бак срезал кроликов с веревки и понес к задней стенке сарайчика, где стояло что-то среднее между верстаком и чурбаном для рубки мяса.