– Но, Па, ты же понимаешь, что это нечестно, ты знаешь…

– Иди в повозку, Гертруда, если тебе это не нравится. И болтай там с женщинами. Здесь мужская компания, и бабам тут не место!

Папаша Вандербуш затрясся от хохота и так оттолкнул жену, что она упала.

– Но…

– Ну так начнем! – воскликнул Уайт. – Все святоши пусть убираются к себе в повозки! Пусть там себе молятся, может, кто их и услышит!

– Но это, это не по-божески! – к удивлению Эмеральды, вступилась за нее Марта.

Но пьяные мужские голоса заглушили ее протесты, и женщинам пришлось уйти. Гертруда, а следом за ней Кэтти и Тимми с Сюзанной – все вышли из освещенного костром круга.

Сюзанна увидела Эмери и с рыданиями бросилась к ней.

– Эмери! Ой. Эмери! Где же ты была! Я все высматривала тебя и никак не могла отыскать. Ой, Эмери, мне это так не понравилось! Они так громко кричали, и они сказали…

– Они сказали, что пусть карточная игра решит, кто будет твоим мужем, – вставил Тимми.

Дети прижались к ней. Эмеральда присела, чтобы обнять их, едва сдерживая рыдания.

– Со мной все будет хорошо, – прошептала она, – пожалуйста, не волнуйтесь. Обещаю, все будет прекрасно.

– Тебе лучше пойти к нам в повозку, – Гертруда взяла ее за руку. – Там ты будешь в безопасности. Они все перепились как свиньи, все, включая нашего чистюлю доктора Бена Колта, и пресвятой отец Колфакс тоже пьян, с прискорбием должна заметить. Всех, всех споили эти торговцы из форта! Я никогда их такими не видела и надеюсь больше не увидеть. Но пусть они уж до конца допьются. Пусть делают, что хотят. Наутро им будет плохо, и они пожалеют о том, что так напились.

Шум со стороны костра все нарастал: мужчины кричали, громко смеялись и передавали по кругу бутылку с виски. Звуки их веселья достигали самой дальней повозки, где спрятались Гертруда и остальные женщины.

Эмеральда потихоньку выбралась из повозки, уверенная в том, что темнота послужит ей надежным укрытием.

Сдерживая дыхание, она прошла несколько ярдов, вплотную прижимаясь к повозке. Отсюда открывался обзор на освещенный круг, где расположились игроки. Она, конечно, не может вмешаться, ей остается лишь роль наблюдателя. Но она должна знать, что происходит!

Проходили минуты, полные для Эмеральды огромного внутреннего напряжения. Она видела, как игроки осушили одну бутылку и открыли другую, как переходили из рук в руки деньги. Уайт Тетчер исчез в темноте и вернулся с колодой карт в руках. Кто-то подбросил хвороста в костер, и он запылал ярче, кто-то принес еще и масляную лампу, и ее желтоватый неверный свет плясал на лицах, выхватывая то одно, то другое.

Все громче становился пьяный смех. Свет костра упал на деревянную резную коробку с картами. Мужчины сгрудились вокруг пятачка с колодой, все разом возбужденно загалдели.

Эмеральда с трудом сдерживала приступ тошноты. Скрытая покровом темноты, она опустилась на землю, сжав руки так, что заныли пальцы.

«Мэйс… О Мэйс, почему ты выбрал именно эту ночь, чтобы исчезнуть?!»

Она слышала спор. Зик Йорк хотел сыграть в покер, кто-то другой, по-видимому, тот, из форта, настаивал на блэкджеке.

– В фараона!

– В монти!

Внезапно один из мужчин из форта встал и отошел от круга. Расстегивая на ходу ширинку и довольно бормоча что-то про себя, он шел прямо на нее. Не раздумывая, Эмери упала на землю и поползла под ближайшую повозку в надежде на то, что он ее не заметит.

Острые камни впивались ей в ладони и колени. В темноте она наткнулась головой на основание повозки и вскрикнула от боли.

Мужчина остановился и стал справлять нужду в нескольких шагах от плеча Эмери.

У него, наверное, мочевой пузырь, как у быка, подумала Эмери, так нескончаемо долго лился горячий поток, обдавая ее резкой вонью мочи. Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Иначе она не сдержалась бы и завопила в голос.

Наконец поток прекратился, и мужчина принялся оправлять одежду.

Затем она почувствовала, как кто-то схватил ее за плечо и удивленно воскликнул. Мужчина с довольным смехом запустил руку в вырез платья и теплой потной рукой схватил ее за грудь.

В первый момент она была парализована.

– О, нет! Ради Бога, прошу вас… – молила она его, обретя дар речи.

Но мужчина только смеялся в ответ и тащил ее к костру. Она лягалась, вырывалась, упиралась ногами в землю, но он легко приподнял ее, так что ноги не касались земли.

– Эй, посмотри-ка! Кого я нашел под этой повозкой! Симпатичный кусочек женской плоти! Не тот ли самый, из-за которого весь сыр-бор?

Он толкнул ее в освещенный круг, громко смеясь, явно довольный находкой. От него несло виски и немытым телом.

– Разве это не штучка? Смотрите, как она сложена! Любой почувствовал бы себя счастливчиком, оказавшись с ней в постели!

Лица мужчин повернулись к ней. Эмеральда задыхалась от стыда и гнева. Мужчина из форта схватил ее за лиф платья и рванул его.

– Как вы смеете, вы… вы… – Она заикалась от возмущения, стараясь припомнить хоть одно из бранных словечек Оррина. Эмери тщетно старалась прикрыть грудь. Какой же дурой она была, решив посмотреть на это! Не лучше ли было спокойно отсидеться в повозке Гертруды вместе с остальными женщинами?

– О, – засмеялся могучий бородач, тот, что нашел ее под повозкой. – Не прячь свои сокровища, голубка. Не стоит скрывать такую красоту.

Она отшатнулась от него, чувствуя себя крольчихой, попавшей в капкан. В смятении она оглядывалась по сторонам в поисках пути к бегству. Но все, что она могла видеть, это колода карт и пьяные лица вокруг масляной лампы.

Вначале мужчины смотрели на нее, но папаша Вандербуш опустил глаза первым, не выдержав ее взгляда, за ним Бен Колт. Мэтт Арбутнот тоже попробовал было вступиться за нее, но Зик сунул ему кулак в ребра, и он замолчал.

– Не могу поверить в то, что происходит, – начала она осевшим от гнева голосом. – Сорвать с меня одежду! Играть на меня! Я думала, вы цивилизованные люди. Но нет, я ошиблась! Вы хуже последних отбросов, карточных шулеров в игорных притонах Батон-Ружа!

Голос ее креп, набирая силу, перекрывая хриплые выкрики мужчин:

– Вы все пьяны! Все! Знайте, я не хочу быть призом в игре перепившихся свиней, да и они не идут ни в какое сравнение с вами! Я сама выберу себе мужа, если хоть кто-нибудь из вас этого заслуживает, в чем я сомневаюсь!

Она замолчала, задохнувшись. Ответом ей был дружный рев. Им не понравилось, что их назвали свиньями. Зря, наверное, она говорила таким тоном. Но по-другому она уже не могла.

– Ну, голубка… – Бородач, похожий на большого медведя, схватил ее за руку и прижал к себе. – Так не стоит говорить, понимаешь? Разве можно винить нас за то, что мы хотим по-честному разыграть такой хороший товар? Мы никому не вредим, не так ли?

С каждым словом он прижимал ее к себе все сильнее. Прямо перед собой она видела его пьяные водянистые глазки, толстые мокрые губы.

– Отойди от меня! – оттолкнула его Эмеральда. Не смей меня лапать!

– Правда, моя сладкая? Ты правда не хочешь?

Под дружный смех остальных он сгреб ее и поцеловал в губы. Она вырывалась, но он крепко держал ее в руках. Чтобы лишить ее опоры, он приподнял ее в воздух, прижимая к себе так, что она почувствовала, как напряглась и отвердела его плоть.

Она едва дышала. Сердце колотилось изо всех сил, тошнота подступала к горлу. Вокруг все смеялись, но она почувствовала опасность. Эти мужчины вполне могли изнасиловать ее. Все они были весьма близки к этому: пьяные, бахвалящиеся друг перед другом, разнузданные, целиком на воле собственных инстинктов.

Если она допустит хоть один промах…

Она отступила назад, как только бородач отпустил ее. Разорванное платье упало, обнажив грудь, и она снова попыталась прикрыть ее тем, что осталось от лифа.

Мужчины сгрудились вокруг Уайта, яростно споря о том, в какую из игр им играть.

– В фараона, – вопил Уайт. – И тот, кто возьмет тигра, получит леди.