Оррин Уайлс проводил дни в бесконечной беготне но грязным улочкам Сен-Луиса, выискивая в лавках то, что может понадобиться в дороге: упряжь, продовольствие и всякие мелочи, при этом его то и дело обманывали, заламывая несусветные цены, подсовывая откровенную дрянь. Он уже успел купить четырех волов и приценивался к хорошей молочной корове. Ему удалось подыскать вместительную повозку, не новую, но прочную на вид. Им предстояло везти с собой не только сотни фунтов провианта, включая корм для животных, но и семена и все то, что пригодится при обустройстве фермы.

Сколько же всего было нужно, с удивлением открывала для себя Эмеральда: палатки, чтобы было где спать, одеяла, ружья, попоны, сумасшедшее количество еды, в том числе муку, сухофрукты, кофе, соль, дрожжи, уксус, соленья.

Эмери и Маргарет тоже были заняты покупками, их комнаты вскоре стали походить на лавку или склад. Иголки, нитки, масло для ламп, свечи, растирания, лекарственные травы, чашки и миски, ножницы, веревки, кожа для обуви, брезент, грубый хлопок… И все равно им казалось, что они не все учли и что-то упустили.

Эмери до сих пор не верила, что решится на это безумное и такое заманчивое путешествие. Калифорния! Она была где-то в другом мире, в иной стране. Калифорния принадлежала Мексике, а не Штатам, и никто толком не знал об этих краях.

И все-таки это была не сказка, они действительно направлялись туда. Чтобы переправить свои пожитки вверх по Миссури до Каунсил-Блафса, им пришлось нанять лодку.

Все было бы хорошо, если бы Оррин временами не давал понять Эмери, что она для него не слишком желанная попутчица. Голубые маленькие глазки отца семейства часто смотрели на нее с недоверчивой подозрительностью. Однако она старалась держаться с ним как можно приветливее. Никто не знал действительной причины ее бегства, и она не собиралась никого посвящать в свою историю. Сейчас она чувствовала себя свободной, способной самостоятельно распорядиться своей судьбой и никогда не вспоминать об Антоне Делани.

Они добрались до Каунсил-Блафса ночью. Эмеральда с удивлением обнаружила, что здесь уже стояли лагерем несколько повозок, а невдалеке паслись довольно большое стадо волов и табун лошадей. Большинство из находящихся в лагере людей спали, лишь небольшая группка собралась у костра. Оррин подошел к ней и спустя некоторое время вернулся к женщинам весь сияющий: все эти люди тоже направляются в Калифорнию. Они только ждут, когда трава немного подрастет и нальется соком, чтобы было чем кормить животных.

Эмеральде даже ничем не привлекательное путешествие по реке показалось восхитительным. Вскоре она станет полноправным членом этой группы мужественных людей, будет жить вместе с ними, делить радости и горести предстоящего путешествия! Живя в Ста Дубах, она даже не могла мечтать о таком.

Уайлсы поставили палатку и почти мгновенно уснули, утомившись за время поездки, но Эмери еще никогда не доводилось спать почти под открытым небом, и она никак не могла уснуть и все время вертелась на жестком матрасе, вспоминая постель, которая у нее была дома и к которой она привыкла. Но сейчас, похоже, настало время отвыкать от роскоши: повозка ничем не напоминала прежнее жилище.

Каждый раз, когда она меняла положение, стараясь отыскать позу поудобнее, тело ее ощущало все новые неровности, но ей все же удалось уснуть. Это была ее первая со дня бегства из Батон-Ружа ночь без сновидений.

Встреча с будущими попутчиками произошла у Эмери на следующее утро, когда она в поисках места, где можно опорожнить ночной горшок, забрела в кусты возле реки, подальше от лагеря. Едва она успела это сделать, как увидела девушку, оправляющую юбку. Дело, которое привело девушку на берег реки, было столь очевидным, что Эмери покраснела, не зная, куда девать глаза. В Ста Дубах все действия, связанные с соблюдением личной гигиены, считались весьма интимными и выполнялись вдали от посторонних взглядов, не так, когда каждый может…

Но девушка, видимо, даже не заметила смущения Эмеральды:

– О, привет! Ты, наверное, приехала с Уайлсами? Мой папа разговаривал с твоим отцом прошлой ночью.

Девушка была одних лет с Эмери и очень хорошенькая. Ее портили только очень светлые волосы и бледные ресницы. Личико у нее было круглым и румяным, а тело – плотным и налитым, с большой, роскошной грудью.

– Да, я приехала с Уайлсами, но Оррин не мой отец. Они меня наняли, чтобы я помогала им, – неохотно объяснила она. – Мои мать и отец погибли, и я сама должна зарабатывать на хлеб.

– Вот как? Тебе заплатили, чтобы ты помогала им в дороге, я правильно поняла?

Девушка оказалась достаточно тактичной, чтобы не задавать дальнейших вопросов, хотя в ее голубых глазах читалось любопытство.

– А меня зовут Труди Вандербуш. Труди – это уменьшительное от Гертруды, Меня назвали так в честь моей матушки. Мы здесь уже три недели, приехали одними из первых. Мы из Каламазо, штат Мичиган, – гордо сказала она. – Мы везем с собой тысячу луковиц тюльпанов и посадим их в Калифорнии, как только сможем это сделать. Я люблю цветы, а ты? Ты поедешь в повозке или поскачешь на лошади? Я собираюсь путешествовать верхом. Мой отец купил лошадей нам всем: обоим моим братьям, сестре и мне. Братья будут помогать отцу со стадом. Я думаю, что ехать на лошади гораздо приятнее, чем в повозке, не так ли?

Труди оказалась веселой болтушкой, разговор ее легко перескакивал с одной темы на другую, и уследить за мыслью было довольно трудно. Однако Эмери успела понять, что Труди – шестая из Вандербушей. Ее сестре, Кэтти, было пятнадцать.

Пьеру, по словам Труди, исполнилось девятнадцать. Он, как говорила о нем сестра, был «большим деревенским парнем, который будет чувствовать себя дома везде, где найдется земля, чтобы растить на ней урожай. Двенадцатилетний Жан довольно вредный мальчишка, но страстный охотник. Быть может, он окажется полезным, когда мы приедем в «страну бизонов».

– Что ты думаешь насчет всего этого? – требовательно спросила Труди, испытующе глядя Эмери в глаза. – Нас здесь всего шестеро женщин, и столько мужчин, что не сосчитать…

– Я не задумывалась на эту тему.

– А я задумывалась, – с удовольствием объявила Труди. – Мой отец хочет выдать нас с Кэтти замуж, как только мы доберемся до Калифорнии. Ишь, чего захотел! Чтобы к тридцати годам дети и муж превратили меня в старуху?! Не бывать этому!

– Я… Я думаю… – Эмери не знала, что сказать.

Она впервые слышала, чтобы молодая девушка рассуждала подобным образом. Эмери заметила, что при слове «мужчины» пухленькое личию Труди засияло от волнения. Эмери подумала, что тетя Анна не одобрила бы ее дружбу с Труди. Однако в этой смешливом девушке было что-то очень привлекательное: искренность, открытость и жизнелюбие.

Итак, если Оррин сказал правду, им придется проводить вместе с Труди немало времени, ведь все повозки будут идти в одном караване.

За завтраком Маргарет показала Эмери, как печь бисквиты. Она замесила тесто из муки, теплой воды, соды и соли в низком тазике, стараясь, чтобы в тесто не попал песок. Затем раскатала тесто примерно в дюйм толщиной. Поместив раскатанное тесто в сковородку, она накрыла ее крышкой и набросала сверху горящих углей. Искусство состояло в том, чтобы пропечь бисквит, при этом не превратив в угольки низ и верх.

– Неплохо, – заметил Оррин, отламывая кусок самодельного хлеба. Намочив свой кусок в кофе, он отправил его в рот.

Эмери порозовела от удовольствия и впервые почувствовала гордость за себя, она помогала печь эти бисквиты, собирала хворост для костра, жарила бекон. Она легко и быстро схватывала все на лету и вскоре смогла бы стать для Маргарет хорошей помощницей.

После того как миски и кружки были вымыты, Эмери и Маргарет, захватив с собой Сюзанну, пошли знакомиться с остальными эмигрантами, предоставив Тимми самому заводить себе друзей среди мальчишек.

Кроме Вандербушей, в лагере была еще лишь одна семейная повозка. Она принадлежала семейству Ригни, фермерам из Сент-Луиса. Саул Ригни был еще и оружейником. Он, его жена и двое сыновей – Боб и Мартин – подрабатывали продажей оружия.