– Присылают всякую ерунду. В основном это рекламные проспекты. Да, тебе пришло письмо, Кэрон. По-моему, от твоей мамы.

Это было письмо, которое авиапочтой отправили из Америки. Обратного адреса не было. Написано там было следующее: «Если ты не хочешь со мной разговаривать, то мы и не будем. Но я знаю, что ты собираешься делать, милочка, и тебе это не удастся. Это ведь я научил тебя всему, что ты умеешь, и помни: я всегда на шаг впереди». Он даже не подписался и не нашел нужным поприветствовать меня.

– И что же я собираюсь делать? О чем болтает этот придурок? – зашипела я, показывая письмо своим подругам.

– Твоя мама вроде говорила, что парнишка занят, потому что собрался прикупить еще одну компанию? А я так и думала, что он не сможет разыгрывать паиньку так долго. Ни один мужчина не сможет. По крайней мере, не двадцать четыре часа в сутки. Жаль, у меня не было случая поговорить с ней и объяснить, что к чему, – сказала Эвелин.

– А я и забыла, что его компания участвует в слиянии! Да, но он же послал мне гардении, а потом позвонил, разыгрывая из себя торгового агента. Наверное, объединение предприятий сорвалось.

– А может, он имел в виду, что ты зря пытаешься сорвать его планы, маскируя картину Пикассо рецептом приготовления шоколадного печенья?

– Ну, это и так ясно. Тем более, он уже пытался стащить эту картину.

– Господи, вы все время забываете, Бас – всего лишь мужчина, – утомленно протянула Эвелин. – Ему просто надоело, что ты разыгрываешь недотрогу. Наверное, у него появилась подружка, и теперь он хочет, чтобы ты оставила его в покое.

– Я??? Да ты что, Эвелин! Это же он меня преследует!

– Скорее всего, это все пустые угрозы. Бас злится, что его выдумка с пикником не удалась.

– Не знаю. Должно быть, Бас угрожает, припрятав бомбу в кармане. Что ж, поживем – увидим. Он послал предупреждение в обыкновенном письме, так что, видимо, торопиться не стоит.

– Этот паршивец хочет, чтобы ты так думала. А если бы кто-нибудь спросил меня, что, по моему мнению, собирается делать Бас, то я бы ответила: воевать и нападать. Мы можем погибнуть в любую минуту.

– Спасибо, Эвелин. Ты всегда готова прийти на помощь, – сказала Флора. – Сегодня ты будешь чистить картошку.

– И мыть посуду, – добавила я.

К утру я полностью успокоилась и забыла даже думать о Басе. Мне вовсе не казалось, что из-за идеи, которая возникла у нас по поводу витрин, у меня будут неприятности. Наоборот, мы постоянно обсуждали, что будем делать с заработанными деньгами. Мой банковский счет похож на больного дистрофией. За работу в субботу нам заплатят в полтора раза больше, чем обычно, а в воскресенье – в целых два! За нами заедут на машине, чтобы отвезти на работу, а потом доставят домой! И кормить будут бесплатно! Если мы действительно создадим профсоюз, то пригласим миссис Оукли возглавить его.

Делать было нечего. Изредка нам звонили с последнего этажа, если нужно было отправить факс. Мервину вроде бы нравилось этим заниматься. Мы с Флорой не возражали.

Когда его вызвали первый раз, он вернулся, радостно улыбаясь.

– Представляете, все начальство собралось! Ни секретарей, ни помощников. И никто не видел, как мы вошли. Я мог бы незаметно пронести внутрь все сокровища королевской фамилии, а не только свой вещевой мешок.

– Не понимаю, почему они не оставили в офисе своих секретарей? Они же их даже в командировки берут, так почему бы им и в выходные не поработать? – удивилась Флора.

– Ну, это понятно. Это же секретное совещание, и они не могут просто услать секретарш, как нас, когда они отошлют факсы.

– А они что, сами этого делать не умеют?

– И кто именно будет этим заниматься? – Мервин усмехнулся. – Сначала ты отсылаешь факсы, а потом тебя просят сварить кофе. В этом-то и заключается смысл высокого общественного положения: у тебя есть право отдавать приказы.

– Тебе удалось подслушать что-нибудь интересное? – спросила я.

– Когда я зашел в кабинет, все сразу замолчали. А в том письме, которое я послал в нью-йоркский офис, был запрос информации о положении дел.

– Наверное, они планируют стратегию развития компании на будущий год, – предположила Флора, – по крайней мере так сказали миссис Оукли. – Она старательно наполовину разбавила вино водой, что здорово взбесило меня и Мервина.

– Кэрон, не хотела бы ты пройтись со мной по магазину, проверить, нет ли там кого? А Мервин пока останется здесь. Надеюсь, мы не встретимся в темноте с персоналом «Чемберс Эмпориум» в полном составе.

Нас не было целый час. Мервин за это время не двинулся с места. Потом его позвали, чтобы отправить факсы в Гонконг и Милан.

– Им просто нужны были какие-то цифры, – пояснил он, когда вернулся.

Я взглянула на часы:

– Уже полшестого. Они скоро уйдут.

Но потом Мервина вызвали, чтобы он сходил за сандвичами. Флора пошла с ним, потому что их надо было купить не один и не два. Я же сидела за своим письменным столом. И вдруг, подняв глаза, я увидела Джеймса, стоявшего у стола миссис Браун! Он оглядывался по сторонам. И что же он видел? Многочисленные букеты цветов, которыми были уставлены все столы.

– Привет, Джеймс, – сказала я, вставая. – Если тебе что-то нужно, то я сейчас все сделаю. Все что угодно.

Джеймс вздрогнул. Наверное, сначала он меня не заметил.

– Нет, спасибо, мне ничего не нужно, Кэрон. А ты что, одна здесь?

– Почему ты спрашиваешь? Ты что-то задумал?

– Я серьезно.

– Да, сэр, простите великодушно. – Джеймс молча смотрел на меня. – Флора и Мервин ушли за сандвичами. Видимо, вас там немало собралось.

– Да, я знаю. Я как раз поднимался наверх. Но, может, тебе небезопасно оставаться здесь одной?

Я улыбнулась. По крайней мере, этот грубиян Джеймс не хочет видеть меня мертвой.

– Все в порядке. Меня не назовешь беспомощной.

– Это уж точно, – сказал он, повернулся и вышел из комнаты.

Никогда не поймешь: то ли он делает комплимент, то ли издевается. Может, стоило спросить его, что происходит? Все-таки кое-чему я у Баса научилась, хотя никогда дела нашей компании не шли так плохо, чтобы он собирался продать ее конкурентам. Но, с другой стороны, мне не хотелось, чтобы Джеймс попал из-за меня в неловкую ситуацию, ведь, возможно, ему пришлось бы сказать мне, что это секретная информация и что он не имеет права рассказывать мне об этом. Жаль, что сам мистер Чемберс не вышел на прогулку. Впрочем, он мог бы меня и не узнать, поскольку мы близко не общались. Скорее мы были похожи на средневековых мореходов, которые засовывали свои послания в бутылки, а потом швыряли их в море.

Вскоре появились Мервин и Флора. В руках у них были пакеты с закусками. Они задыхались от хохота:

– Кэрон, ты не поверишь! Знаешь, что сказал Мервин? Когда мы забрали сандвичи, он сказал, что нам не стоит и мечтать о том, чтобы уйти раньше, чем начальство, потому что мы им можем понадобиться.

Мервин стал боксировать со своей тенью.

– Возможно, нам придется оставаться и после пяти. А может, и всю ночь. И нам заплатят в два раза больше, чем обычно. А если нас захотят уволить, мы можем сказать, что украшали витрины в рабочее время. Просто хотели помочь.

– Но мы же, кажется, собирались сохранить это в секрете? – встревоженно спросила Флора.

– Я же сказал: если нас захотят уволить. Если поймают.

– Но ты же не думаешь, что директора просидят здесь всю ночь?

– Не знаю. Да и какая разница? Вряд ли кто-нибудь явится сюда, чтобы сообщить нам, что собрание закончено, даже если они через пять минут соберутся уходить домой. У них там какая-то мрачная атмосфера.

Мервин стал вытаскивать еду из пакетов.

– А вот и наш сухой паек, Кэрон. За все платит фирма. По крайней мере, я уверен, что мне бы так сказали, если бы я спросил об этом там, наверху. Но я решил этого не делать, а то вдруг они стали бы настаивать, чтобы мы отправились домой пообедать.