– Признайся, жизнь была бы менее интересной, если бы Бас был женщиной.

– Только не такой, как Эвелин.

Тут зазвонил дверной колокольчик, и Флора на удивление быстро подскочила к двери.

– Добрый вечер, Флора, – услышала я голос Джеймса. – Извини, что так поздно беспокою тебя.

– Что ты, никакого беспокойства. Желаю вам приятно провести время.

И для того чтобы произнести эту фразу, Флора не спала два часа и даже уступила мне право использовать ванну вне очереди! Мне было ужасно неприятно, что мы оставляем ее одну, но, наверное, если бы я пригласила ее присоединиться к нам, она бы очень смутилась. Надо поплотнее заняться устройством ее личной жизни.

Когда мы вышли из дома, Джеймс схватил и мою корзинку, потому что, по его словам, люди с поврежденной лодыжкой не должны таскать тяжести. В результате он выглядел как бедное вьючное животное, которое ждет не дождется, когда о его бедственном положении сообщат в Королевское общество защиты животных.

– Слушай, Джеймс, пожалуй, нам хватит одной корзинки с едой?

Он с готовностью согласился и протянул мне одну.

– Нет, давай лучше оставим твою провизию, это будет сюрприз для нас на завтра.

Усмехнувшись, Джеймс вытащил оттуда бутылку шампанского. Я попыталась открыть дверь своим ключом, но Флора, видимо услышав возню, опередила меня.

– А вот и завтрашний ланч! – пропела я.

– Вот это да! А я ведь так старалась!

– Да нет, это корзина, которую принес Джеймс. Она откинула салфетку, чтобы посмотреть, что внутри.

– Да-да, посмотри, пожалуйста. Если там есть скоропортящиеся продукты, их следует положить в холодильник.

Через несколько минут мы уже подошли к Пустоши. Солнце уже давно закатилось, сгустились сумерки, над водой клубился туман. Все вокруг выглядело довольно мрачно. Ветки качались на ветру, отбрасывая тени на дорожку. Я как-то подзабыла, как выглядит Англия в темное время суток. Сумрак царит часами. Мы увидели какого-то мужчину, который гулял с собакой. Больше вокруг нас никого не было. Но мне казалось, я слышу, как хрустят опавшие листья, по которым кто-то осторожно ступает. Должно быть, это лиса или кролик. Или прихвостень Баса. Мой голос стал хриплым от страха. Я заговорила очень громко.

– Скажи, Кэрон, почему ты так кричишь?

– Ну, это старый трюк. Если здесь кто-нибудь есть, то наверняка он тоже немного обеспокоен. Он испугается, услышав громкий грубый голос, и не станет предаваться бредовым идеям.

Криво усмехнувшись, Джеймс заметил:

– Только не говори мне, что бесстрашная Кэрон боится темноты.

Это было просто оскорбительно!

– Вот еще! Я-то не боюсь! Но понимаешь, если кто-нибудь нападет на нас, тебе придется изображать большого сильного мужчину и в конце концов тебя наверняка побьют.

– Вот как? Мне придется изображать большого сильного мужчину?

– Да нет, это вовсе ни к чему, – я почти кричала. – У меня черный пояс по каратэ.

Джеймс засмеялся:

– Спасибо, что предупредила. Что, на самом деле?

– Даже несколько. Все пояса кожаные, разной ширины. Производство Италии.

Мне пришло в голову, что никто на меня не покусится, пока я нахожусь здесь с Джеймсом. Настроение у меня улучшилось. Было приятно наблюдать за тем, как он нес мою корзину. Остановившись, чтобы переменить руку, он спросил:

– А что у тебя там? Кирпичи?

Честно говоря, я даже не заглядывала в нее. О чем там говорила Флора? Ах да.

– Ну, я положила все то, чем обычно питаются одинокие девушки: консервированные бобы, сардины, белый хлеб, чипсы. Очень изысканная еда.

– В таком случае я надеюсь, что ты позабыла положить консервный нож, – отреагировал Джеймс.

Хоть бы Флора подумала об этом!

– Уверена, что не забыла. В крайнем случае будем открывать зубами.

Посмеиваясь, мы подошли к достопамятному дереву.

– Это не оно. Ты упала у того дерева, Кэрон.

– Не думаю, Джеймс.

Он опустился на колени:

– В том месте, где ты упала, наверняка до сих пор примята трава.

– Ладно, не имеет значения! Выбирай любое. Я есть хочу!

Мы расстелили скатерть (она была такая большая, что мы смогли вдвоем на нее усесться) и стали вытаскивать из корзины еду.

– Ты можешь понять, что здесь что, Кэрон? Я услышала, как пробка вылетает из бутылки шампанского как раз в тот момент, когда нащупала винный бокал. Удивительно, но Флора положила в корзину не пластмассовую, а хрустальную посуду! Что-то я ее в кухонном шкафу не видела.

– Здесь так темно! Пожалуйста, наливай шампанское осторожнее, Джеймс, а то я промокну.

Мы прислонились к дереву и попивали шампанское.

– Мне совсем не хочется есть, – сказал он. – Может, выпьем немного вина, а потом пойдем в «Савой» и поужинаем там?

– Как некрасиво с твоей стороны пренебрегать моим гостеприимством! Ешь давай!

Джеймс неохотно развернул сверток.

– Пожалуй, я начну с сардин. Обожаю этот прославленный деликатес. – Через несколько секунд он заговорил опять, причем значительно повеселевшим голосом: – Никогда не видел таких плоских сардин.

– Наверное, ее расплющило в корзине.

– Она не только плоская. Она еще и розовая. И запах у нее как у копченого лосося. А это что? Бобы? Интересно, вкус у них как у оливок. А вот еще бобы. В форме виноградной грозди. Фиолетового цвета. А батон почему-то напоминает хрустящую французскую булку.

Я засмеялась:

– Так-то лучше, Джеймс. Знаешь, ты отличный парень. – Я взяла сардину и кусок хлеба и в изумлении сказала: – Ой, да это ведь и есть копченый лосось, а не какая-нибудь раздавленная сардинка. Я думала, это была шутка.

Джеймс смеялся так, что стал задыхаться. Потом он все-таки нашел в себе силы, чтобы сказать:

– Какие там шутки! Наверняка это волшебная корзина – кладешь в нее сардины, а вынимаешь лосось.

– И ростбиф. Я его только что обнаружила. И еще соус, чтобы макать в него мясо, и горчицу.

Я положила в рот кусок рыбы, а Джеймс перестал смеяться.

– Кэрон, это ты или не ты подготовила эту корзину для пикника?

– Абсолютно верно. Или это я, или это не я.

Некоторое время мы молча жевали, обмениваясь замечаниями типа «очень вкусно» и «самый лучший пикник в моей жизни».

Джеймс взял из корзины кусок домашнего пирога и спросил:

– Попробуй угадать, какая у него начинка – яблочная или вишневая?

Я быстро схватила этот кусок, набила рот пирогом и только тогда отдала остатки Джеймсу.

– Что ж, могу с уверенностью утверждать, что это яблочный пирог. И еще туда добавили ревень.

– Знаешь, Кэрон, если бы я не знал, что ты совсем недавно нашла работу и что ты снимаешь дом с подругами, я бы решил, что ты пошла в гастрономический магазин на Хай-стрит и заказала у них самый дорогой набор для пикника. Не думаю, чтобы у тебя было время зайти в «Фортнум».

– Ты прав, я там не была. Но я звонила им сообщить, что у меня поменялся адрес, потому что они должны знать, куда доставлять мне закуски. Я заказываю у них завтраки и обеды каждый день, кроме тех случаев, когда устраиваю в спальне вечеринки для моих тридцати друзей.

Насытившись фальшивыми сардинками, мы опять прислонились к дереву и сидели так, попивая шампанское. Потом Джеймс сказал:

– Кэрон, помни, что мы друзья. Хочешь поговорить о том, что случилось, когда ты вывихнула лодыжку?

Я протянула бокал, чтобы он налил туда еще.

– Это твоя идея, так что начинай первым. Может, побеседуем о том, как ты жил до того, как переехал в свой дом? Это ведь продолжалось целых четыре года. Бедный Джеймс, наверное, она разбила твое сердце.

– Да нет, с моим сердцем все в порядке. Правда, мы наговорили друг другу много неприятных вещей. А как насчет твоей лошади? То есть лодыжки? На сердце не повлияло?

– Да нет, у меня в этом смысле тоже все хорошо. Однако в моем случае не так много было сказано, зато немало сделано. И никто не хотел объяснять, что произошло. Лошади вообще не умеют разговаривать. Моя лошадь не хотела рассказывать о том, что случилось до нашего знакомства.