Конечно, при выяснившейся негодности для борьбы с немецкими танками 45-мм пушки, легкопушечный полк 76-мм пушек в составе нашей дивизии улучшал её противотанковые возможности, но средством непосредственной поддержки пехоты он был всё же сомнительным. Конечно, если больше ничего нет, то 76-мм пушка – это хорошо, но стоило ли так вооружать нашу дивизию?
Рассмотрим теперь гаубичные полки в нашей и немецкой дивизиях. В нашем полку гаубиц было меньше, но зато их калибр, в среднем, больше. И по любимому военными показателю – по весу залпа – наш полк почти не уступал немецкому. Залп немецкого артполка весил 1054,8 кг, а нашего – 1000,8 кг.
Но воюют не показателями, а уничтоженными целями у противника. А для этого надо было подвести орудия к огневому рубежу и иметь чем стрелять.
Немецкую артиллерию перевозили лошади, а нашу – самые разнообразные средства – от тракторов и тягачей до лошадей.
Немецкая тяжёлая 150-мм гаубица была существенно тяжелей нашей 152-мм гаубицы (5512 кг против 4150 кг) и при буксировке лошадьми она разбиралась на две части. В этом плане наш тяжёлый дивизион был более подвижным. (Поэтому в 1942 г. немцы заменили эту гаубицу на новую, более лёгкую). А 105-мм немецкая гаубица была, соответственно, существенно легче нашей 122-мм (1985 кг против 2500 кг). То есть, тут немцы были подвижнее.
Но это не всё, ведь немцы потому использовали конную тягу для артиллерии пехотных дивизий, что собирались вести манёвренную войну – в отрыве от своих баз снабжения. А лошади, в отличие от машин, более автономны – корм им добывают прямо на месте. А бензин на месте не добудешь. Поэтому в начале войны мы очень много артиллерии бросили у границ именно по этой причине – не было ни топлива для тягачей, ни артиллерийских лошадей. Хитростей здесь не много, но наши генералы, за редким исключением, думать об этом не хотели. Поэтому, как это ни парадоксально звучит, но немецкая артиллерия на конной тяге, была подвижнее, чем наша на механической. Зачем тянуть артиллерию пехотной дивизии со скоростью больше скорости пехотинца? И в немецкой пехотной дивизии только противотанковый дивизион, самые лёгкие пушки, буксировался тягачами. Танки быстрые, могут появиться в любом месте, следовательно в том же месте немедленно должны оказаться и противотанковые пушки. Судя по результатам начала войны, немецкие генералы и тут оказались правы.
А теперь о том, чем стрелять. В немецком понятии боекомплект – это запас боеприпасов на 48 часов автономного боя дивизии. Немцы ведь понимали, что войдя в прорыв они затруднят снабжение не только вражеских дивизий, но и своих. Поэтому калибр своих лёгких гаубиц они выбрали минимально достаточный – 105 мм.
По весу боекомплект наших гаубиц и боекомплект немецких в расчёте на орудие был примерно одинаков. Поэтому штучно боекомплект тяжёлых гаубиц и у нас и у немцев тоже был одинаков – 60 выстрелов. Но за счёт того, что вес выстрела 105-мм гаубицы был легче, чем нашей 122-мм, то боекомплект к немецкой лёгкой гаубице количественно был существенно больше: в артполках к нашей 122-мм гаубицы полагалось 80 выстрелов, к немецкой – 126. (Кроме этого, у немцев в тылах дивизии перевозилось ещё по 148 выстрелов в расчёте на орудие к лёгким гаубицам и по 90 выстрелов к тяжёлым. Поэтому автомашин и лошадей в немецкой дивизии было существенно больше, чем в нашей).
Но поскольку я не знаю какой запас снарядов был в тылах нашей дивизии и был ли он вообще (у нас интенданты не пишут мемуаров, а остальные видимо и во время войны этим не сильно интересовались), то давайте рассмотрим возможности артполков исходя из их полковых боекомплектов. Наш полк мог сделать по врагу 2640 выстрелов, немецкий – 5256, почти вдвое больше. То есть, артиллерийский полк немецкой дивизии по возможности подавить цели на поле боя в манёвренной войне был равен примерно двум нашим гаубичным полкам.
Но и это не всё. Важно подавить цель как можно меньшим количеством боеприпасов, для этого нужно точно стрелять. Здесь немцы нас превосходили намного. Я ещё раз дам слово читателю А. Г. Пономарёву:
«В период ВОВ артиллерия германского вермахта в основном имела преимущество в технической оснащённости артиллерийской инструментальной разведки и в организации соответствующих служб артиллерийского вооружения: наличие разведывательных теодолитов, высокоточных стереоскопических нерасстраивающихся дальномеров (типа R-40 фирмы К. Цейс), приборов звукометрической разведки и автоматикой топографической привязки на местности, разведывательных самолётов типа „ФВ-189“ для корректировки артиллерийского огня и определения координат целей с помощью аэрофотосъёмки и т. п. Более того, армия германского вермахта была оснащена точными топографическими картами разных масштабов, которые в Красной Армии появились в конце 1942 г. после реализации научных работ выдающегося русского геодезиста В. Красовского (эллипсоид формы Земли по Красовскому) и назначения А. Баранова (начальника „Метростроя“) начальником управления геодезии и картографии с задачей в кратчайшие сроки обеспечить выпуск точных топографических карт для нужд Красной Армии с системой координат 1942 г. До этого в Красной Армии использовались устаревшие топографические карты дореволюционного образца или трофейные немецкие топографические карты».
Кто мешал нашим генералам заняться этим делом, хотя бы картами, до войны?
Все в бой!
Немного остановимся на противотанковом оружии, в выборе которого, казалось бы, ошиблись обе стороны.
Возможно благодаря контрразведке СССР, организованной Л. П. Берия, для немцев оказалась полной неожиданностью наши танки Т-34 и КВ. Каким-то образом НКВД сумело скрыть не только то, что мы уже их разработали, но и то, что уже массово поставляем их в войска. Противотанковое оружие немецкой пехотной дивизии оказалось бессильным против брони именно этих танков и они стали в ходе войны заменять его сначала на 50-мм, а затем 75-мм противотанковые пушки, стали придавать пехотным дивизиям самоходные противотанковые дивизионы.
А вот почему для наших генералов оказалась неожиданной толщина брони немецких танков и T-III и T-IV и бессилие против них нашей 45-мм противотанковой пушки – непонятно. Ведь немцы применяли эти танки и столь же хорошо бронированные самоходные пушки ещё в войне с Польшей в 1939 г.
Почему снаряды наших 45-мм пушек, и так не очень мощных, ломались о броню? Почему не был поставлен на вооружение подкалиберный снаряд для их? Известны фамилии тех, кто воспрепятствовал поставить на танки КВ 107-мм мощную пушку, предлагаемую Куликом и Грабиным. Известно какими теориями руководствовались они, чтобы не дать оснастить эти танки мощным оружием. Но чем, какими теориями, руководствовались те, кто снял с производства собственно противотанковую 57-мм пушку в 1941 г. (было изготовлено всего 320 шт.), чтобы уже в 1942 г. начать производить гибрид 57-мм ствола с лафетом пушки ЗИС-3?
Какие теории подсказали нашим военным профессионалам, что Красной Армии не потребуются противотанковые ружья, которые мы бросились конструировать только после начала войны? С чего наши генералы взяли, что не потребуется противотанковая ручная граната, которую тоже начали конструировать, когда гром грянул?
В нашей дивизии для борьбы с танками, как видно из таблицы, было 54 противотанковые пушки и, на всякий случай, 36 орудий легкопушечного артполка – всего 90 стволов. Считалось, почему-то, что этого вполне достаточно.
Немцы собрались драться в основном с нашими лёгкими танками, у которых лобовая броня не превышала 25 мм, а бортовая была в пределах 9-13 мм. Этих танков у нас в СССР было 23 тыс.
Для этих танков в дивизии немцев было 75 противотанковых пушек, которые пробивали такую броню на любом расстоянии. Кроме этого, у них было 90 противотанковых ружей размером чуть больше обычной винтовки, которые на расстоянии 100 м пробивали броню 30 мм, а с расстояния 300 м – 25 мм, т. е. могли бить наши бронемашины, танки Т-26 и БТ хоть в борт, хоть в лоб. Но и этого мало. Каждому, кто имел в немецкой пехотной дивизии винтовку, а таких было 12609 человек, выдавалось по 10 усиленных бронебойных патронов, пуля которых развивала скорость 930 м/сек. и с расстояния 100 м могла пробить 13 мм брони, т. е. борт почти всей нашей лёгкой бронетехники.
