В первые дни войны на восточном фронте Геринг отдал приказ о расстреле в воздухе лётчиков, спасающихся на парашюте. Позже, в 1943 году приходилось уже учитывать, что за такие действия, произведённые на виду большого количества людей, когда-нибудь, возможно, придётся отвечать. Например, в приказе командующего немецкими войсками в Крыму 31 августа 1943 года отмечалось, что »… В последнее время отмечаются случаи, когда в тылу немецких войск выбросившиеся с парашютом советские лётчики обстреливаются немцами и многие из них гибнут. Это недопустимо, ибо их нужно допросить, получить от них интересующие командование сведения. Запрещается стрелять по парашютистам кроме того и в таких случаях: а) когда видно, что спускающийся на парашюте вражеский лётчик приземляется на своей территории; б) когда вражеские парашютисты приземляются в тылу наших войск и нет возможности их захватить в плен. Об этом немедленно нужно сообщить в соседние воинские части, чтобы организовать поимку. Захваченных парашютистов немедленно сдавать в разведотдел …».
В начальный период войны в немецкий плен попало много авиаторов из наземных служб, ибо они отходили на восток последними, выпустив в полёт лётчиков, зачастую, когда немецкие танки уже врывались на аэродром. Лётчики попадали в плен, потеряв ориентировку или сев на уже занятый немцами аэродром, о чём они не знали. Попадали в плен и после прыжка с парашютом из горящего самолёта. Добровольные перелёты на сторону противника были чрезвычайно редки, хоть немецкая пропаганда и утверждала, что перелёты в плен были массовыми. Но предатели всё-таки были.
Война, как и любое резкое изменение жизни страны, поднимает из глубин души как самое светлое, так и самое тёмное. Появляется желание использовать изменение обстановки для достижения давно вынашиваемых планов. В Красной Армии служили и бывшие солдаты и офицеры белой армии, из которых далеко не все примирились с советской властью, жертвы раскулачивания, расказачивания, обиженные советской властью в ходе бескомпромиссной борьбы с религией, недовольные методами проведения национальной политики и т. д. И просто расчётливые трусы, посчитавшие, что с советской властью покончено.
Были такие и среди лётчиков.
На основании архивных документов и послевоенных публикаций немецких авторов относительно авиации армии Власова вырисовывается такая картина. В августе 1942 года бывшие советские лётчики майор Филатов, капитан Ракушинский, лейтенант Плющёв и, возможно, другие, в Осинторфе (Осиновке) под Оршей, предложили свои услуги немцам. Осенью 1942 года под командованием майора Филатова было создано подразделение при группе армий «Центр». По сведениям из архивных документов, действовало оно до февраля 1943 года. Начальником штаба этого подразделения был полковник Рил (национальность не указана), а затем полковник Боярский. Авиационным подразделением это формирование назвать трудно: фактически это была использовавшаяся немцами в борьбе с партизанами стрелковая бригада, в которой служили советские военнопленные и эмигранты. Правда, в ней было несколько лётчиков.
Известны случаи использования пленных авиамехаников, мотористов для работы под присмотром немцев, в частности, на аэродроме Заднепровье (район Смоленска).
На должность командующего власовской авиацией немцы готовили бывшего генерала Мальцева, 1895 года рождения, происхождения из крестьян Владимирской области. В Красной Армии он служил с 1918 года, до 1937 года был членом ВКП(б). Командовал ВВС Сибирского военного округа, впоследствии репрессирован. В 1939 году реабилитирован и назначен начальником санатория Гражданского Воздушного Флота в Ялте. После оккупации немцами Ялты стал её бургомистром.
В 1943 году вербовка советских лётчиков в спецлагерях для авиаторов, где режим был очень строгим, в армию Власова, активизировалась. Сборный пункт для лётчиков был в городе Сувалки. После отбора кандидатов их в течение двух месяцев учили, затем восстанавливали воинские звания, которые они имели в Красной Армии, и направляли в авиагруппу «Хольстерс» (по фамилии командира авиагруппы) в район Морицфельде возле города Инстенбург (Восточная Пруссия). Здесь лётчики восстанавливали свои лётные навыки на советской трофейной авиатехнике. Обслуживали эти машины также бывшие военнопленные и, возможно, эмигранты. Часть авиационных инженеров направлялась на аэродром Берлин-Темпельсгоф, где они вместе с немцами изучали трофейные новые советские самолёты.
Лётчики учились летать и на немецких самолётах. Затем их использовали в основном в качестве «перегонщиков» немецких самолётов с заводских аэродромов на аэродромы люфтваффе.
В Прибалтике действовали 11-я авиагруппа, включавшая три эскадрильи эстонских лётчиков, 12-я авиагруппа из двух эскадрилий латышей, и 1-я, «восточная» эскадрилья – из русских. По немецким данным, «русская» эскадрилья до июня 1944 года совершила не менее 500 боевых самолёто-вылетов против «своих». В Белоруссии против партизан воевало 9 экипажей-предателей на самолётах У-2. Отдельные экипажи, состоящие из бывших советских граждан, воевали и в составе немецких авиаэскадр. Некоторые из бывших советских лётчиков были награждены немецкими орденами.
Вот данные о некоторых «бывших сталинских соколах».
Полковник Ванюшин – бывший начальник штаба ВВС Орловского военного округа, а затем командующий авиацией 20-й общевойсковой армии; Герои Советского Союза капитан Бычков и старший лейтенант Анпилевский; капитан Метл из ВВС Черноморского флота; капитаны Артемьев, Победоносцев, майор Суханов и другие. Воззвания к авиаторам о переходе на сторону немцев подписывали Бычков, Анпилевский, женщина майор Ситникова, бывший начальник связи 205 истребительной авиадивизии, дезертировавший из Красной Армии командир полка полковник Будак, лётчик Хакимов и другие.
Конечно, нужно критически относиться к публикациям немцев, ибо эти обращения были частью проводившейся ими пропаганды с целью перехода солдат и офицеров Красной Армии на их сторону, однако нужно осторожно относиться и к оправданиям тех, кто якобы подписывал обращения. Может быть, кто-то из них пытался схитрить, вырваться из ада лагерей и потом как-нибудь перелететь к своим, но жизнь сурова … После окончания войны около 200 авиаторов из армии Власова были по требованию советского правительства возвращены из Франции в СССР. На суде над Власовым и его сообщниками в качестве свидетелей выступили Бычков, Анпилевский, майор Тарновский, которые заявили, что их насильно зачислили в армию Власова и они воззваний не подписывали, и что это сделали за них немцы. Генерал-майор Мальцев во Франции пытался покончить с собой, но его вылечили, доставили в Москву на суд и по решению военного трибунала повесили вместе с Власовым и другими предателями.
Надо отметить, что авиация армии Власова реальной военной силой не обладала и играла скорее пропагандистскую роль. Одна истребительная эскадрилья из 15 самолётов, бомбардировочные эскадрильи, состоящие одна – из 5 бомбардировщиков Хе-111, другая – из 12 пикировщиков Ю-87, несколько учебных самолётов и самолётов связи, уже упомянутые несколько У-2, влияния на ход войны оказать не могли. Да и сама армия Власова тоже была не очень многочисленной и не надёжной. Немцы боялись её держать на фронте целиком и использовали только отдельные подразделения под тщательным своим контролем …
Большинство советских лётчиков и в плену остались верными присяге. Пример тому – судьба лётчика-истребителя Девятаева из авиадивизии А. И. Покрышкина. Ему удалось на немецком аэродроме захватить бомбардировщик Хе-111 и вместе с несколькими другими военнопленными перелететь через линию фронта. После подвига – снова лагерь, теперь уже советский. Когда Девятаева реабилитировали и встал вопрос о присвоении ему звания Героя Советского Союза, совет профессионалов в Главном штабе ВВС обсуждал вопрос: мог ли лётчик-истребитель, никогда не летавший и на своих бомбардировщиках, поднять в воздух и перегнать через линию фронта вражеский бомбардировщик? Один из «околоавиационных» генералов упорно доказывал, что не мог, если только его не готовили немцы. Но другой генерал, заслуженный лётчик-фронтовик, убеждённо доказывал, что есть обстоятельства, в которых смелый и умелый может всё. Так Девятаев стал Героем Советского Союза. Как жаль, что такой генерал не встретился ему раньше, перед отправкой в «родной» лагерь!..
