Перед крыльцом Шерринар вообще притормозил, заботливо поправил мою вуаль, тщательно следя, чтобы тонкая сетка прикрывала меня ото лба до декольтированной груди, и тихо попросил:

— Пожалуйста, Дивейно, пообещай вести себя прилично, не позорь меня!

— Обещаю, — отозвалась я, почти не слушая его, поглощая попытками рассмотреть все и сразу. Инната сзади тихо фыркнула, не поверив моим поспешным посулам. Ну и подумаешь! Какое мне дело до мнения какой-то светлой девчонки?!

На меня действительно обращали внимание. Можно, конечно, было тешить себя мыслью, что любопытные взгляды притягивает моя неземная красота и цеховой знак, свидетельствующий об уме, но увы — ради справедливости приходилось признать: всех светлых гостей привлекала единственная в этом сборище темная, как невольно приковывает взгляд черная бусина на блюде с манной крупой. Я гордо вздергивала голову и открыто смотрела сквозь вуаль на пялящихся светлых, давая понять, что скептически приподнятыми бровями и удивленными улыбками меня не проймешь. Что мне какое-то сборище прокисших сливок местного общества! Да я в Валайе как-то даже самого Темного Императора с Императрицей и их единственным отпрыском видела, правда, издалека и мельком, но ведь важен сам факт!

Хозяев — дабы поприветствовать и выразить им свое глубочайшее почтение — мы так и не нашли, хотя искали долго и старательно. Вернее, делегация искала, а я изнывала от тоски и любопытства, таскаясь за ними и мечтая побродить и рассмотреть здесь все в гордом одиночестве. Но Шерринар, рассекающий массы приглашенных, как императорский фрегат — волны, не отпускал меня ни на секунду и тащил за собой, как болонку на поводке.

Когда я уж совсем подумывала упасть в обморок от скуки (или хотя бы изобразить оный), мой «муж» наконец-то решил прекратить розыски неуловимых хозяев и накормить своих подопечных ужином, для чего проследовал в зал, где были накрыты роскошные столы а-ля фуршет. Все, кроме Айлайто, ухитрившегося куда-то смыться, последовали за ним, я уже предвкушала, как искусник отвлечется на что-нибудь, а я тихонечко сбегу, но тут, как на грех, он напоролся на своих знакомых. Вернее, это гадкие знакомые узнали моего «супруга» и радостно закричали:

— Шерринар! — на пять разных голосов.

Мужчина порывисто обернулся, просиял и едва ли не галопом ринулся к небольшой группке светлых, болтающих у скромненького комнатного фонтанчика размером со средней величины пруд. Мне, по-прежнему поддерживаемой за локоть, волей-неволей пришлось шагать рядом, путаясь в подоле и поминутно грозя рухнуть на пол из-за слишком высоких и тонких каблуков. Зато уж ученички, держащиеся за руки, как прилежные малыши па прогулке, поспешили следом с явным восторгом.

— Сколько лет, сколько зим! — радостно приветствовал моего «муженька» невысокий полненький искусник с глазами навыкате и огромной лысиной, сверкавшей, как намасленная, в свете многочисленных магических светильников под потолком. От него пахло дорогущим эльфийским парфюмом, свидетельствовавшим, что передо мной человек далеко не самый бедный и простой. При виде меня, скромно семенящей следом за Шерринаром, лысенький аж рот от удивления приоткрыл, после чего стал похож на потрясенную жабу, слегка пришибленную чем-то тяжелым вроде камня или полена.

— Э-э-э… Добрый вечер, Шерринар… До чего же давно мы не виделись… — приторно-сладким грудным голоском перебравшей эля малиновки пропела его спутница — светлая эльфица в роскошном фиолетовом платье с умопомрачительным декольте и кокетливой кружевной вуали перед сильно запудренным и накрашенным лицом. И как с нее косметика еще пластами не отваливается? Красотка томно сощурила огромные, густо подведенные черным глаза, захлопала длиннющими ресницами, сфокусировала на мне взгляд и, рассмотрев, кто стоит перед ней, начала заикаться: — Доб-брый в-вечер… и-и-и… э-э-э… а… ой…

— Господа, позвольте представить вам мою молодую супругу Дивейно! — высокопарно изрек Шерринар, кивая в мою сторону.

— Но она же темная! — не сумела справиться с удивленим толстая одышливая бабища в невероятно розовом бархатном платье, радующем глаз вульгарным изобилием бантов, лент, вышивок, аппликаций и оборок.

— Ну и что? — сладко проворковал Шерринар, честное слово, не слышь я час назад «Дивейно, веди себя прилично», точно подумала бы, что мой конвоир влюблен в меня. — Зато это самая прекрасная темная искусница во всей Темной Империи.

Как бы предлагая всем лично убедиться в справедливости сего смелого, но, надо признаться, очень лестного заявления, Шерринар грациозно повел рукой в мою сторону, словно приглашая собравшихся внимательно меня рассмотреть. Что они и сделали: шагнули вперед, вытянули шеи и даже слегка приподнялись на цыпочки или, наоборот, присели (в зависимости от роста), стремясь получше разглядеть мое милое личико. Я их и не разочаровала: нежно улыбнулась, скромно потупив глаза, и тихо пропела:

— Доброй ночи, господа.

Вуаль вуалью, но всего, разумеется, она не скрывала. Да и что можно ожидать от тонкой полупрозрачной сеточки перед лицом? Чай, не стена оборонительных укреплений, через которую и хмар не прорвется. Так что выдвинувшиеся вперед и здорово отросшие клыки и раздвоенный язык гости разглядели хорошо. А судя но тому, как они шарахнулись в стороны, — очень хорошо. И подробно.

— Дивейно! — разъяренной гадюкой зашипел Шерринар, еще не успев посмотреть на меня и продолжая улыбаться своим приятелям, но по их лицам уже поняв, что я ухитрилась выкинуть нечто из ряда вон выходящее. Когда же он повернулся, я порадовала светлого искусника безупречно ровной, абсолютно человеческой и нормальной улыбкой. Но искусник все равно откуда-то догадался, что именно я только что вытворила. Ну не телепат ли?! — Что ж ты делаешь?! Ты ведь обещала вести себя прилично!

— А я и веду, — от всего сердца искренне оскорбилась я, с наслаждением следя, как меняются лица окружающих. — Я ведь до сих пор никого не убила и не съела!

Лучезарная клыкастая усмешка, последовавшая за этим заявлением, и ехидные огоньки в глубине разом потемневших глаз заставили шарахнуться всех, не исключая и Шерринара. А что такое, господа хорошие?! Ну, подумаешь, потянуло меня слегка пошалить… В конце концов, моя вторая ипостась без употребления слабеет, хиреет и вообще плохо выглядит, так что время от времени перекидываться мне просто необходимо, хотя бы частично. Что я и сделала.

Ну кто бы мог подумать, что светлые, на всех углах кричащие о своей храбрости, отваге и неустрашимости, на деле окажутся такими слабонервными?! Надо были слышать, с какими воплями они драпанули в разные стороны! Возглавляла поспешное отступление та самая толстая тетка в розовом бархате, мчащаяся с поразительной для своей корпуленции прытью и проворством. За ней несся лысик, опередив даже свою эльфицу, путающуюся в подоле и уронившую веер. Прочие друзья-приятели Шерринара, которых я не успела рассмотреть как следует, бросились следом, оставив на милость победителя, то есть меня, несколько бокалов с вином, упомянутый веер (очень красивый, надо сказать, шелковый, расписной и дико дорогой) и одну шпажку с надкушенной тартинкой. Мой «муженек» дернулся было за ними, но потом передумал и развернулся ко мне. Да так мрачно и грозно, что я не на шутку испугалась и на всякий случай решила выпустить еще и когти. Но потом пожалела тонкие атласные перчатки с кружевной отделкой, которые

после такой активной силовой демонстрации были бы безнадежно испорчены, и просто ответила взбешенному искуснику столь наглым, ехидным и бесшабашным взглядом, что он даже приостановился. А мне только того и надо было — развернувшись, я сделала ручкой опешившему «супругу» и его негодующим ученикам, едва не подпрыгивающим от злости за спиной наставника, и рванула с места почти галопом, подхватив подол и едва не уронив свой веер.

— А ну стой! — во весь голос гаркнул искусник, грозно потрясая кулаками и притопнув в сильнейшем негодовании по полу лакированным сапогом. Он понял, что я решила унести ноги, от греха подальше. — Я тебе покажу, как клыки скалить!