Через неделю «Орионт», закончив погрузку, отплывает и двигается вдоль сирийского берега. На берегу, закрепив свое зеркало на дереве, бреется английский офицер. Время от времени он бросает взгляд на появившееся судно, оно низко сидит в воде, вероятно, тяжело нагружено. Внезапно, опережая на несколько секунд звук взрыва, он видит, как корпус парохода раскалывается надвое по середине и тонет.
8 июля Роккарди предупреждает Ферраро, что английский пароход в 10 000 тонн «Каитуна», только что построенный и хорошо вооруженный, бросил якорь в соседнем порту Мерсин. В ночь на 10 июля Ферраро устанавливает мины. 19-го «Каитуна» проходит вдоль сирийского побережья. Тот же английский офицер (эту историю после войны Луиджи Ферраро рассказал сам британский офицер) на том же месте бреется перед своим зеркалом, прикрепленным к дереву.
— Интересно, — задумчиво произносит он, — этот тоже взорвется?
Не успели последние звуки слететь с его губ, как взрыв потрясает воздух. На этот раз взорвалась лишь одна из установленных мин. Отбуксированная на Кипр, «Каитуна» встретит окончание войны в сухом доке.
Англичане вскоре найдут второй заряд, прикрепленный к днищу судна, но слишком поздно. У Ферраро будет еще время два раза провести операцию.
30 июля он снова с Роккарди в порту Мерсин. Он спускается в воду, но на этот раз его ждет первое затруднение.
«Через пятьсот метров, — рассказывает он, — мне показалось, что я слышу шум. Я остановился, прислушался и услышал в темноте мощное дыхание крупного животного. Я разглядел силуэты двух рыб, погружавшихся и всплывавших в двух метрах от меня. Несколько раз я видел, как они плыли прямо на меня, и чувствовал удары волн, поднятых ударами их мощных хвостов. Я пытался их напугать или ударить их ножом, но безуспешно; они сопровождали меня почти все время. Я добрался до корабля только к 2 часам утра, проплыв почти 4 километра».
Ферраро возвращается в 4 часа утра, заминировав сухогруз в 4000 тонн «Сицилийский принц». Но корабль избежал гибели. Его отплытие настолько задержалось, что, на его счастье, он был обследован 20 августа английскими боевыми пловцами. Но к тому времени Ферраро удалось уже отправить на дно
норвежский пароход «Фернплант» в 7000 тонн, испытав при этом, пожалуй, самое приятное волнение в своей карьере.
Он поставил мину 2 августа. 4-го судно снялось с якоря.
У одного из окон консульства Роккарди и Ферраро, переполненные надеждами, следили за его отплытием. Но через несколько часов, когда они уже коротали время за бутылкой ракии, расслабившись за столиком под навесом портового кабачка, они увидели, что он опять медленно занимает свое место в порту.
Нет необходимости говорить, каково было их беспокойство. Они ждали с натянутыми струной нервами часа взрыва, который должен был в принципе произойти ночью, если механизм сработает правильно.
Настал намеченный час, и они с ужасом смотрели на «Фернплант», который лениво качался на мелкой волне. Затем они уснули тем глубоким сном, которым умеют спать решительные люди даже в самых трагических обстоятельствах.
На следующее утро Луиджи Ферраро спешит на свой наблюдательный пункт. Но за ночь ничего не произошло. Пароход на своем месте, на плаву, целый и невредимый, намертво стоящий на якорях. То, на что они так надеялись, произошло: во время своего короткого плавания он не разогнался до шести узлов, необходимых, чтобы раскрутить винт взрывателя, который через два часа должен был вызвать взрыв.
— Какая жалость, — прошептал он Роккарди, который присоединился к нему.
18 августа «Фернплант», наконец, покидает стоянку, и Ферраро молится, чтобы он никогда больше не вернулся.
«Фернплант» не вернулся больше в Александретту ни в тот день, ни когда-либо еще. Через одиннадцать с половиной часов после отплытия он встретился со своей судьбой: морским дном.
Настал момент для Ферраро уйти по-английски, не прощаясь. Атмосфера Александретты становится для него вредной, особенно после того, как были найдены одна мина на корпусе «Каитуны» и две под днищем «Сицилийского принца».
Из Серкио Боргезе взывает к его находчивости, не достигнув удовлетворительного результата. Интеллидженс сервис подозрительная и эффективная организация. Внезапный и немотивированный отъезд Ферраро мог сильно встревожить ее агентов и вызвать серьезные дипломатические осложнения с турецким правительством, которому конечно же не понравилось бы нарушение нейтралитета его территории.
22 августа утром он просыпается с сильным жаром. Два дня он ждет, что все пройдет, не прислушиваясь к знакам судьбы, но лихорадка продолжает его трепать. Все вокруг обеспокоены, но Ферраро, несмотря на долгие часы бреда, не хочет и слышать о враче. Все же Роккарди отправляется за помощью и приводит местного доктора, турка, который ставит диагноз: приступ малярии.
— Что нужно делать? — спрашивает консул.
— Отправить на родину, и как можно быстрее, — отвечает врач. — Наш климат ему абсолютно противопоказан.
Это чудо! Неслыханная удача!
Ферраро отправлен на родину по предписанию врача, да еще турецкого можно ли мечтать о лучшем алиби? — и 27 августа 1943 года прибывает в Италию. Что интересно, никогда больше в своей жизни ему не пришлось пережить приступ малярии.
Глава 18
В то время как Луиджи Ферраро проводил свои операции, которые сделали его чемпионом мира по тоннажу судов, потопленных одним человеком (всего 24 000 тонн), Италию потрясает серьезный внутренний кризис.
С начала лета 1943 года войска оси отступали на всех фронтах. Конференцию в Фельтре, собравшую 19 июля в третий раз Гитлера и Муссолини, ожидают на следующий день трудности. Начальники генеральных штабов встретились наедине: Кейтель проинформировал Амброзио, что немецкое весеннее наступление на Востоке превратилось в отступление и германские войска переходят к обороне.
Во время конференции Муссолини узнает, что Рим был в первый раз за войну подвергнут бомбардировке, итог: 2000 убитых. Немцы и итальянцы вели теперь только оборонительные бои. Вечером 23 июля почти вся Сицилия оккупирована союзными войсками. Италия ждала высадки союзных войск на территории метрополии.
Уже некоторое время король решил избавиться от Муссолини, чтобы попытаться перейти в лагерь завтрашних победителей и избежать последствий поражения в войне. Таким образом, думал он, будут только победители и никаких побежденных. Он поделился своими мыслями с некоторыми высшими фашистскими функционерами, среди них был и Дино Гранди.
И 25 июля во время собрания Большого фашистского совета, собравшегося на первом этаже Венецианского дворца, резиденции правительства, в большом конференц-зале Бенито Муссолини был смещен со своего поста.
26-го новость достигла Серкио и всех других воинских частей в виде двух телеграмм. Первая была подписана королем и гласила:
«Его величество король и император удовлетворил прошение об отставке с поста главы правительства, премьер-министра и государственного секретаря, поданное Его Превосходительством Кавалером Бенито Муссолини. Главой правительства, премьер-министром и государственным секретарем назначен Кавалер, маршал Италии Пьетро Бадольо».
В заключение король писал:
«…В этот знаменательный час, когда решается судьба отечества, каждый должен занять свое место в борьбе с той же верой и той же самоотверженностью».
Во второй телеграмме Бадольо провозглашал:
«Война продолжается. Италия, терпящая серьезные удары по своим провинциям, по своим разрушенным городам, остается верной своему слову и ревниво хранит свою воинскую честь..»
Фашизм у власти не вызывал у Валерио Боргезе отвращения, хотя запашок этот всегда немного раздражал его аристократические ноздри. Но он был роялистом с младых ногтей, и сегодня устранение Муссолини не вызвало у него ни одной слезинки. Виктор Эммануил III сидел на своем троне, и война продолжалась плечом к плечу с союзником, которого он уважал.
