Шум двигателей кажется оглушительным. Можно было подумать, что звук слышен за десять миль от катера, но английские часовые, находившиеся максимум в трех милях, как будто оглохли. Две первые линии заграждений пройдены без проблем. Катера подходят к последней в 4 часа 30 мин. Не проскочив ее с ходу, они проплыли вдоль нее и находят брешь, оставшуюся незамкнутой, у самого берега, в нескольких сотнях метров от часовых врага.

На середине бухты, при тусклом свете занимающейся зари Фажьони собирает своих людей.

— Что будем делать? — спрашивает вполголоса один из пилотов.

— Но мы у цели, — говорит другой, и в голосе его слышится удивление. Все были уверены, что будут обнаружены еще на подступах к цели, и не могли поверить в свою удачу. Время 4 часа 46 мин. Крейсер «Йорк» стоит на якоре в двухстах метрах от заграждения. В ста метрах вырисовывается силуэт танкера. Пароходы рассредоточены в глубине бухты.

Фажьони в бинокль рассматривает возможные цели и затем отдает приказ:

— Кабрини и Тедески, вы атакуете «Йорк». Беккати, ты пойдешь к танкеру.

Барбери и Де Вито, ваша цель пароходы, каждый выберет сам. Я остаюсь в

резерве, чтобы нанести последний решающий удар по «Йорку».

Ровно в 5 часов на борту «Йорка» пропел горн и зажглись огни, в тот же момент зажигаются огни на заграждениях. Фажьони, подумав, что крейсер готовится сняться с якоря, отдает сигнал к атаке. Кабрини и Тедески бросают свои «баркини» вперед. В тот же момент Беккати поворачивает в сторону танкера. За ним ринулись Де Вито и Барбери, направляясь каждый к своему пароходу.

«Я увидел, что хотя «Йорк» получил серьезное повреждение, он не тонет так быстро, как мне бы хотелось, — рассказывал потом Фажьони. — Поэтому я также нацелил на него свой катер. По пути я заметил другой крейсер, стоявший за атакованным танкером. Мгновенно разворачиваю свой «баркини» в его сторону, но промахиваюсь».

На борту «Йорка», накренившегося на правый борт и окутавшегося густым черным дымом, экипаж не поддался панике, хотя и не понял, откуда произошло нападение. «За несколько секунд до взрыва, — вспоминал штурман крейсера Тиббитц, — один из вахтенных матросов доложил, что с правого борта быстро двигается небольшой катер. Но в то время я не сопоставил эти два события, взрыв и присутствие неизвестного катера около корабля». Ничего удивительного. Англичане столкнулись с новым видом оружия, до тех пор неизвестным и не вызывающим подозрение.

Наступает утро. Фажьони и пятеро его товарищей, покинувшие свои снаряды за пятьдесят метров от цели, вплавь пытаются добраться до берега, до намеченного пункта сбора. Но этого им сделать не удается. Один за другим они попадают в поле зрения англичан, а затем и в плен. «Меня спрашивали, рассказывал потом Фажьони, — был ли я сброшен с самолета и остались ли еще в море мои товарищи. Я все отрицал. Мне не дали даже взглянуть в иллюминатор, но предложили глоток виски, чай и сигареты и помогли снять мой резиновый гидрокостюм. В 10 часов под конвоем офицера и двух матросов меня на катере отвезли на берег. Мы проплыли мимо поврежденного танкера, из которого в море выливалось топливо. Я также заметил и «Йорк». Он носом выбросился на мелководье и его корма едва возвышалась над водой, пушки кормовой башни были задраны в небо на максимальный угол. Над бухтой на низкой высоте кружил гидросамолет. Мы причалили к небольшой пристани, недалеко от которой я заметил мой «баркини», окруженный толпой солдат и матросов».

— Он еще представляет опасность? — спрашивает офицер у Фажьони.

— Я думаю, да, — отвечает тот, — и советую вам не прикасаться к нему. Он может взорваться в любой момент.

— Вы можете объяснить мне, как его обезвредить?

— Нет, я и сам не знаю, — говорит Фажьони.

Офицер настаивает, потом начинает угрожать, потрясая перед носом пленника пистолетом. Но, ничего не добившись от упрямого итальянца, он наконец сдается. Так же безрезультатно заканчиваются допросы остальных пилотов. Английскому саперу приходится приступать к разминированию катера, не имея никакой информации. Осторожно и неторопливо он осматривает снаряд. Затем приступает к работе. Проходит несколько часов. С терпением муравья он продвигается вперед, преодолев одну за другой девятнадцать ловушек и различных препятствий, стоящих на страже секрета «баркини». Пот заливает его глаза. Стиснув зубы, он начинает обезвреживать двадцатую и последнюю ловушку. И вдруг — взрыв. Сапер получает сильные ожоги лица и слепнет.

«Барчино» разрушен. Его секрет остается неразгаданным.

Это была первая полновесная победа, одержанная моряками Децима МАС. В результате потоплены крейсер «Йорк» и три транспортных парохода общим водоизмещением 32 000 тонн. Когда в мае 1941 года аэромобильные части Германии высадились на Крите, они нашли в бухте Суд останки «Йорка».

Вывод из строя этого крейсера нанес сильный удар по группировке британского флота в восточном Средиземноморье, он был одним из ее сильнейших кораблей.

Теперь оставалось и «маиали» одержать столь же громкую победу, какая выпала на долю «баркини».

В мае 1941 года «Шире» принца Джунио Валерио Боргезе предпринимает третью попытку атаковать Гибралтар.

Как командир подводного сектора Децима МАС, Боргезе тщательно изучил все детали предыдущих операций и учел все ошибки, выявленные в их ходе. Он старается не оставить места для случайностей.

Механическая часть управляемых торпед была усовершенствована Тезеи, и снаряды прошли дополнительные испытания. Курс обучения пилотов был ужесточен. Чтобы избежать ненужного утомления экипажей снарядов за время долгого перехода на подводной лодке, Боргезе принимает решение перебрасывать людей самолетами в Испанию с фальшивыми паспортами. Там они должны прибыть на борт итальянского танкера «Фулгор», интернированного в порту Кадис с самого начала войны.

«Шире» должна будет пройти проливом Гибралтар, выйти в Атлантический океан, подойти к Кадису, забрать людей с «Фулгора» и снова вернуться в Средиземное море. Затем в заливе Альгезирас выпустить людей-торпед в свободное плавание. Если подумать, то риск для «Шире» и ее экипажа очень велик, но Боргезе не тот человек, который отступает перед опасностью, когда на кон поставлен успех боевой операции. С твердым намерением в точности выполнить этот план до последней буквы, он покидает Специю 15 мая 1941 года. «Похоже, — писал он шутливо, — «Шире» стала с регулярностью пассажирского лайнера доставлять управляемые торпеды по линии Специя-Гибралтар».

На рассвете 23 мая «Шире» благополучно проходит проливом Гибралтар на глубине 60 метров и подходит к Кадису. Боргезе кладет ее на грунт на глубине 40 метров, чтобы дождаться ночи. «Трудно представить, — вспоминал он, — более благоприятную для сна атмосферу, чем в подводной лодке, лежащей на дне: к обычному безмолвию подводного мира добавляется отсутствие звуков работающих двигателей и других рабочих шумов. Кажется, что нависшая над лодкой толща воды надежно защищает от любого вторжения. После многих и многих дней плавания при постоянных физических и нервных перегрузках, когда человек смертельно устает от непрерывного шума моря, ветра и работающих машин, создается впечатление, что война где-то далеко-далеко, как и весь остальной мир, тем более что в погруженном положении прерывается и радиосвязь: человек оказывается совершенно один на один с собой».

Наступает ночь. «Шире» всплывает и незамеченной проскальзывает в порт. Она входит в устье Гуадалеты, благополучно минует корабли, стоящие на якоре (некоторые из них под английским флагом), и подходит к «Фулгору».

— Как прошло путешествие, командир? — встречает его капитан танкера.

— Отлично, — отвечает Боргезе, лицо которого освещает широкая улыбка.

Пилоты собираются в кают-кампании. Перед Боргезе стоят капитан-лейтенант Дечио Каталано, водолаз 2-го класса Джаннони, капитан-лейтенант Амедео Веско, водолаз Франчи, капитан-лейтенант Личо Визинтино, водолаз 2-го класса Магро, инженер Антонио Марчелья и водолаз 2-го класса Шергат. Врач отряда Бруно Фалькомата тоже здесь, он хотел до последнего момента