Так что всё не зря, и нихуя ваш Маркс не понимал, для чего всё на этом свете происходит. А мы понимаем. Спокойной вам ночи.

Всякий человек, который более двух минут посмотрит на унылый нос Директора фСБ Патрушева, немедленно начинает зевать. Когда же Директор Патрушев начинает говорить, все вокруг моментально засыпают и он тихонько уходит на цыпочках.

И никто, никто не догадывается, что на самом деле Директор Патрушев умеет подпрыгивать на три метра с места, стреляет из четырёх пистолетов одновременно и сбивает ядовитой слюной муху с десяти шагов.

И сотрудники у него все такие же: на первый взгляд вялые толстяки и сутулые очкарики, но по сигналу тревоги они сбиваются в такую Железную Когорту, которая за час легко прогрызает туннель длиной пять метров. Каждый из сотрудников Директора Патрушева умеет делать какую-нибудь особенную штуку: один умеет раздельно шевелить ушами, другой говорит задом наперед со скоростью двести пятьдесят знаков в минуту, третий бегает стометровку спиной вперёд за пятнадцать секунд.

Глупому человеку конечно непонятно, зачем нужны такие умения, но это потому что он не знает, какие у Директора Патрушева враги.

Например, только в этом отчётном году, который ещё даже не кончился, уже обнаружено и уничтожено четыре правых руки Шамиля Басаева. А сколько их там ещё у него осталось — этого никто не знает. Кроме того, нанюхавшись особой травы, Шамиль Басаев умеет останавливать время на пятнадцать минут на площади в три сотки и перекусывает вольфрамовый прут диаметром шесть милиметров.

Все Очень Важные Персоны живут внутри специальных Зон, куда простым людям вроде нас можно зайти только по недоразумению какому-нибудь.

Там, в этих Зонах, в общем-то неплохо — охрана и милиция все приветливые, регистрацию не спрашивают, никогда не скажут «куда лезешь», а скажут «Вам лучше пройти сюда», смотрят преданно и даже, похоже, ждут на чай.

Зато стоит только перейти линию этой Зоны обратно, как та же самая милиция валит тебя на пол, роется в сумке, отбирает всё пиво и грозит кандалами.

А вот представьте тех людей, которые всегда находятся внутри этих Зон. Они ведь даже если бы и захотели, всё равно не могут оттуда выйти, потому что всегда носят их вокруг себя. Сядут в машину — эту зону образуют мотоциклисты, приедут домой — снайперы.

И вот посмотрят Очень Важные Персоны вокруг — все улыбаются. Пойдут в другое место — там тоже все милые и добрые. Вот они и думают, что везде так. А рассказать им, как оно на самом деле обстоит, — некому. Потому что помощники их, которые вроде бы по должности обязаны всё знать, — ведь они тоже в метро не ездят. Посмотрят эти помощники иногда телевизор или прочитают в газете что-нибудь неприятное и возмущаются — врут ведь! Ведь не так оно всё! Не то чтобы эти помощники мерзавцы, нет, они, наоборот, за Справедливость. Звонят они сердитые в редакцию и там какого-нибудь журналиста тут же под жопу — чтоб не пиздел больше.

Вот Ельцин был молодец. Однажды, как раз перед тем как он стал Президентом, сел он в троллейбус (автомобиль москвич у него тогда как раз сломался) и поехал в поликлинику получать бюллетень по ОРЗ, ну, или, может быть, пройти, как все люди, флюорографию. Неизвестно, что он там увидел, но как только он прогнал Горбачёва, тут же махнул рукой Гайдару и Чубайсу: «Продавайте всё нахуй!» И запил горькую.

Ну, тех-то два раза просить не надо — всё продали до последнего гвоздя.

Вообще он был неплохой, Ельцин, весёлый хотя бы. Пел, плясал, с моста падал. И люди при нём служили тоже весёлые: один рыжий, другой говорил смешно, третий в кинофильмах с голыми бабами снимался — ну чисто двор покойной императрицы Анны Иоанновны. И щёки у всех — во! морды румяные, лоснятся. Пусть и наворовали, так оно хотя бы им впрок пошло.

А нынешние что? У кого из них можно запомнить хотя бы лицо и фамилию, не говоря уже про должность? Крысиные усики, рыбные глаза, жабьи рты, а то и вообще ничего

пусто. Один только премьер-министр похож на состарившегося пупса, да и тот если неосторожно пошевелится, так оно всё сразу потрескается и осыплется. Какие-то всё потусторонние тени — то ли ещё не воплотившиеся, то ли уже развоплощающиеся. А скорее всего они такие и есть — вечно между той стороной и этой.

Царь Горох когда-то воевал с Грибным Царём, так вот именно так должен был выглядеть отдельный Бледнопоганочный Полк.

Даже и Юрий Михайлович Лужков, которому, казалось бы всё нипочём, и тот ссутулился, осунулся, куплетов больше не поёт и монологов под Жванецкого не читает — не время. Проснётся только иногда ночью и мечтает: вот бы построить что-нибудь этакое Грандиозное и никому не нужное, чтобы все вокруг охуели и с восхищением говорили: «Да ты, Юр Михалыч, совсем ебанулся!»

Но нет, вздыхает Юрий Михайлович и снова лезет под одеяло — пустое всё, пустое.

Совершенно необъяснимо, почему какому-то человеку может вдруг захотеться стать президентом такой страны, как Россия. Президентом хорошо быть в тихой незаметной стране, типа в Болгарии. Ну вот какие новости запомнились за последние годы про Болгарию? Да никаких. Кто там президент? Да хуй его знает. И сами болгары тоже не знают. И президент там ходит, зевает, пьет кофий и делает настойки на ракии.

А в России быть президентом — это очень хлопотно, и даже денег не наворуешь как следует, потому что очень уж должность заметная — воровать лучше на тихой какой-нибудь таможне.

Хотя понятно, конечно, что, раз уж ты стал Президентом, то строчка про тебя в грядущем учебнике истории уже считай обеспечена, если конечно к тому времени ещё останется какая-нибудь история. Но ведь всем хочется абзац, а лучше бы главу, чтобы ученики проходили её целую четверть, а потом непременно сдавали по ней государственный экзамен. Но даже и на абзац пока никак не набирается. Не про вертикаль же власти туда писать?

Ну, разорил там Гусинского, Березовского и Ходорковского. Но как-то совсем не до конца разорил, а половина вообще разбежалась. Ну посадил писателя Лимонова в тюрьму, да тут же выпустил. Войну не то выиграл, не то проиграл, непонятно. Как-то всё ни то ни сё. Бород не нарубил, курить табак всех не заставил, и никого совсем не завоевал — ну хотя бы Монголию что ли.

Как-то всё уныло. Чахнут ремёсла, вяло гниют искусства и печально цветёт одна лишь последняя осенняя педерастия.

Остановит ли хрустальное свое яйцо путешественник во времени, пролетая мимо две тысячи третьего года? Хуй он его остановит, проскочит дальше — в тридцать седьмой куда-нибудь или в восемьсот двенадцатый.

Ёбаное Конское Чмо

Крот

Колечко

Телефонный Чорт

Плохая Сказка

Дохлая Кошка

Про Бил Гейца

Про Покемонов

Буратино и Пиноккио

Человек-Паук

Идеальная Блондинка

Легенда о Малиновом Человеке

Злодей