В общем, сговорились все и, когда пришла милиция, показали пальцем на Николая Константиновича: он, дескать, ботинки себе ни с того ни с сего новые как раз вчера купил, неизвестно с каких барышей.

Николай Константинович отказывался, конечно, говорил, что на ботинки полгода копил, но милиция посмотрела на него, поморщилась и отдала его под суд. В суде прокурор тоже сморщился и потребовал Николая Константиновича немедленно расстрелять. Защитнику Николай Константинович тоже не понравился, но работа есть работа — выхлопотал он ему кое-как десять лет строгого режима.

Ну, в тюрьме и хорошему-то человеку не сладко, а уж про мудаков что говорить.

Хлебнул там Николай Константинович от сих и до сих, но ничего — живой остался, хотя и не сказать, чтобы очень сильно здоровый.

И мало того, что живой вышел, да ещё и секрет с собой вынес, который перед смертью ему бывший дьяк рассказал, такой же бедолага, как Николай Константинович: про несметный клад, который будто бы закопали в лесу нехорошие мужички, да тут же друг друга и порешили подчистую.

За такие секреты, конечно, и гроша жалко, да есть видно оно, мудацкое счастье, а то совсем бы уже ни одного мудака не осталось на всём белом свете.

Вот и откопал Николай Константинович две закатанные трёхлитровые банки, по горлышко набитые заплесневевшими долларами, в роще недалеко от залива, как дьяк описал.

Высыпал Николай Константинович доллары в полиэтиленовый мешок, развёл костерок, выпил портвейну и поклялся страшной клятвой отомстить тем, кто его несправедливо в тюрьму упрятал и жизнь его погубил.

Мстить Николай Константинович решил не просто так, а с подковыркой: чтобы наверняка они знали, от кого к ним гибель пришла и за какие прегрешения.

Просто так пырнуть их ножичком Николаю Константиновичу было неинтересно, совсем его мудачество в тюрьме махровым цветом расцвело.

Вот и стал он строить планы.

Начать решил с того пьяницы, вместо которого его в тюрьму посадили.

Разыскал он его в бараке на краю города: к тому времени этот пьяница совсем уже вдрызг пропился, квартиру сжёг и жена от него ушла. Купил Николай Константинович пять бутылок водки, пять бутылок самого ядовитого метилового спирта, какого только можно купить за деньги, и пришёл к тому пьянице в гости. А тот как раз валяется на полу со спущенными штанами, лужу напустил и скулит, потому что похмелиться ему не на что. Налил ему Николай Константинович стакан — ожил алкаш. Сели они выпивать. Николай Константинович слегка только водочки пригубит, а тот прямо стаканами в глотку заливает, всё не нажрётся досыта.

А когда Николай Константинович видит, что вот сейчас тот под стол свалится и захрапит, спрашивает он его тихо: «Узнал ли ты меня?» Тот ещё слегка соображал, присмотрелся он и вздрогнул: «Узнал», — отвечает. «Так вот, — говорит ему Николай Константинович, — много я по твоей милости горя хлебнул, да Бог тебе судья, я на тебя зла не держу. Пей, сколько влезет. Вот тебе ещё пять бутылок водки в знак моего прощения». Надел шапку и вышел из дома. Обернулся, перекрестился: «Ну, вот и первый», — говорит.

Только всё вышло совсем не так, как ожидал Николай Константинович.

После третьей бутылки метилового спирта треснуло что-то в голове у пьяницы, явился к нему белый ангел и наплевал ему в морду. От этого тот немедленно очнулся на уже горящем матрасе.

От обиды на белого ангела бросил он пить напрочь, устроился на работу, честным трудом заработал много денег и купил себе участок совсем недалеко от города, десять минут ходьбы от электрички.

«Ну, хорошо, — подумал Николай Константинович, когда про это узнал. — С этим мы ещё разберёмся». А пока занялся вторым — тем сослуживцем, который всех подговорил на него пальцем показать.

Разузнал Николай Константинович его телефон и пригласил в ресторан посидеть, дескать, обиды не держу и хочу это дело от-празд-новать. Тот пришёл, конечно — кто же от дармового ресторана откажется.

Посидели, покушали, вспомнили знакомых, выпили за каждого. Под конец достаёт Николай Константинович из бумажника двести долларов и расплачивается с официантом. Да ещё пятьдесят на чай даёт.

«А ты разбогател, смотрю», — завидует ему сослуживец. «Да уж, — отвечает ему Николай Константинович, — уже даже не знаю, куда деньги девать. Я секрет один знаю, хочешь покажу?»

Подходят они к напёрсточнику, с которым Николай Константинович заранее сговорился. Достаёт Николай Константинович сто долларов, угадывает где шарик, выигрывает двести. Ставит двести — выигрывает четыреста. Потом восемьсот, потом тысячу шестьсот. Напёрсточник плачет, карманы выворачивает: «Ай-ай, шайтан! Детишки кушать что будут!» Рассмеялся Николай Константинович и все деньги обратно напёрсточнику отдал.

«Как ты это делаешь? — удивляется сослуживец. — Нельзя ведь у напёрсточника выиграть, я точно знаю!» «А я слова волшебные знаю, — отвечает Николай Константинович. — Если по этим словам напёрстки слева направо отсчитывать, то всегда угадываешь. Хочешь, скажу одно слово, раз уж мы такие друзья? Но помни, что одного слова только на четыре игры хватает».

Сказал Николай Константинович сослуживцу на ухо какое-то дурацкое слово, распрощался, сел в такси и как будто уехал домой. А сам за углом остановил машину и подсматривает. Видит: сослуживец тут же назад к напёрсточнику со всех ног бежит.

В общем, сначала, как Николай Константинович с напёрсточником договорился, выиграл его сослуживец сумасшедшие деньги, а потом, конечно, стал проигрываться в прах. Все деньги до копейки проиграл, пиджак, часы, и побежал домой — за ордером от квартиры.

Николай Константинович уже руки потирает, но дома жена сослуживцу такой ордер показала, что ему пришлось на неделю бюллетень брать, потому что на улицу выйти неудобно.

Через неделю выпустила его жена за продуктами. Тот, конечно, сразу же побежал искать напёрсточника, но на том месте где был напёрсточник, сидит тётка в жёлтой телогрейке и через мегафон билеты какой-то телевизионной лотереи продает. Делать нечего — накупил он на все деньги билетов, заполнил их слева направо по волшебному слову и в ящик бросил.

А в воскресенье выиграл он по этим билетам трёхкомнатную квартиру в Москве, автомобиль Рено, поездку на двоих в Испанию, куклу барби и двенадцать миллионов рублей. Даже лотерея от такого выигрыша чуть не закрылась — никогда такого раньше не бывало. Но отдали ему всё честно. По телевизору показали и потихоньку предупредили, что если ещё раз его в этой лотерее заметят, то пусть не обижается.

Опять ничего у Николая Константиновича не вышло. «Ладно, — думает он, — что-то я в этот раз перемудрил. Да не беда — никуда они не денутся, вот только ещё одно дельце закончу, и займусь ими как следует».

Следующее дело у Николая Константиновича было совсем другое: на этот раз он решил отблагодарить защитника, который его от расстрела спас. Наученный опытом, не стал он сильно мудрить, а просто засунул по одной бумажке в щель под дверью адвоката десять тысяч долларов сотенными и записку: так, мол, и так, спасибо вам от такого-то.

А через два дня того адвоката нашли на кухне с головой в духовке. Что? Почему? Так и не выяснили.

Николай Константинович, как узнал про адвоката, пересчитал свои деньги (осталось у него ровно пятьсот долларов), пошёл в магазин, купил ящик водки, пришёл домой, запер двери, задёрнул шторы и пил неделю беспробудно. Когда водка кончилась, вышел из дома, купил ещё ящик и пил ещё неделю.

А через месяц пришёл хозяин квартиры с милицией и выбросил Николая Константиновича, который к тому времени мог только на полу лежать, на улицу. Николай Константинович кое-как заполз в подвал и стал бомжом.

Жизнь у бомжа не такая уж и тяжёлая: главное, утро пережить, а там бутылочек насобирал, напился — вот и счастье. К вечеру очухался — кругом все пиво пьют: там бутылочку бросят, там из пластмассового стакана не допьют.