Теперь Сулоп — это сказка, это знания не о мире, а о том, что знают о мире люди. Все, что знали наши предки о мире, все их взгляды на устройство мира, на его мифологию, отправляются в Сулоп. Туда же, как ни странно, идет и вся наука, прямо не применяемая тобой. Все, что дает надежду, складывается в Сулоп и там постепенно забывается.

Мифологическая и научная картины мира мирно уживаются в Сулопе до тех пор, пока не появляется возможность столкнуться с их частями в жизни. Тогда это переносится в Стодень.

Стодень — это то, что обеспечивает твое выживание сегодня. Какие-то части его могут не соответствовать действительности, как ее представляет наука или другие люди, но они всегда соответствуют твоим представлениям о действительности. Причем на уровне прямых причинных связей, то есть корней того, что с тобой происходит.

Корни корней, которые ты проверить не можешь, отсылаются в Сулоп — мир, где живут первопричины, философия и объяснения отвлеченных понятий.

Уже из этого описания Стодня и Сулопа видно, что оба эти понятия сложные, и Сулоп, к примеру, должен делиться на две части. Ту, что возникает в отрочестве, и ту, что дополняется после рождения Стодня. Это действительно так.

Сулоп отроческий тоже никогда не является чем-то постоянным. Он меняется вместе с познанием мира и появлением каждой новой мечты. При этом сутью его является Образ мира-семьи, где ты имеешь свою долю-удел, то есть он является Миром счастья.

Сулоп взрослый, хотя и сохраняет эту основу, живет больше за счет изменяемой мечтами о хорошей жизни части. Поэтому сутью взрослого Сулопа оказывается Мир Мечты, который прячется в душе каждого человека, но тайно правит всеми его поступками.

Вспомним, отказ от Сулопа и принятие ценностей взрослого мира было вынужденной мерой, своего рода отступлением юности под разрушительным напором действительности на их первые миры. Это значит, что в душе любого юноши звучит в тот миг клятва: хорошо, вы сильнее, я отступлю, но потом я вернусь и построю свой мир еще раз и так, что его никто не сможет разрушить! И построю таким, как я хочу, и так, что никто не сможет в него вмешиваться и мне указывать! Я буду полным хозяином в своем доме, так что вам останется только завидовать и проситься ко мне!

Иначе говоря, Сулоп, после перехода во взрослость, оказывается тем, чего человек стыдится, как своей детской слабости, незрелости и уязвимости, но что он при этом тайком воплощает всю оставшуюся жизнь до старости.

Старость, правду сказать, отменяет Сулоп, уничтожает раздвоенность и заставляет принять то, что есть, то есть Стодень. Тогда идет обращение к Богу, создавшему Божий мир, как образцу совершенства, и просьба принять в новое ученичество до и после смерти. Вероятно, именно это возвращение цельности и воспринимается мудростью.

Для нас важно понять: все, что взрослый человек делает, делается ради воплощения Сулопа — Мира Мечты, основа которого закладывается в отрочестве, а попытки воплощения осуществляются в юности.

Самое страшное в этом то, что Сулоп оказывается спрятанным и никогда не пересматривается. В итоге его нельзя воплотить, поскольку он изначально создавался нежизнеспособным глупым и вредным подростком. Но при этом нельзя и отменить, потому что человек не просто его прячет, а еще и скрывает даже от самого себя.

И получается, что Сулоп правит и заставляет совершать действия, можно сказать, вершить всю жизнь ради неверно поставленной цели.

Сулоп обязательно надо признать, вытащить на свет, подробно описать и изменить в соответствии с тем, как ты видишь действительность сегодня.

Попросту говоря, надо сделать целеустроение своей взрослой жизни, опираясь на Мир Мечты, потому что так или иначе он вырастает из Материка, то есть из предельно доступного человеку соответствия действительности.

А это значит, что Сулоп, Мир Мечты, есть прямая и жесткая связка действующего Разума с его основаниями. Исключать ее из своей жизни — значит терять возможность действительно что-то

сделать.

Можно сказать, что потеря Сулопа, произошедшая, когда взрослое общественное мнение признало его постыдным, как детский онанизм, повела к потери магических способностей человечества. И теперь мы заняты барахтаньем в поверхностной пене жизни, которая есть борьба за выживание. Божественность же утрачена не только для нас, но и для нашего понимания.

Однако, что важнее всего, описание Сулопа, то есть Мира своей Мечты, прямо и жизненно необходимо при создании предприятия, если ты, конечно, хочешь стать его действительным Хозяином.

И вытекает это из того, что Хозяин всегда точно знает, ради чего он делает предприятие. Если же он его просто делает и не задумывается, значит, он раб, а не господин. Он просто биологический придаток к большой общественной машине по перекачке природных ресурсов в деньги.

В общем-то, вполне возможен и такой путь. Это всего лишь вопрос выбора.

Все слышали выражения: Повзрослел! Или — Наконец-то повзрослел! Или — Когда ты только повзрослеешь?

Мы очень-очень к ним привыкли. Настолько привыкли, что даже не замечаем и уж тем более не вдумываемся. И используем их совсем поверхностно, примерно, как указание на то, что человек стал старше и с ним теперь можно нормально разговаривать.

Что значит «нормально»? В переводе с латыни «норма» означает правило или образец. Следовательно, с повзрослевшим человеком теперь можно говорить в соответствии с какими-то правилами или образцами. Но говорить можно и с неповзрослевшим. Вот только что с того? Говори с этими молокососами-недоумками хоть по каким правилам, толку-то с того разговора все равно не будет! Значит, с повзрослевшим можно не только говорить определенным образом, но и ожидать в итоге поведения в соответствии с правилами, то есть предписываемыми взрослому члену общества образцами.

Все это означает, что повзрослеть — это не просто стать старше и послушнее. Это означает произвести над собой некую качественную операцию, не менее значимую, чем, к примеру, смена пола. Она сопоставима, пожалуй, только с одной операцией, которую мы над собой производим в самом раннем детстве — отказ от божественности и принятие разумности. Иначе говоря, смену животного состояния на человеческое. В этнографии это закреплялось обрядом, который назывался Постриг.

Проводились Постриги, приблизительно, когда ребенку исполнялся год или два. До этого времени дети считались как бы бесполыми и именовались просто дитё. В постриг мальчика сажали на конское седло или на оружие, девочку — на прялку, обстригали у них прядь волос и облачали в соответствующую их полу одежду. После этого дитё становилось ребенком и считалось разумным. Так закреплялось принятое маленьким человечком решение учиться на человека.

Решение стать членом общества, гражданином, как бы сказали сейчас, закреплялось другим обрядом, тоже многократно описанным этнографией. Свадьбой. Женатая и замужняя молодежь переставала буйствовать, переставала быть опасной и полностью принимала правящие ценности своего общества. Принять решение жениться значит принять решение повязать свою силу и отдать ее на служение обществу. Называлось это — повить.

Вить, повивать — это вязать, путать. Первый раз ту силу, которая входит в мир с нашим рождением, вьют и увивают, чтобы она стала управляемой, при рождении. Жрица, осуществляющая это, так и называлась — повитухой. Ее задача — сделать все, чтобы пришедшее существо оказалось человеком, потому что вместе с новорожденной жизнью мог прийти кто угодно, любой подменыш — от черта, лешего, домового до бога.

Та же повитуха должна была править маленького человечка, то есть придавать нужный вид его головке и телу, чтобы он соответствовал образцу, принятому в нашем обществе.

И так, путем множественных повиваний, человека правили и правили всю его жизнь, пока он не сдавался и не принимал решения стать взрослым, а попросту — рядовым и образцовым членом нашего общества, общества своих. После этого общество могло не бояться за свое выживание. Если в обществе только свои, оно может погибнуть только со смертью последнего ИЗ своих членов. Вот так мы жертвуем собой и своей силой жизни, отдавая ее тому огромному общественному существу, которое живет вместо нас и зовется народом, родом, общиной или государством. Теперь только оно обладает силой и желаниями в нашем мире, словно бы высосав жизнь из наших бледных, обескровленных тел.