– Томас, вы очень любезны, что посетили нас.

– Я даже не поверил, услышав новость, хоть и сказал мне об этом сам достопочтенный Брейнок. – У Томаса Виланда оказался тонкий, пронзительный голос, совершенно не подходящий мужчине такой комплекции. В его глубоко запавших глазах, устремленных на Мереуин, была скорбь. – Девочки сразу принялись меня упрашивать поехать познакомиться с вашей женой. Это, должно быть, она и есть?

– Разумеется, – ответил Иен и, сверкнув белыми зубами, адресовал Мереуин улыбку, откровенно говорившую, до чего все это скучно. – Позвольте представить вам Мереуин Вильерс, урожденную Макэйлис из Гленкерна, ныне маркизу Монтегю.

Заранее готовясь услышать свое имя, соединенное с именем Вильерс, Мереуин неожиданно испытала чувство гордости, которое согрело ей душу. Теперь она принадлежит Иену, а тот факт, что она поклялась никогда не допускать этого, почему-то не имел теперь никакого значения.

Дочки Виланда, представленные как Люсинда и Летти, хотя Мереуин так и не поняла, кто из них кто, пролепетали поздравления, сверля ее желчными взглядами. У обеих были сильно напудрены лица и прически, более подходящие женщинам старшего возраста, а платья с тяжелыми жесткими кринолинами вышли из моды несколько лет назад. Мереуин рядом с ними напоминала прелестный цветок, расцветший среди сухих ветвей, но держалась без тени превосходства или снисходительности, всеми силами стараясь помочь гостьям освоиться.

Иен, сидя в кресле, удобно вытянув перед собой длинные ноги, поглядывал на нее из-под полуприкрытых век острым, ничего не упускающим взглядом. Ему с трудом верилось, что Мереуин родилась и выросла не в самом изысканном лондонском семействе, с таким благородством и ненавязчивым гостеприимством занимала она гостей. Понимая, что представление это устроено главным образом ради него, он с трудом сдерживал смех, восторгаясь этой женщиной-девочкой, которую он считал раньше невоспитанным и злобным созданием.

Еще удивительнее была перемена, произошедшая в нем самом, ибо он всерьез думал, что, удовлетворив физическое влечение к смазливой девчонке, потеряет к ней интерес. Однако сердце его все так же сильно билось при взгляде на ее прелестное лицо, алые манящие губы. Он было сначала решил, что это следствие не до конца удовлетворенной страсти, но теперь начинал сомневаться.

– Что? – раздраженно переспросил Иен, поняв наконец, что одна из девиц Виланд обращается к нему.

Люсинда смущенно заморгала под его нетерпеливым взглядом и повторила вопрос:

– Я спросила, намереваетесь ли вы с леди Монтегю сделать Равенслей своей постоянной резиденцией?

Иен даже не глядя, чувствовал, с какой надеждой Мереуин ожидает ответа, и одарил Люсинду улыбкой, отчего та зарделась еще сильнее.

– Серьезно сомневаюсь, что жена позволит мне обосноваться в каком-либо ином месте, кроме, Северо-Шотландского нагорья.

– Но ведь там холодно и пустынно! – удивилась Летти, – поддержанная усердными кивками Люсинды.

– Я убежден, что мы сумеем найти себе развлечение и весьма приятно проведем зиму, – ответил маркиз, a Мереуин прижала пальцы к губам, скрывая улыбку.

Последовало неловкое молчание, поскольку ни одна из девиц Виланд не нашлась что на это ответить, и после нескольких ничего не значащих реплик отца семейства гости уныло откланялись.

– Как ты мог так жестоко обойтись с ними? – спросила Мереуин, едва они остались одни в гостиной.

Иен смерил ее насмешливым взглядом:

– Жестоко? Я полагал, что был чрезвычайно галантен…

– Тебе прекрасно известно, о чем я говорю! Они обе по уши в тебя влюблены, а ты на них безжалостно рявкал. И не надо так на меня смотреть!

Он схватил ее за талию, притянул к себе и жадно поцеловал.

– Я только об этом и думаю, леди. Простите, если нарушил светские приличия.

Мереуин смеясь, попробовала оттолкнуть его но задача оказалась нелегкой, так как ноги ее едва касались пола:

– Пусти сейчас же, – приказала она наконец. – Я есть хочу. Умираю с голоду.

– Знай я заранее, что ты так много ешь, женился бы на другой – буркнул Иен.

Кончик тоненького пальчика любовно обвел контур крепкого подбородка.

– Ах, ошибаетесь, милорд, – Темно-синие глаза смеялись. – Вы сами сказали мне как-то, что мы принадлежим друг другу, и, боюсь, вам скоро придется пожалеть об этих словах.

– По-моему, этот миг уже наступил.

Марта, ожидающая их возле накрытого к обеду стола, радостно просияла, когда Мереуин, войдя в столовую, восхитилась украшавшими его розами.

– Те самые, что вы с его светлостью нарезали нынче утром, – пояснила старушка.

– Они прекрасны. – Мереуин уткнулась носом в мягкие душистые лепестки. – Интересно, растут ли розы в замке Монтегю?

Марти пожала худыми плечами:

– Не могу сказать, дорогая. Спросите маркиза.

– Вы поедете с нами в Шотландию? – с надеждой спросила Мереуин.

– И что я буду там делать целыми днями? – ворчливо поинтересовалась Марти. – Мистер Иен вырос, во мне давным-давно не нуждается, держит только по доброте душевной. Мне будет одиноко, даже и поговорить не с кем.

– Что за чепуха, – задумчиво ответила Мереуин, представив себе, какую забавную пару составят Марти и Энни, соревнуясь в заботе о наследниках, которые непременно вскоре заполнят детскую. Чистые синие глаза засветились радостью. Да, у нее будут сыновья, все как один отчаянные сорванцы, не уступающие своему отцу!

Она встряхнула головой, возвращаясь к настоящему, и поспешила навстречу мужу, входящему в гостиную.

– Иен, иди поешь со мной!

– Не могу у меня еще полно дел, – ответил маркиз с извиняющейся улыбкой.

Личико Мереуин разочарованно вытянулось.

– Но уже почти час!

Он прислонился к косяку двери и притянул ее к себе.

– Имение само собой не управляется, дорогая, а я очень долго отсутствовал.

Мереуин упрямо вздернула голову.

– А мне все равно. Неужели нельзя отложить дела всего на час?

Иен испустил тяжелый вздох, но серые глаза его весело поблескивали.

– Ну ладно, только это не дает тебе права думать, будто ты можешь командовать мной, просто-напросто мило надув губки. Сдаюсь, но один-единственный раз.

– Милорд, – с лукавой улыбкой воскликнула Мереуин, – вы поистине глупы как баран, если действительно в это верите!

– Боюсь, так оно и есть.

– Сам виноват, – безжалостно напомнила Мереуин. – Нечего было принуждать меня к этому браку!

Его руки сильнее обвились вокруг тонкой талии.

– Ты считаешь, что я принудил тебя, Мереуин?

Она подняла на мужа полный любви взгляд и прошептала:

– Н-нет.

Вопреки ее ожиданиям поцелуя не последовало, и Мереуин не смогла сдержать разочарованного вздоха.

– Запомните, леди, я вовсе не так глуп, как вам, может быть, кажется.

– Провалиться бы вам в преисподнюю, милорд сассенах, – засмеялась Мереуин, подталкивая его к столу.

Она оживленно болтала весь завтрак, и Иен просидел за столом гораздо дольше, чем следовало, учитывая количество неотложных дел. Взглянув на часы, он с изумлением обнаружил, что уже почти четыре, и, предупредив жену, чтобы его не беспокоили, уединился в кабинете. Мереуин мудро решила послушаться, вспоминая, что брат отдавал точно такие же распоряжения, исчезая в своей комнате. Ох уж эти мужчины, размышляла она, глядя на плотно закрытую дверь кабинета, и почему они бывают такими скучными?

Собиравшаяся целый день гроза так и не разразилась. Выйдя на террасу, Мереуин сощурилась от солнечных лучей, пробившихся сквозь недавно еще плотный слой облаков, глубоко вдохнула сладкий аромат роз и медленно пошла по дорожке мимо живописных лужаек и фигурно подстриженных кустов. Птицы щебетали в кронах старых деревьев над головой, теплый ветерок играл мягкими завитками золотых волос, обрамлявших ее нежное личико.

Если расчеты Иена верны, думала Мереуин, братья могут приехать со дня на день. Интересно, что они скажут про Равенслей? Она с восхищением посмотрела на величественные кирпичные стены, вздымающиеся из-за верхушек деревьев. Великолепный дом, и, несомненно, с годами она полюбит его еще больше. Да, надо будет попросить Иена почаще ее сюда привозить, решила Мереуин, особенно в период, суровых шотландских зим, к тому же, она сможет навещать Алисию, но Кернлах в ее сердце всегда будет на первом месте.