– Мереуин, – прошептал он и притянул ее к себе, со страхом ожидая сопротивления, но, к его изумлению, она обмякла в его руках, и он смог прижать ее крепче. Не в силах поверить своему счастью, Иен медленно опускал голову, пока их губы не встретились, сперва робко, потом все настойчивее, и, наконец, ее губы открылись. Радость потрясла все его существо, радость разделенной страсти, теперь он знал, что никто не помешает им отдаться своему чувству.

Великолепное подвенечное платье упало на пол, за ним быстро последовали корсет и нижние юбки. Иен осторожно вытащил шпильки, и в ладони ему хлынул золотой поток распустившихся волос. Он зарылся лицом в ароматные локоны, глубоко вздохнул и вновь жадное припал к ее губам не желая отрываться от них ни на миг.

Когда Иен нежно опустил ее на постель, Мереуин открыла глаза любуясь его большим, мускулистым телом. Она с изумлением и любопытством дотрагивалась до бугрящихся на загорелых плечах мышц, зачарованная несходством крепкого мужского тела с ее мягким женственным. Он заглянул, в огромные раскосые глаза и не увидел в них страха, только желание, склонил голову, нежно касаясь губами высокой груди. Сильные руки исследовали ее тело, и Мереуин поняла, что жаждет этих прикосновений, каждой клеточкой чувствуя наслаждение.

Она закинула руки ему за шею, прижалась к его губам, провела по ним языком, побуждаемая скорее инстинктом, чем опытом. Ответная реакция Мереуин еще сильнее разожгла его, он просунул ладони ей под спину, прижал к себе, не в силах больше ждать, пылая дошедшим до высшей точки желанием.

Иен знал, что причинит ей боль, если даст себе полную волю, и заставлял себя сдерживать нарастающее нетерпение. Он взглянул потемневшими от страсти глазами в обрамленное золотыми локонами прелестное личико Мереуин. Ее губы были полуоткрыты, льющееся из сияющих золотыми искрами раскосых глаз тепло наполнило его сердце почти болезненной радостью. Он со стоном обрушился на неё, забыв о сдержанности, но она, к его удивлению, подалась навстречу, только чуть вздрогнула от неожиданной боли, но тут же забыла о ней слушая нашептываемые им нежные слова.

Они начали двигаться в такт, Мереуин прижималась к нему всем телом, в глубине ее существа разгорался огонь который до сих пор тлевший лишь крошечной искрой. Он глубоко проник в нее, их слияние превзошло все, что она могла вообразить, и из ее уст вырвался почти неслышный радостный стон. Иен все же услышал его и так тесно прижал к себе трепещущее тело, что они стали одним существом в последний миг ни с чем не сравнимого экстаза.

Потом они молча лежали рядом, губы Иена мягко касались ее щеки, взгляд не отрывался от ее лица. Мереуин открыла глаза и встретила этот взгляд, полный неизъяснимой нежности. «Боже мой, – подумала она, – каким ласковым может он быть когда захочет!» Иен тихо засмеялся, приподнимаясь на локте.

– Что тебя так забавляет? – полюбопытствовала Мереуин.

Он провел рукой по ее лицу, коснулся губ.

– Подари я тебе драгоценности несколько недель назад, это избавило бы меня от многих трудностей. Фи, мисс, вот уж не думал, что Макэйлисов так легко подкупить.

Мереуин прижалась щекой к его ладони.

– О, Иен, это вовсе не драгоценности. Это из-за того, что ты сказал о… о сыне.

Он внимательно вгляделся в полыхавшее румянцем лицо.

– Ты хочешь, детей, Мереуин?

– Да, твои слова впервые заставили меня понять, что мы и в самом деле женаты и можем завести детей, если, захотим. Я никогда раньше об этом не думала, но мне вдруг ужасно захотелось иметь сыновей. – Она помолчала и добавила: – Твоих сыновей.

Иен рассмеялся тихим ласковым смехом, взял в ладони нежное личико, поцеловал, сначала нежно, потом с заново вспыхнувшей страстью. Мереуин придвинулась поближе, с удовлетворенным вздохом покорилась настойчивой просьбе и снова позволила ему себя любить.

– Ну, ваше всемогущее величество, что мы теперь будем делать?

– Перестаньте иронизировать, слышите? У меня от вас голова трещит.

Элизабет Камерфорд принялась растирать кончиками пальцев ноющие виски, бросая на Уильяма уничтожающие взгляды.

– Дайте подумать минутку. Я что-нибудь придумаю.

– Что бы вы ни придумали, это не изменит факта. – Уильям сердито ткнул пальцем в сторону листка бумаги, лежащего на маленьком столике, за которым сидела Элизабет. – Он увез ее в Равенслей на два дня раньше. Судя по всему, сейчас они уже женаты.

Было десять утра, начинался сырой пасмурный день, когда Уильям без приглашения ворвался в гостиную Элизабет, застав ее раскинувшейся в кресле в одной батистовой ночной рубашке и пеньюаре. Захлопнув дверь прямо перед носом ошарашенной и возмущенной горничной, он пресек все протесты леди Камерфорд, обвиняющим жестом швырнув ей письмо.

– Когда вы это получили? – спросила Элизабет, дважды прочитав записку.

– Минут пятнадцать назад. Принес какой-то рыжеволосый хам, сказав, что получил его от Мереуин с наказом вручить мне.

– Из записки, однако, следует, что уехали они вчера, – указала Элизабет.

Уильям раздраженно нахмурился:

– Знаю! Парень сказал, что раньше никак не мог выбраться. Черт, надеюсь, задержка не будет нам слишком дорого стоить!

Светло-зеленые глаза задумчиво смотрели на него.

– Вот в этом я очень сомневаюсь.

Уильям бросил взгляд на сидящую перед ним темноволосую женщину, и лицо его просветлело.

– Можно подумать, что вам известно, как поступить?

– Разумеется. Во-первых, записка подтверждает правильность наших предположений.

– Каким образом?

Элизабет мученически вздохнула.

– Честно сказать, Уильям, ваша неспособность понимать очевидное утомляет. Письмо попросту означает, – быстро продолжала она, заметив злобу в его наполовину прикрытых тяжелыми веками глазах, – что Иен принуждает ее выйти за него замуж. Если бы Мереуин приехала в Англию по собственной воле, то вышвырнула бы ваше послание как полную белиберду и никогда о нем не вспоминала. А она пишет, что уезжает в Суррей и хочет встретиться с вами как можно скорее. Разве не ясно – ей требуется ваша помощь!

Уильям закивал головой, сперва медленно, потом более энергично:

– Да… Да, в самом деле! Так что мы теперь будем делать?

Элизабет сосредоточенно молчала, не позволяя себе реагировать на немигающий взгляд Уильяма, похожего на пса, выпрашивающего у хозяина подачку.

– Вы немедленно отправитесь в Суррей и вдохновите юную леди на побег.

Уильям презрительно фыркнул:

– Вы думаете я попрошу у лорда Монтегю разрешения, а может, даже воспользуюсь, одним из его экипажей.

– Иена не будет, – холодно объявила. Элизабет, – Он будет здесь, в Лондоне.

Несмотря на свой скептический настрои, Ульям не мог не восхититься, гениальностью своей сообщницы. Трудно поверить, что это прекрасное создание с зелеными глазами и блестящими темными волосами способно организовать дьявольски опасный заговор. Опасный? Вовсе нет! Риск только создаст Уильяму репутацию отчаянного мужчины, готового, на все ради, любимой, женщины. Опасный? Его даже можно назвать благородным!

– Как вы собираетесь заманить маркиза в Лондон? – поинтересовался он, внезапно почувствовав себя отважным и непобедимым.

– С помощью вот этого, – ответила Элизабет, размахивая запиской Мереуин и довольно улыбаясь. – Письмо послужит приманкой. Я немедленно перешлю его в Равенслей. Если я хорошо знаю Иена – в чем абсолютно уверена, – он примчится сию же минуту, чтобы разыскать вас. Вы же тем временем предупредите свою домохозяйку, что решили вернуться в Шотландию, о чем она уведомит разгневанного маркиза, тогда как на самим деле вы отправитесь в Равенслей.

– А потом? – сказал Уильям, – которому, по правде сказать, не очень нравился такой оборот дела. Он предпочел бы, чтобы маркиз как можно дольше не подозревал о его существовании.

Элизабет пожала плечами:

– Не могу же я предугадать их реакцию. Многое будет зависеть от вас, но, по-моему, мисс Макэйлис встретит своего спасителя с такой радостью, что согласится бежать пока Иен не вернулся.