Дэвид вздохнул. Он понимал, что Эдвин прав. Надеяться, что тебе за красивые глаза дадут

силу, достаточную, чтобы одолеть Обладающего — глупо. Обитель утверждала так, но это была

ложь. На самом деле эта сила даже не становилась предметом торга: Обитель ничем с внешним

миром не делилась вообще. Обитель брала из внешнего мира магов, поверивших ее обещаниям,

перерабатывала их и превращала в своих адептов. Но она ничего этому внешнему миру не

отдавала и отдавать не собиралась; переработанный маг переставал быть самостоятельной

единицей, он уже не был субъектом договора или сделки, он становился частью расширяющегося

организма Обители.

У него не было выбора — доверять или нет. Если он намеревался лезть в это болото — а

он намеревался — такого выбора просто не существовало. Вопрос был лишь в том,  кому доверять.

…Спустя две недели — большую часть этого времени Дэвид провел в

полубессознательном состоянии, пока Вилисса кен Гержет изучала его разум — состоялся

довольно любопытный разговор с хозяйкой замка. Они находились в заклинательных покоях —

Дэвид ненадолго вернулся в реальный мир для того, чтобы справить нужду и поесть. Слуга —

живой человек, не призрак и не демон-раб — принес суп, сметану и белый хлеб… Вилисса

задумчиво смотрела, как он принимает пишу, а Дэвид гадал, что именно из его прошлого ей уже

известно, а что — еще нет. Не станет же она просматривать каждую минуту его жизни!.. Хотелось

надеяться, что она не узнает, как он в пятнадцать лет мастурбировал в ванной. Как перетрусил и

сдал всю наличку двум ниггерам, тормознувшим его в «черном районе» Лачжер-тауна, куда

Брендом однажды случайно забрел. Какие глупости говорил девчонке, влюбившись в первый раз.

Не узнает о том, кого он обманул и предал, обидел и оттолкнул… И про то, что у них было с

Идэль… Про это эдвиновской тетушке тоже совсем не следовало бы знать.

— Как идет работа? — Спросил он, искоса посмотрев на Вилиссу.

— Как и должна… — Баронесса чуть кивнула. Она устала. Сканирование и репликация

психики отнимали немало времени и сил, требовали постоянного напряженного внимания.

Использовались заклятья высочайшей сложности, и едва ли не каждый узел плетения ей

приходилось настраивать вручную. Здесь не было готовых схем, которые можно было

использовать: душа у каждого человека слишком особенная, ее слишком легко повредить, пытаясь

заставить работать по какой-то общей схеме. Так действуют подчиняющие заклятья: ломают все

лишнее, превращая свободное существо в раба, чьи действия целиком определяются более и менее

сложной моделью поведения. Однако Вилиссе в данном случае нужно было не подавить чужую

волю, а наоборот, сделать все, чтобы сохранить ее самобытность, и именно поэтому ее работа не

была ни легкой, ни быстрой.

Неожиданно она спросила:

— Почему ты так легко пускаешь посторонних в свой разум?

Дэвид бросил мрачный взгляд на баронессу. Она еще и издевается…

— К сожалению, это необходимо, — буркнул он. — Ваш племянник умеет убеждать…

— Нет-нет, — Вилисса покачала головой. — Я спрашиваю не про текущую ситуацию…

хотя и тут, вместо того, чтобы загонять себя в угол, когда уже нет другого выбора, кроме как

слепо довериться мне или мастерам Обители, тебе было бы лучше вообще не лезть в эту

историю… Но я ведь далеко не первая, кому ты открываешься. Поразительно то, что при этом

твое сознание почти не захламлено корректирующими поведение программами. Но если ты

продолжишь в том же духе и дальше…

— Подождите-подождите! — Дэвид насторожился. — Что значит «почти»?

— Если ты спишь с самыми дешевыми шлюхами, ты не можешь вообще ничего не

подцепить, — произнесла Вилисса. — Я пытаюсь сказать, что удивлена тем, как ты до сих пор не

подцепил ничего серьезного.

Дэвид помотал головой.

— При чем тут шлюхи?

— Это поэтическая аллегория.

— Так. — Он на несколько секунд замолчал. — Вы хотите сказать, что какие-то влияющие

на мое поведение проги вы все-таки нашли?

— Да, именно это я и хочу сказать. — Подтвердила Вилисса.

Желудок Дэвида болезненно сжался.

— А могу я узнать, кто и при каких обстоятельствах влезал ко мне в разум?

— Большую часть ты и сам можешь вспомнить, просто легкомысленно не придаешь этим

случаям никакого значения. Но я напомню. Начну с самого безобидного. Во-первых, с твоим

разумом работал твой первый учитель, Лэйкил кен Апрей…

Дэвид выругался.

— Успокойся. Он как раз все делал аккуратно, новые модули поведения в тебя не вшивал и

даже практически ничего не повредил. Сложно сказать, для чего ему вообще потребовалось

вторгаться в твой разум — прошло уже слишком много времени, все следы стерты — но, думаю,

беря тебя в ученики, он просто хотел проверить, не заслан ли ты кем-нибудь со стороны. На

всякий случай. То есть, это вторжение произошло в самом начале вашего знакомства и более,

насколько я могу судить, не повторялось. Есть еще следы в твоем психическом пространстве,

вызванные его прикосновениями уже в ходе обучения, но их избежать невозможно, особенно

когда учишь кого-то по ускоренной программе. В некоторых фазах обучения он искусственным

путем повышал твою восприимчивость, делал тебя более обучаемым.

— Каким образом?

— Понимаешь… — Вилисса на секунду замолчала. — В сознании человека работает

одновременно несколько защитных программ, фильтруя информацию, поступающую из внешнего

мира. Они нам необходимы — без них мы верили бы всему, поддавались бы любой внешней

команде — но вместе с тем они ограничивают скорость нашего восприятия. Кроме того, эти

фильтры склонны портиться и изгаживаться со временем, так что всегда есть опасность, что они

перестанут защищать и начнут просто отделять нас от внешнего мира. Это все равно что решето, которым мы процеживаем очень грязную воду, но постепенно грязь откладывается и в конце

концов вода вовсе перестает протекать вниз, все отверстия и щели забиты. Ты пришел из мира, где

люди воспринимают окружающую реальность совсем иначе. Технологические миры — вообще

рекордсмены по загаживанию «психических фильтров», и, насколько я могу судить, твой родной

мир в этом смысле исключением не является… как и ты сам. На Земле ты четко знал, что может

быть, а что нет, ты ни во что не верил и не был способен поверить, ты был совершенно глух и слеп

в сфере мистики, магическая сторона реальности была отделена от тебя непробиваемой стеной. Ты

был абсолютно Бездарен, но Лэйкил дал слово, и он пробил эту стену и сделал из тебя мага. Я не

хочу сказать, что это только его заслуга — конечно, твои усилия тоже имели место быть, но даже

этих усилий ты, скорее всего, не смог бы предпринять, если бы он для начала не промыл твои

«фильтры восприятия». Часть из них позже он заменил, другие — отключал на время занятий,

возвращая тебе на этот период некритичный и чистый взгляд на мир, такой же, как у ребенка. Это

было необходимо, чтобы провести тебя по пути волшебства, потому что сам ты перестраивался бы

слишком долго и неизвестно, смог бы вообще это сделать.

— Понятно… — Дэвид изобразил кислую физиономию.

— Но Лэйкил, я повторяю, делал свою работу аккуратно и грамотно — особенно, если

учесть, насколько он молод. Если бы тебя исследовал кто-нибудь, разбирающийся в псионике

хуже, чем я, он, вероятнее всего, даже не заметил бы следов вмешательства твоего первого

учителя. А вот теми псионическими заклятьями, которые ты применял на протяжении последних

лет, ты сам себе повредил намного больше, чем Лэйкил. Тут уже не нужно быть высококлассным

специалистом, чтобы заметить шрамы. Твои заклятия, особенно до Академии, ужасно грубы. В

некоторых случаях это можно сравнить, как если бы ты, не умея еще поворачивать голову, просто