Нику казалось, что, начав распутывать клубок, он в конце концов медленно двинется вперед. Но сейчас он двигался не медленно. Он летел — как на лыжах с горы. И разгадка дела казалась неизбежной. Сказав «а», следует признать и «б», а следовательно, и «в»…
Интересно, подумал он, рассуждает ли Г. М. так же, как и он. Маловероятно! Г. М. наверняка, как всегда, идет напрямик. Но, хоть отправные точки для рассуждения у них разные, возможно, их пути сойдутся в конце…
Ник задумался. Глубоко затянувшись, он выпустил дым и стал смотреть, как он плавает по комнате, кружит, как мотылек, над абажуром лампы. Ему еще долго брести в тумане. Но, ловко взяв первый поворот, он, возможно, найдет самое простое объяснение кажущейся несуразности. Уже сейчас ясно одно: Дуайт Стэнхоуп не был ни дураком, ни шутником. Наоборот, он в жизни не совершал более благоразумного поступка.
— Мяч в игре! — сказал Николас Вуд.
Глава 16
Утром в субботу, в канун Нового года, выпал такой глубокий снег, что весь мир вокруг как будто вымер. Солнце, представ бледно-оранжевым диском, посылало на землю слабые лучи. В «Уолдемир» они проникали сквозь окна библиотеки, где сидели после завтрака Кристабель Стэнхоуп и сэр Генри Мерривейл.
Сейчас полным ходом шли телефонные переговоры — с результатом гораздо более ужасающим, чем накануне.
— Говорит мисс Клаттербак, — проквакал голос в трубке.
— Да, мисс Клаттербак, — ответила Кристабель, — Ларкин мне передал.
При разговоре с мисс Клаттербак трубку необходимо было держать на расстоянии как минимум пятнадцать сантиметров от уха. Голос мисс Клаттербак обладал способностью пронзать насквозь. Невольно закрадывалось подозрение, будто несчастную заколдовали и поместили в телефонную трубку, где она стрекочет, как пулемет, отчего аппарат дрожит и подпрыгивает.
— Дивная погода, не правда ли? — вопила мисс Клаттербак. — Так бодрит! Надеюсь, мистеру Стэнхоупу лучше?
— Гораздо лучше, благодарю вас.
— Рада слышать. Очень, очень рада! И дорогой пастор тоже очень рад. Кстати, должна сказать… — тут мисс Клаттербак хрипло расхохоталась, отчего Кристабель подпрыгнула, — до меня дошли самые невероятные и нелепые слухи!
— Да что вы, мисс Клаттербак!
— Из вашего рассказа я поняла (простите, что напоминаю), будто с мистером Стэнхоупом произошел несчастный случай во время какого-то рождественского розыгрыша?
— Совершенно верно, мисс Клаттербак.
— Ужасно, до какой степени люди глупы! И тем не менее, наш долг — оградить детей от вредного влияния, от кого бы оно ни исходило.
— Вы правы, мисс Клаттербак.
— Что касается сегодняшнего представления. — Голос мисс Клаттербак стал суше. — Буду вам очень признательна, если в зале будет не менее пятидесяти складных стульев. Далее, должна попросить вас, чтобы…
— Прошу вас, погодите минутку, мисс Клаттербак…
— Что такое?
— Боюсь, у меня для вас довольно плохая новость. Мультфильмов не будет.
— Вот как! — Голос в трубке сделался ледяным.
— И это еще не все. Нам только что передали по телефону телеграмму — вчера ее продиктовали из Манчестера. Да, из Манчестера. Вот что там говорится… Погодите, я вам прочту. — Кристабель взяла со стола блокнот. — «Глубокому сожалению метель воспрепятствовала передвижению нижеподписавшегося тчк не смогу быть завтра тчк еще не был дома». Подпись: «Рамдас Сингх, Великий Кафузалум».
Наступило долгое молчание.
— Вы меня слышите, мисс Клаттербак?
— Да, миссис Стэнхоуп. Я часто говорила, что внимание к данным вопросам и предусмотрительность, которую некоторые не берут на себя труда проявить, весьма помогли бы избежать довольно неприятных затруднений, в которых данные личности оказываются.
— Подождите, прошу вас! Все в порядке — то есть частично.
— В самом деле?
— Да. Один наш друг, выдающийся любитель…
У Г. М., сидевшего на диване с зубочисткой во рту, лицо сделалось удивительно надменным.
— …любезно согласился воспользоваться прибывшим реквизитом и выступить в роли Великого Кафузалума.
— Миссис Стэнхоуп, детям обещали Рамдаса Сингха!
— Мне очень жаль; но при данных обстоятельствах…
— Кто же такой ваш любитель, позвольте спросить?
— Его фамилия Мерривейл. Сэр Генри Мерривейл.
Молчание стало просто бесконечным.
— Дорогая миссис Стэнхоуп, — наконец заговорила мисс Клаттербак, причем тон ее чуточку изменился, — вы сказали «Мерривейл»?
— Да.
— Не тот ли самый Мерривейл из Кранли-Корт возле Грейт-Юборо?
— Я… не знаю.
— Вы не знаете?
Кристабель накрыла микрофон ладонью.
— Вы живете возле Грейт-Юборо?
— Угу. — Г. М. вынул изо рта зубочистку. — А что?
— Да, мисс Клаттербак.
— Моя дорогая миссис Стэнхоуп, мы с радостью привезем к вам детей. Они так любят фокусы! Конечно, вы не станете возражать, если я, вопреки позавчерашнему решению, приведу с собой одного-двух друзей?
— Разумеется.
— Сэра Джона и леди Минстерстроук. Майора Бэббиджа. Мистера и миссис Тэлбот. Такие славные люди! Мисс Дэрн… Мистера и миссис…
— Да, конечно.
«Сумеем ли мы их всех накормить?»
— Кажется, представление начнется в четыре? Хорошо. Мы будем вовремя. До свидания, миссис Стэнхоуп!
Кристабель положила трубку и возвела глаза к потолку. Г. М. злорадно кивнул в сторону аппарата:
— Интересно, она и выглядит, как говорит?
— Именно так.
— В самом деле? — задумчиво переспросил Г. М. и мечтательно посмотрел куда-то в угол.
Даже грудной младенец и тот понял бы, что сэр Генри что-то замышляет. Но продолжать он не стал. Ник Вуд, ворвавшийся в библиотеку с уже оформившейся у него в голове версией, замер на пороге.
— Доброе утро, мистер Вуд! — поздоровалась Кристабель. — Вид у вас неважный; похоже, вы плохо спали.
— Доброе утро, миссис Стэнхоуп. Со мной все в порядке. Я просто…
— Позавтракали?
— Да, спасибо. Сэр, можно с вами поговорить?
Г. М. метнул на молодого человека острый взгляд:
— О чем, сынок?
— О разгадке.
— Ах вот оно что! — сурово покачал головой Г. М. — Нет у меня времени. Мне нужно сосредоточиться. Порепетировать. Потренироваться.
— Из-за метели Великий Кафузалум застрял в Манчестере. — Кристабель улыбнулась. — Наш друг собирается занять его место на сцене. — Она наморщила гладкий лоб. — Очень любезно с вашей стороны, но все же… можно ли вскрывать аппаратуру бедняги и пользоваться реквизитом, даже не спросившись у него?
— Гм… Не знаю. Не совсем этично — действительно.
— И потом, вы ее даже не видели! Вы даже не знаете, что у него за фокусы!
— Не бойтесь, мадам. — Г. М. вытянул вперед руку ладонью наружу. — Какую бы чепуху ни изобретали, я знаю, как она устроена. Доверьтесь мне, старику. Чтоб мне лопнуть, я покажу им такое представление, которое они никогда не забудут!
Снова зазвонил телефон.
Под окнами библиотеки лежали сугробы глубиной в два фута. Коричневые шторы раздвинули, и комнату заливали бледно-оранжевые лучи солнца. Мраморные бюсты на стеллажах переглядывались с невыразимой беспристрастностью. В каминной трубе завывал ветер. Кристабель сняла трубку.
— Вас, — сказала она Нику, — из Лондона. Будете разговаривать здесь или в другой комнате?
Хотя ему не хотелось говорить здесь, Кристабель вызывающе смотрела на него и не уходила, и Ник взял трубку.
— Послушай, друг мой, — раздался зловещий голос старшего инспектора Хамфри Мастерса, — что ты сделал со Стариком?
— С каким стариком?
— С сэром Генри. Он говорит, ты снежком расквасил ему нос!
Ник снова медленно сосчитал про себя до десяти. Интересно, будет ли конец домыслам и пересудам?
— Ничего подобного я не делал. Я только сбил с него цилиндр. А нос ему расквасила мисс Стэнхоуп.
— В общем, будь осторожен! Как дела? Успехи есть?
— Послушайте, сэр. Сейчас я не могу говорить…
— Вот как?
