И третье — вам, мистер Гейтс. От вас я жду план по укреплению мексиканской границы и пресечения контрабандных потоков. Вы как человек опытный, имеющий опыт разведдеятельности должны справиться. Срок — неделя. И при составлении не забывайте, что предлагаемые меры должны укладываться в бюджет. А он у нас не безразмерный. И, повторяю еще раз — никакой армии. Мы уже ведем два конфликта, не можем закончить — не хватало еще и третьего. На этом — все господа…
Министру обороны США, бывшему директору ЦРУ во всей этой ситуации что-то не нравилось. Что — он сам не мог понять. Но что-то было не так, его чутье, отточенное долгими годами работы в разведке это подсказывало. Что-то было не так во всей этой истории — с расстрелом влиятельного мексиканского генерала прямо посреди города, со случайной гибелью американской гражданки, которая как назло оказалась теледивой и дочерью влиятельного конгрессмена США. Но что — он пока не мог понять. И поэтому он молча вышел из кабинета…
Афганистан, провинция Нангархар. Перевал. Место боя. 23 мая 2010 года
— Лима, я Кило-один-три! Нахожусь в красной зоне на точке вывода, веду бой, имею потери! Где, черт вас всех возьми, группа эвакуации?!
— Кило-один-три, я Лима, группа идет к вам. Они тоже попали в засаду прорываются к вам с боем!
— Расчетное время прибытия?
— Полчаса!
— Твою мать, полчаса назад ты это же говорил!
Отключив канал, я перекатился, осмотрелся. Ближе всех ко мне лежал Жак, он лежал метрах в десяти, целясь из снайперской винтовки куда то. Левый рукав набухал бурым, но он этого не замечал. Я перекатился к нему…
— Ты охренел? Давай, перевяжу!
— Не стоит… У вас форма хорошая, жгуты прямо в нее встроены. Я руку перетянул, до вывода продержусь. Что там?
— Да ни хрена! Группа эвакуации попала в засаду, ведет бой. Задница полная, говорят — через полчаса, но полчаса назад то же самое было…
— Хреново… — Жак пожевал губами и вдруг, винтовка в его руках дернулась, плюнула огнем — попался, сукин сын… Пятнадцать минут за этим пулеметчиком следил, хитрый гад. Короче, до ночи продержимся, а дальше валить надо Уничтожаем товар и уходим налегке, ночью душки не воюют. Оторвемся…
— Твои бы слова… — я выстрелил короткой очередью, и неосторожный талиб споткнулся на горном склоне — но его тотчас подхватили и затащили за валун. Подранок…
В километре от нас тяжко громыхнуло, послышался надрывный шум моторов…
— Призрак идет… Дозаправился… Ладно, держись…
— И тебе не болеть…
Пригибаясь, где ползком где как я перебрался повыше, к рации. Хорошо что пока призраки работают — но сколько можно, в конце концов. Нас что здесь — как приманку в мышеловку сунули…
— Идут! Идут, черт, идут!
Снизу с дороги застучали сразу несколько пулеметов — не короткими, экономными очередями как наши — а длинными, на подавление. Заухал автоматический гранатомет…
— Пришли… — я поднялся — и тут словно молотком ударило, бросило назад на землю. Рука сама разжалась, выпуская автомат…
Очнулся я через несколько секунд, сначала показалось, что попал в плен. Дернулся и тут понял — свои. Просто черные бороды и одеяние как у талибов испугали…
— Цел?
— Черт знает…
— Цел. Бронник таки выдержал… Хлебни…
Чистый спирт обжег горло, огненной лавой провалился в пищевод. Я закашлялся — и чуть не взвыл от боли…
— Черт…
— Кажется ребра то ли сломаны, то ли на соплях болтаются. Давайте его вниз, к машинам…
— Идите нахрен. Сам дойду.
Стрельба почти прекратилась, это были уже догорающие угольки полыхавшего только что пожара. Шум моторов и ухание пушек раздавалось уже издалека — «призрак» охотился за спешно отходящими боевиками Талибана.
— Давай, помогу… — Джо подхватил меня под руку и мы начали осторожно спускаться с холма. Внизу несколько солдат уже грузили перехваченный товар в грузовик…
Афганистан, Джалалабад. Кэмп Анаконда. 23 мая 2010 года
В базовый лагерь наш конвой добрался, когда уже совсем стемнело. Чтобы не провоцировать местных аллахакбаров, ехали с приборами ночного видения, не зажигая фар. Но так лучше — чем получить из темноты гранату по кабине.
На базе начали разбираться, по горячему. Сил выяснять отношения с командованием, почему не подняли вертолеты совершенно не было, да и ранены почти все мы были. Двое погибших — один в первой секции, в самые первые минуты боя и один — перед самым выводом, в третьей — снайпер таки достал, уже тяжело раненого. Еще двенадцать человек ранены настолько серьезны, что без госпиталя, простой перевязкой не обойтись. Считай, полгруппы выбило. Вот так вот — сходили на караван хорошо еще все там не легли. У меня оказалось сломано два ребра. Бронежилет задержал бронебойную пулю от Калашникова — но запреградный эффект буквально вмял бронепластину мне в грудь. Синяк на всю левую сторону груди, больно дышать, больно кашлять — в общем мало приятного. Плотно перевязали, от обезболивающего я отказался — на две недели из строя вышел, к гадалке не ходи…
С остальными было не лучше — тяжелыми у нас считались только те раненые, которых приходилось тащить на носилках. Жак заработал две пули — в руку и в ногу, благо ни там ни там кость оказалась не задета и от госпиталя он отказался. У Джо осколками камня посекло все лицо и теперь он был похож на вышедшего на тропу войны индейца в боевой раскраске. В общем — все досталось.
Что же касается потерь противника — не считали, но явно за две сотни если считать и тех, что мы на тропе положили и тех, что потом, при обороне холма. В этом еще один положительный момент в охоте на караваны. Если при бомбардировке или крупных наземных операциях талибы просто уходят, прячут стволы, смешиваются с мирняком (хотя какой к чертям в этой стране мирняк) — то если небольшая группа забивает караван, то они как раз сбегаются со всей округи, забывая даже про священную войну — ведь наркомафия платит за отбитый груз огромные деньги. Поэтому, порой толку от таких вот операций — разведгруппы на земле в связке с вертолетами и тяжелыми штурмовиками, было больше, чем от операций в которых задействовались целые бригады…
— Сэр!
Я раздраженно обернулся — только собирался пойти придавить подушку. Что опять произошло…
Вестовой, совсем пацан еще, отловленный вербовщиками где-то в Айове или Джорджии с восхищением смотрел на меня. "Охотники на караваны", да еще не армейские а ЦРУшные пользовались большой популярностью…
— Сэр, вас по связи вызывают. Красный код.
Красный код — значит максимальная срочность. Они что там совсем охренели — только с каравана вернулись, половина группы выведена из строя, какой еще красный код?
— Где?
— Вон там, у командующего лагерем. Я провожу, сэр…
Лагерь, поначалу представлявший собой обычное полевое укрепление, с брошенной прямо на землю колючей проволокой, с пулеметными гнездами, обложенными мешками с песком, с палатками теперь, на седьмой год войны представлял собой более основательное зрелище. Несколько больших, выкопанных с помощью тяжелой землеройной техники и с сильно укрепленной крышей землянок под боеприпасы — несколько минометных обстрелов начисто отучили нас хранить боеприпасы в легковозводимых ангарах. Жилые контейнеры, привезенные прямо из США с встроенными кондиционерами и прочими жизненными удобствам. Блокпост на въезде — типового проекта, собранный из набора бетонных плит. Стена, окружающая лагерь — тоже из плит, с пущенной поверху проволокой под током. Посадочные площадки для вертолетов, ангары под технику — в общем солидно, за семь то лет. Командующий жил в двух поставленных бок о бок домиках — в одном находилось его жилье, а в другом штаб и комната связи. Судя по нескольким антеннам, под служебные надобности использовался левый вагончик…
