– Все в порядке.

Бен резко обернулся и увидел Седжала. Его темные волосы спутались, синие глаза затуманились от усталости. Он казался значительно старше своих шестнадцати лет.

– Кенди там, – Седжал махнул рукой, указывая на каменную стену. – А я должен возвратиться к Катсу. – И с этими словами он растворился в воздухе.

– Стой! – закричал Бен. – Что я должен делать? Кто такая Катсу? Как я потом вернусь назад?

Но он говорил в пустоту.

Бен облизнул губы, стараясь припомнить все, что когда-либо слышал про Мечту и про то, как здесь все работает. Насколько он понимал, окружающую реальность человек в Мечте создает сам, воображая любые образы, какие только захочет. Седжал сказал, что Кенди заперт в каменном мешке. Поскольку других Немых поблизости нет, это означает лишь одно: Кенди сам, повинуясь какому-то неведомому стимулу, построил эту тюрьму, а теперь не может или не хочет выбраться на волю. Но зачем он это сделал, вот в чем вопрос. Бен представления не имел.

Значит, надо его вызволить, потом он сам все расскажет.

Бен прижал ладонь к каменной стене. Он ощутил резкий удар и почувствовал, что за этой стеной – Кенди. Это ощущение, это чувство сопричастности явилось прямой противоположностью тому всепоглощающему одиночеству, которое охватило Бена на Беллерофоне. Кенди – здесь, Бен чувствует это острее чем когда-либо прежде, хотя и не видит его глазами.

И еще Кенди напуган, смертельно напуган.

Бен ударил кулаком в стену. Тревога овладевала им все сильнее и сильнее. Твердый камень не поддавался. Бен задумался на минуту и представил, что его рука проходит сквозь каменную стену. В Мечте это самое главное – стоит лишь представить себе картинку, и она сразу же становится реальностью. Но его рука по-прежнему упиралась в твердую поверхность камня.

– Кенди! – закричал он. – Кенди, впусти меня!

Никакого ответа. Над головой все так же кружил сокол. Кенди рассказывал ему об этой птице, фрагменте своего собственного сознания, но Бен не мог понять, чем это может ему сейчас помочь.

Пришло время более действенных мер. Закрыв глаза, Бен представил себе лазерный пистолет. Вот сейчас он сожмет руку и почувствует под пальцами его тяжесть, его гладкую поверхность. Раз… Два… Три. Бен сжал руку.

В ней ничего не оказалось. Он недовольно надул губы. У него нет опыта, а может быть, и таланта, у него ничего не получится. Мама на его месте достала бы из пустоты отбойный молоток или просто представила бы, что находится по ту сторону этой стены, и все было бы отлично. Но Бен тут один-одинешенек, покинутый и Седжалом, и Кенди, покинутый даже своей матерью. Он попал в Мечту, но даже это не может его спасти от…

Нет. Нельзя предаваться этим мыслям. Кенди – рядом. Бен ощущает его присутствие. Он закрыл глаза и прижался лбом к твердому камню.

«Кенди, – звал он мысленно. – Кенди, скажи, как мне дойти до тебя. Я здесь совсем один, а ты – там совсем один».

Почудилось легкое подобие движения. Камень как будто сдвинулся? Бен не шелохнулся. Он стал представлять себе Кенди, его глаза, его улыбку, его шутки. Стал думать о том, как ему не хватает Кенди.

«Давай, Кенди, впусти же меня. Я пришел сюда ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой, даже в Мечте».

Камень снова шевельнулся.

«Кенди, да впусти же меня. Прости, что всегда держал тебя на расстоянии. Прости меня, я виноват. Давай, Кенди, пусти меня. Черт, Кенди, я люблю тебя. Ну давай, открывай, Кенди!»

Каменная стена раздвинулась. Споткнувшись от удивления, Бен ступил внутрь. Стена снова сомкнулась у него за спиной, не оставив и следа прохода. Бен очутился в сыром, тускло освещенном коридоре. По обеим его сторонам тянулись забранные решетками камеры, из глубины которых доносились стоны и крики людей. Сам Бен оказался одет в полную черно-красную форму Единства, вплоть до ботинок и пистолета в кобуре.

И тогда Бен понял в чем дело. Это ведь так очевидно. Как же он раньше не догадался?

В изумлении, Бен медленно и осторожно двинулся по коридору, вглядываясь сквозь решетки камер. Людей внутри было почти не видно, скорее это были силуэты, тени, а не живая плоть. Где же Кенди? Он должен быть где-то здесь.

Раздался ужасный крик, и кровь застыла у Бена в жилах. Громко топая ногами по каменному полу, он бросился туда, откуда раздавался этот крик. Вот и камера. Он стал всматриваться в темноту, и от увиденного на него накатила тошнота. Бен судорожно сглотнул слюну, чтобы сдержать спазмы. Мужчина – точнее, его прозрачная тень – склонялся над столь же прозрачным телом женщины. В руке он сжимал нож, с которого стекала алая кровь. Женщина была беременна, живот ее был вскрыт ножом. Ребенок лежал тут же, на каменном полу. Он умирал, истекая кровью. Бен невольно отпрянул.

– Ке-е-е-е-е-е-енди, – послышался голос того, кто держал нож. – Хочешь, теперь тобой займусь?

Кенди, весь сжавшись, сидел на полу у самой решетки, спиной к Бену. Бен понял, что для Кенди все происходящее – вполне реально. Немые не могут создавать людей, когда они в Мечте. Разумное поведение – слишком тонкая и сложная ткань, чтобы ее можно было выдумывать и контролировать, пусть и подсознательно. Тени, на которые он смотрел, имели лишь два измерения. Кенди же, находясь в плену собственных кошмаров, этого не замечал.

Человек с ножом сделал шаг к решетке. Бен не успел и глазом моргнуть, как Кенди резко рванулся вперед. Его рука со скоростью молнии окунулась в лужу крови на полу, Кенди плеснул кровью на мужчину, а потом размазал кровь по собственному лицу. И, закинув голову, с безумной усмешкой на губах завыл в потолок. От этого воя Бена пробрало морозом.

Из темноты камеры выступил еще один мужской силуэт. Он положил руку на плечо нападавшего, удерживая его на месте.

– Оставь его, – произнес он скрипучим голосом. – Он – сумасшедший. Если такого пырнуть ножом, он только еще больше взбесится.

Они вдвоем скрылись в темноте камеры, а Кенди опять завыл как безумный. Потом он в изнеможении сполз на пол и прислонился к решетке.

Бен подошел ближе и уже открыл рот, чтобы заговорить. Но не успел он произнести и звука, как вся картина дрогнула и сдвинулась, как голограмма. Трупы женщины и младенца исчезли. В камере появилась другая беременная женщина, живая, но тоже прозрачная. Мужчина взмахнул ножом. Женщина завизжала, когда нож, описав дугу, вонзился в нее. Хлынула кровь, женщина упала на пол камеры.

– Ке-е-е-е-е-е-нди, – позвал опять человек с ножом. – Хочешь, теперь тобой займусь?

Бен наблюдал, как та же самая сцена снова разыгрывается во всех своих ужасных, отвратительных подробностях. И опять Кенди в конце издал страшный вопль и бессильно замер в углу, у самой решетки.

«Сколько же раз он повторил все это?» – с ужасом подумал Бен. Его сердце разрывалось от боли и жалости. Как можно было пережить такое? Как вообще можно жить с этим в душе?

Не дожидаясь, пока все начнется сначала, Бен просунул руку сквозь прутья решетки и схватил Кенди за плечо. Кенди зарычал и попытался по-кошачьи извернуться.

– Кенди, все в порядке, – успокаивал его Бен. – Это я, Бен.

Кенди недоуменно уставился на него, моргая, как филин при дневном свете.

– Бен? Ради всего… Бен, уходи! Тебя схватят!

«Он уверен, что снова оказался в тюрьме Единства», – подумал Бен.

– Кенди, я пришел, чтобы тебя спасти. Давай, пошли. Кенди, у нас все получится.

– Беги, Бен, – хриплым голосом умолял его Кенди, цепляясь руками за железные прутья решетки. – Беги, а то они…

– Ке-е-е-е-е-е-енди, – раздался скрипучий голос. – Кенди, это кто, твой приятель?

На этот раз сцена с женщиной не повторилась. Не обращая внимания на советы своего сокамерника, человек с ножом переступил через мертвые тела. Сердце Бена бешено забилось. Если этот тип ударит ножом Кенди, то погибнет и его физическое тело.

– Кенди, надо уходить, – настаивал Бен. – Этой тюрьмы не существует. Ты в любой момент можешь отсюда выйти.