– Эту загадку мы с тобой должны разгадать, – настойчиво сказала Гонора.

– Ну уж нет, я не позволю тебе подставлять себя! – возмутился Каван.

– Это что же, ты собираешься отстранить меня от расследования?

Каван кивнул:

– Ради твоей же безопасности.

– И не надейся!

– Ты что, осмеливаешься не повиноваться мне, жена? – Каван попытался говорить повелительно, хотя в душе очень гордился мужеством жены. За те несколько месяцев, что они женаты, она стала совершенно другим человеком.

– Мы, – сказала Гонора, тыча его пальцем в грудь, – будем действовать вместе.

– Да что ты?

– И ни на что другое я не согласна! Мы ничего не скрываем друг от друга. Мы всем делимся…

– Мы доверяем друг другу, – докончил Каван.

– Вот именно. – И Гонора запечатлела на его губах жаркий поцелуй.

– Я хочу еще, – прошептал Каван, покусывая ее за шею.

Гонора хихикнула и поцеловала его еще раз. Каван замер, зарывшись лицом в ее грудь.

Он почувствовал, как жена обнимает его и поглаживает по спине.

– Я люблю тебя, – шепнула она.

Он должен был это слышать, должен был знать, что Гонора его любит. Он так нуждался в ней!

Каван уложил ее на спину и нежно поцеловал.

– Я буду любить тебя медленно и ласково.

Гонора кивнула, мягко улыбаясь, и обвила его руками.

Они занимались любовью и разговаривали всю ночь напролет, уснув лишь под утро в объятиях друг друга.

И когда Гонора крепко заснула, Каван снова прошептал:

– Я люблю тебя.

Сплетни поползли вскоре после похорон. Сначала Гонора отмахнулась от них, как от полной ерунды, решив, что их породил страх. В конце концов, кто, находясь в здравом уме, может подумать, что Каван убил своего отца? Но слухи расползались, как жуки, пожирающие урожай. Сначала слышались только шепотки, странные догадки и предположения, но очень быстро многие пришли к убеждению, что все это похоже на правду.

В общем, сплетни расходились, как круги по воде, и возмущали Гонору сверх всякой меры. Артэр и Лахлан тоже очень сердились, но сколько бы они втроем ни пытались их прекратить, ничего не помогало.

Шагая с мужем по деревне, Гонора крепко держала его за руку. Недовольные взгляды и шепотки сильно раздражали ее, но она по-прежнему улыбалась, поддерживая мужчину, которого любила.

– Они скоро сами все поймут, – сказала Гонора, когда они вышли из деревни и добрались до вересковых пустошей.

– Мне остается винить только себя.

– Чушь! – рассердилась Гонора. – Ты не сделал ничего плохого.

– Вернувшись домой, я слишком много спорил с отцом.

– Ты перед ним извинился.

– Но не в присутствии клана, а они должны были увидеть, что я уважаю отца, вождя клана, и оказываю ему заслуженные почести. Я этого не сделал и теперь пожинаю плоды. Мой клан меня осуждает.

– Когда мы найдем человека, убившего твоего отца, тем, кто тебя осуждал, будет стыдно, – твердо сказала Гонора.

Каван с достоинством носил плед цветов клана и держался уверенно. Пусть люди и отпускали в его адрес колкие замечания, он отражал их сдержанно и достойно.

– Со временем клан поймет, что я всего лишь хочу служить им, как это делал мой отец – справедливо и мудро.

Гонора остановилась. Резкий зимний ветер жалил ее щеки, от холода она немного дрожала. Или от собственных тревог?

– Но они тебя оскорбляют!

– Я думаю, скорее, кто-то оскорбляет их. Слухи возникли сразу же после смерти отца. Такое впечатление, что кто-то изо всех сил старается посеять раздор среди членов клана.

– Ты прав, – сказала Гонора. – А это значит, что…

– Убийца остался среди нас, – докончил Каван. – Он никуда не ушел, а это приводит меня к мысли, что он еще не закончил свое черное дело.

Гонора содрогнулась, с благодарностью подумав о теплых объятиях мужа. Он медленно обнял ее и притянул к себе. Рядом с ним никто не мог ей навредить, а он любовно подбадривал ее. Каван обладал мужеством и силой прирожденного лидера, и она гордилась тем, что стала его женой, хотя и беспокоилась о его безопасности.

– Мы должны его отыскать, прежде чем он сделает еще какую-нибудь гадость, – сказал Каван.

– Да как мы его найдем, если он прикидывается одним из нас?

– То-то и оно. Он прикидывается, а на самом деле он не один из нас. Его преданность отдана кому-то другому, не клану.

– А кому? – спросила Гонора.

Каван взял ее за руку, и они пошли дальше.

– Это только один из вопросов, требующих ответа, но давай отложим его на потом. Пусть это время будет только для нас с тобой.

– Нет никакого времени для нас с тобой, – выпалила Гонора.

Каван повернул ее к себе лицом и обнял за талию.

– Прошедшие недели оказались для всех нас тяжелым испытанием. Нарушен привычный порядок, каждый час каждого дня наполнен скорбью. Нам пора возвращаться к обычной жизни клана, а начать должны мы с тобой.

– Ты прав, – согласилась Гонора, хотя и неохотно.

Это было трудное для всех время, и клан, конечно же, ждет, когда новый вождь скажет им, что делать дальше. Если он решительно возьмет власть в свои руки и будет вести себя уверенно, члены клана пойдут за ним. Тут ей в голову пришла одна идея.

– Если мы будем едины и сильны, клан последует за нами, а мерзавец…

– Выдаст себя и даже не поймет этого, – улыбнувшись, докончил Каван.

Гонора тоже улыбнулась:

– Он не сумеет внести разлад в клан, как делает это сейчас, потому что все они снова будут довольны и уверены в своем новом лэрде.

Каван чмокнул ее в щеку.

– Ты такая умная! Меня это возбуждает.

– Ни за что бы не сказала… – Гонора почесала в затылке. – Поцелуй? Это был поцелуй? Потому что если да, то я протестую…

Внезапно оказалось, что ее рот запечатан его губами, его язык нырнул глубоко внутрь и дразнил ее, переплетясь с ее собственным языком. Гонора обвила шею мужа руками, даря ему те же неистовые ощущения.

Тут послышалось хихиканье и какой-то писк. Они неохотно, с досадой отлепились друг от друга, нахмурившись, обернулись и увидели маленьких девочек. Те стояли в нескольких футах от них и показывали на супругов пальцами.

– У нас появилась публика, – прошептала Гонора.

– Вот и хорошо. Они непременно расскажут об этом родителям, новая сплетня вытеснит прежнюю, и я не удивлюсь, если в деревне начнут биться об заклад на то, когда у нас родится наследник.

Гонора уже думала об этом, понимала, что это ее долг… но при чем тут долг? Она будет счастлива подарить своему мужу наследника – дитя, рожденное в любви, воспитанное в любви и купающееся в любви. Внезапно мощная волна эмоций захлестнула Гонору, в горле у нее встал ком, а на глаза навернулись слезы.

Она отодвинулась от мужа и отвернулась, не желая, чтобы он увидел ее чрезмерное волнение. Но Каван не дал ей этого сделать. Он подошел сзади, обнял ее за талию и притянул к себе. Гоноре казалось, что она просто тает от счастья.

Она запрокинула голову назад, а когда он положил руки ей на живот, легонько прижала эти сильные, но ласковые руки своими.

– Но ведь ты скажешь мне, если забеременеешь?

Гонора негромко рассмеялась:

– Я прокричу об этом со стены замка. Я буду так счастлива и горда!

Каван уткнулся носом в ее волосы.

– Я рад это слышать.

– А ты сомневался? – удивленно спросила Гонора.

– Все же я был не самым лучшим мужем.

Гонора повернулась в его объятиях и широко улыбнулась:

– Согласна, но только частично. А если честно, то я понимаю твою первую реакцию, потому что и сама почувствовала нечто подобное.

– Ты не хотела меня в мужья.

– Нет, не хотела. И почувствовала облегчение, когда отчим пришел с этим предложением к твоему отцу, а ты меня отверг. Когда ты вернулся и нас навязали друг другу, мне это понравилось еще меньше. Но…

– Ты меня полюбила, – нахально заявил Каван.

Гонора расхохоталась:

– Глубоко и преданно.

– Потому что я неотразим, – поддразнил ее Каван.