— Сколько времени потребуется для того, чтобы привести мост в надлежащий вид? — спросил командарм у Дремова.

— Суток двое, не меньше.

— Тридцать шесть часов, — отрезал Катуков. — Больше дать не могу!

Катуков дал «добро» на проведение еще одной операции, успешное завершение которой ускоряло переправу. Ночью полковник Соболев доложил, что его разведчики видели в одной деревеньке, занятой немцами, понтонный парк. Операцию поручили провести «богу разведки» Владимиру Подгорбунскому и его людям. Как был разбит фашистский гарнизон и угнаны понтоны, а затем сплавлены по реке, знали только разведчики, но 25 марта понтоны уже стояли в районе Устечка. За эту смелую вылазку Подгорбунский был награжден орденом Красного Знамени.

Все новые и новые подразделения переправлялись через Днестр. Они уже прочно держали оборону на противоположном берегу. Катуков отдает боевой приказ: 8–м мехкорпусом и 11–м стрелковым корпусом, приданным армии, обеспечить свой правый фланг в направлении на Львов, Калуш. Главными силами стрелкового корпуса очистить от противника предгорье Карпат, выйти на рубеж Надворная, Делятин, Коломыя, Заболотов. Силами 11–го гвардейского танкового корпуса и 351–й стрелковой дивизии овладеть районом Черновцы и выйти к государственной границе на рубеж Старожинец, Глыбока, Герца, обеспечить левый фланг армии, не допустить отхода противника на юго—запад и запад из районов Липканы, Хотин.[264]

Для захвата Черновцов была переброшена через Днестр 64–я гвардейская танковая бригада. Провожая Бойко, командарм напутствовал его:

— Возьмем Черновцы, вся Северная Буковина — в наших руках!

Первое время бригада шла вдоль правого берега Днестра по захваченному плацдарму, потом резко повернула к югу, начала сбивать вражеские заслоны, 25 марта овладела станцией Мошин и вышла к окраинам Черновцов.

Первой ворвалась в город разведывательная группа под командованием лейтенанта П.Ф. Никитина. На станции находилось несколько немецких эшелонов, на одном из которых были танки. Открыв огонь прямо с платформ, немецкие машины начали сползать на землю. В этом бою Никитин подбил семь вражеских танков, но и сам попал под перекрестный огонь и погиб в жаркой схватке.

Форсировав реку Прут у Количанки, Бойко решил ударить по городу с востока. В это время на помощь подошли 45–я гвардейская танковая бригада полковника Моргунова и 24–я стрелковая дивизия генерал—майора Ф.А. Прохорова. 29 марта в 17.00 город Черновцы был взят совместными усилиями танкистов и пехотинцев.[265]

Почти одновременно с наступлением на Черновцы Катуков решил ударить на Коломыю и Станислав (Ивано—Франковск). В штабе внимательно проанализировали обстановку. Пока соединения 1–й танковой армии создавали внешний фронт окружения вражеской группировки, сосед слева — 4–я танковая армия Лелюшенко — успешно наступал через Гусятин на юг. 26 марта она освободила Каменец—Подольский, на глубине более 150 километров от переднего края замкнула внутренний фронт окружения противостоящей группировки противника.

Левый фланг армии был надежно прикрыт, на правом же немецкие войска не проявляли особой активности. Обстановка, как видим, благоприятствовала развитию операции и вглубь и вширь.

Наступала на Коломыю 1–я гвардейская танковая бригада полковника Горелова. Впереди шла группа танков — девять «тридцатьчетверок» — и десант автоматчиков под командованием капитана В.А. Бочковского. Капитан молод, ему шел двадцать первый год, но он уже успел отличиться в боях на Брянском, Калининском, Воронежском и 1–м Украинском фронтах, дважды был ранен, награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалью «За отвагу».

Форсировав Днестр и совершив 27 марта 50–километровый марш, танки Бочковского атаковали Коломыю. Город оборонял 41–й пехотный полк 20–й венгерской моторизованной дивизии. Были здесь и немецкие части. Прорвавшись к центру, танкисты столкнулись с организованной противотанковой обороной. Обойдя ее с севера, Бочковский разгромил и этот очаг сопротивления. 28 марта противник отступил.[266]

В результате решительных действий советских танкистов были перерезаны восемь шоссейных и железных дорог, идущих через Коломыю в Карпаты и Станислав. Захвачены огромные трофеи. Венгерские войска потеряли важные коммуникации, по которым осуществляли подвоз продовольствия и боеприпасов.

Капитан Бочковский был представлен к званию Героя Советского Союза.[267]

Подписывая наградной лист, командарм Катуков с удовольствием отметил:

— Вполне заслуживает этого звания!

Выход войск 1–го Украинского фронта к Черновцам и Коломые позволил основательно потрепать крупную проскуровско—каменецподольскую гитлеровскую группировку. Но некоторым ее частям, окруженным в районе реки Збруч, удалось прорваться на запад. Эти части потом доставили немало неприятностей 1–й танковой армии.

А пока Дремов, получив приказ командарма, старался главными силами развить наступление на станиславском направлении. Ударить по Станиславу решено было с трех сторон. Вначале все шло нормально. Утром 28 марта части 19–й и 21–й гвардейских механизированных бригад овладели Тлумачом и Тысменницей, на следующий день подошли к Станиславу. Войска 7–го венгерского армейского корпуса были потеснены. Однако командиры танковых полков не стали прорываться в город, а остановились в ожидании подхода стрелковых частей, замешкавшихся на переправе через Днестр.

Тем временем сначала венгерские, затем и немецкие войска перешли в контратаки, обрушив мощные удары на подошедшую со стороны Черткова 1–ю гвардейскую танковую бригаду. Хотя танкам Горелова и удалось пройти по улицам Станислава, но и они вынуждены были отступить: противник бил по ним фаустпатронами.

Потеря внезапности атаки, несогласованность действий танковых и пехотных подразделений привели к тому, что город взять не удалось.

Дремов доложил командарму:

— Противник теснит наши части!

Катуков ответил:

— Немедленно восстановить положение!

Отдавая приказ, командарм, видимо, не располагал полной информацией об обстановке в 8–м гвардейском механизированном корпусе, а может быть, надеялся на чудо. Чудес, однако, на войне не бывает. Сила побеждает силу.

Впоследствии Дремов писал: «Вернуть утраченные позиции на флангах было уже невозможно из—за понесенных потерь и растянутости частей корпуса по фронту. У нас мало осталось мотопехоты и еще меньше танков. В бригадах не больше восьми—десяти машин. Положение было серьезным. Немцы уже форсировали Днестр в районе села Нижний и пытались на ряде направлений теснить наши боевые порядки».[268]

Не радовал успехами и Гетман. Он тоже отводил свои войска, маневрируя немногочисленными резервами. Правда, ему вскоре удалось закрепиться на занятых рубежах и даже направить 44–ю гвардейскую танковую бригаду Гусаковского на оказание помощи 40–й армии по захвату Хотина. 3 апреля город был взят.[269]

В дальнейшем события на Заднестровском плацдарме развивались еще более стремительно, 1–я танковая армия немцев, окруженная северо—восточнее Каменец—Подольска, начала прорываться на запад в направлении Бучач, Подгайцы, ломая внутренний фронт. 4 апреля 9–я и 10–я танковые дивизии СС из группы армий «Юг» нанесли удар по внешнему фронту в районе Подгайцы, смяли оборону 18–го стрелкового корпуса 1–й гвардейской армии и устремились к Бучачу навстречу выходящей из окружения своей группировке.

Командование 1–го Украинского фронта считало, что немцы обязательно двинутся на юг, к Днестру, поэтому старалось 1–й танковой армией поглубже охватить противника на рубеже Залещики, Черновцы, Коломыя.

Г.К. Жуков впоследствии писал: «Сейчас, анализируя всю эту операцию, считаю, что 1–ю танковую армию следовало бы повернуть из района Чертков — Толстое на восток для удара по окруженной группировке. Но мы имели тогда основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг через Днестр в районе Залещиков. Такое решение казалось вполне возможным и логичным».[270]