Катуков, слушая начальника разведывательного отдела, неожиданно прервал его:

— Все это хорошо, Алексей Михайлович. Информация важная и нужная. Но меня интересует: где 17–я танковая дивизия? Вы должны были выяснить ее местонахождение.

Соболев почувствовал, что начал не с главного, стушевался, но тут же быстро исправился:

— Разобрались мы с этой дивизией, будь она неладна. Под Уманью она, входит в состав 3–го танкового корпуса. Выяснилось, этот корпус получил приказ сосредоточиться в Ружине, потом приказ был отменен. Отдельные подразделения 17–й танковой дивизии вместе со штабом находились в селе Ильинке, куда пробрались наши разведчики. Так попали к ним документы из подбитого бронетранспортера.

Опасность со стороны 17–й танковой дивизии, понял Катуков, пока не угрожает; хотя она и находится рядом, а вот 20–я моторизованная, переброшенная из Бердичева, постоянно контратакует, стремясь задержать наше наступление. И все же обстановка благоприятствовала тому, чтобы нанести удар по Казатину. К этому времени войска Гетмана вышли в район Андрушевки, Бережков, Яроповичей, а Кривошеина — на рубеж Бровки — Хорлеевка, захватили село Вчерайше. Следом шла 38–я армия, слева действовала 40–я армия, справа — 3–я гвардейская танковая армия, которая уже овладела Коростышевом, Шахворостивкой и Щеглиевкой.[250]

Катуков и Шалин уточнили корпусам задачу. Гетман должен был, прикрывшись 44–й гвардейской танковой бригадой со стороны Андрушевки, наносить удар в направлении Белополье, Глуховцы и перерезать железную дорогу Бердичев — Казатин, Кривошеин наступал вдоль железной дороги и овладевал Казатином.[251]

Вечером 27 декабря танковые соединения двинулись на Казатин. Громя небольшие группы противника, передовые отряды 8–го гвардейского механизированного корпуса прошли за ночь около 30 километров, с ходу пытались взять город. Враг отбил атаку. Только 29 декабря разведчики Владимира Подгорбунского прорвались сквозь оборонительные линии немцев с севера. Несколько танков с десантом на броне прошли по центральной улице города, уничтожая пушечным огнем артиллерию противника и расстреливая из пулеметов его пехоту.

Тем временем к Казатину подошел танковый полк подполковника И.Н. Бойко. Иван Никифорович был уроженцем здешних мест, из села Жорнище. Ему и доверено было закрепить успех по захвату города. Собрав командиров, Бойко сказал:

— Слушайте меня, хлопцы. Сейчас мы идем на Казатин. По пути будет лежать мое родное село Жорнище. На ваших картах оно помечено как высота 281. Мы должны его взять, не допустить, чтобы враг устроил там пожар.

На КП армии пришли первые сведения о ходе наступления, но Кривошеин молчал. На запрос Катукова Семен Моисеевич ответил:

— Разведка ведет бой.

Сведения весьма скупые. Оставалось одно: ждать. Между тем в бой втягивались не только разведывательные отряды полка Бойко, но и основные его силы. Командир решил идти к Казатину не по грунтовым дорогам, а по железной дороге, прямо по шпалам. Танки двигались ночью с зажженными фарами, не встречая сопротивления на своем пути. Лишь в 10 километрах от города пришлось вступить в бой с немецкой ремонтно—транспортной колонной, которую сопровождали пять танков. Два танка были уничтожены, остальные скрылись, бросив на произвол судьбы транспортные машины.

В селе Янковцы (2 километра от Казатина) Бойко поставил новую задачу командирам групп: роту танков гвардии старшего лейтенанта Сулима направил по шоссе через город к высоте 290,3, чтобы оседлать перекрестки дорог Казатин — Бердичев, Казатин — Комсомольское; роту старшего лейтенанта Науменко — на захват станции Казатин; группу гвардии старшего лейтенанта Быстренина выбросил на перекрестки дорог Винница — Казатин, Казатин — Белиловка, чтобы закрыть немцам выход из города на юг; два оставшихся резервных танка должны были занять почту.[252]

В 9.30 танкисты на больших скоростях ворвались в город. Немцы в панике бросились отступать по полю на Комсомольское и Бердичев. Бой на улицах города длился не более часа, противник был разбит. В плен попал начальник штаба 25–й танковой дивизии. Гитлеровское командование пыталось оказать помощь осажденному гарнизону Казатина, направив туда бронепоезд, но он был уничтожен на подходе к станции.

Связь полк — бригада — корпус — сработала быстро, и Кривошеин с радостью докладывал в штаб армии: Казатин пал. Полк Бойко занял круговую оборону! Бои под Казатином не обошлись без жертв. Радость победы была омрачена гибелью прославленных командиров, участников Курской битвы и других сражений старшего лейтенанта Г.И. Бессарабова, лейтенанта И.П. Калюжного и многих других.[253]

Разгром немцев под Казатином — событие огромное. Оно отмечено в приказе Верховного Главнокомандующего от 30 декабря 1943 года:

«Войска 1–го Украинского фронта, перейдя в наступление на житомирском направлении, прорвали оборону немцев и за шесть дней упорных боев, к исходу 29.12.43 года продвинулись вперед от 50 до 100 километров, расширив прорыв на 30 километров по фронту, овладели городом и крупной железнодорожной станцией Казатин.

В боях по овладению городом Казатин отличились войска гвардии генерал—лейтенанта танковых войск Катукова, танкисты гвардии генерал—лейтенанта Гетмана.

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам, участвовавшим в боях за Казатин».[254]

Успехи войск 1–го Украинского фронта отмечались в нашей печати. Откликнулась на них и зарубежная печать. Например, военный обозреватель газеты «Нью—Йорк геральд трибюн» Элиот писал: «Победа Красной Армии вызывает уважение и восхищение среди народов, объединенных наций. Русские победы показали всему миру, какие огромные возможности для всемирного состояния может принести лучшее понимание Советского Союза».[255]

Тесня гитлеровцев, советские войска, кроме Казатина, заняли важный районный центр Житомирской области Ружин, железнодорожную станцию Сквира. А Катукова уже интересовал Бердичев. Разрабатывались планы его захвата. На столе у Шалина лежали подписанные приказы, которые оставалось довести до командиров частей и соединений. Разведчики Соболева изучали передний край противника, нанося на свои карты его узлы сопротивления.

Интересовал Бердичев и Ватутина. Командующий позвонил Катукову и потребовал ускорить наступление.

— Имейте в виду, Бердичев — ключ к Шепетовке и Львову. Возьмем его, и Киев вздохнет более свободно.

— Понимаю, товарищ командующий. Мы делаем сейчас все, чтобы разгромить бердичевскую группировку врага.

Наступать на Бердичев должны были части 11–го гвардейского танкового корпуса совместно с войсками 38–й армии. Гетман выслал вперед передовой отряд — 44–ю гвардейскую танковую бригаду И.И. Гусаковского, основные силы корпуса выступили на сутки позже. Им должны были содействовать войска 8–го гвардейского механизированного корпуса. Однако эти планы реализовать не удалось.

Заняв Казатин, 1–я танковая армия рассекла на две части германские войска, действующие против 1–го Украинского фронта. Создавалась также угроза и белоцерковской группировке. Чтобы отбить Казатин, немцы стали собирать силы и переходить в контратаки. Основной удар они направили против 8–го гвардейского механизированного корпуса.

Катуков приказал Кривошеину:

— Зарыться в землю, но Казатин удержать!

Изменились планы и у Гетмана. Ему предстояло передать 44–ю гвардейскую танковую бригаду 305–й стрелковой дивизии 36–й армии, а главными силами корпуса наступать в восточном направлении на Комсомольское, Самгородок, разгромить резервы противника у Казатина и не допустить захвата его врагом.[256]