– Асканио сказал мне, что вы намерены туда вернуться. И принять постриг.

– Это правда.

– Но почему?

Она отвела взгляд, собираясь с мыслями. Вид у нее при этом сделался таким трогательно-беззащитным, что у Морвана защемило сердце.

– Мое место там, – произнесла она наконец. – В миру я чувствовала бы себя лишней.

– То есть как это? Ведь это ваш дом, и все, кто в нем обитает, ваши подданные!

– И, тем не менее, я должна буду покинуть Ла-Рош-де-Роальд. Ну какая из меня хозяйка? Замуж я не собираюсь и терпеть не могу все то, чем принуждены заниматься женщины моего круга. Вы по доброте душевной назвали меня необычной, а мои подданные считают, что я попросту ненормальная.

– Насколько мне известно, они вас боготворят и почитают едва ли не святой, – горячо запротестовал Морван.

– Вот это-то меня и тревожит. Сегодня я для них святая, а в следующем году случится неурожай – и меня объявят ведьмой. Эта тонкая грань между обожанием и ненавистью может быть преодолена в любой миг.

Она резко поднялась и вынула из корзины небольшую плоскую коробку.

– Вы сыты? Тогда давайте сыграем в шашки.

Пока она расставляла шашки на доске, Морван наполнил бокалы. Не будь здесь леди Анны, он провел бы этот вечер в безысходном отчаянии и тоске, теперь же благодаря ее присутствию он чувствовал в душе покой и умиротворение, он был почти счастлив.

Сделав ход, Морван задумчиво взглянул на нее.

– Знаете, леди Анна, меня отчего-то не покидает чувство, что мы с вами давным-давно знаем друг друга… – Он выжидательно умолк. Ему и прежде случалось говорить такое, когда он замышлял покорить сердце очередной красотки. Но сейчас он впервые в жизни произнес эти слова искренне. Что-то она ему ответит?

– Да, так бывает, – кивнула она. Их взгляды встретились. Анна смотрела на него с безмятежной ясностью во взоре, и казалось, читала в его душе все то, чего он не сумел высказать. Так мать с одного взгляда понимает свое дитя, преданная жена – своего супруга. – Я нахожу это вполне естественным. Вы, быть может, находитесь на пороге смерти. Вам нечего терять. Ваши чувства и мысли обострены до предела и обращены к тому, кто в настоящую минуту находится рядом. Будь здесь Асканио, а не я, вы испытывали бы по отношению к нему то же самое. Поверьте, мне довелось пережить нечто подобное.

А ведь верно, болезнь и ее поразила, а после выпустила из своих когтей. Морван нахмурился. Они продолжали партию в молчании. Он чувствовал, что Анна не хотела больше говорить на эту тему, слишком свежи были ее воспоминания о перенесенных мучениях.

Но какими бы схожими ни были его и ее ощущения в преддверии смерти, в одном она была не права: он не испытал бы таких же чувств по отношению к Асканио по той простой причине, что Анна была женщиной, которой Морван восхищался и которую желал, желал с мучительной страстной нежностью, неистово и отчаянно. Никогда еще ни одна женщина не вызывала у него столь сильного, властного чувства. Но разве мог он открыться ей в этом?

Чтобы не выдать своего волнения, он решил заговорить а любую нейтральную тему:

– Расскажите мне о юном Джоссе. Кто он и откуда? – Произнося эти слова, он чувствовал, как огонь вожделения сжигает его изнутри. Тело упрямо требовало от него не разговоров, а действий: он должен был поцеловать ее, снять с головы серебряный обруч, чтобы роскошные кудри снова окружили ее лицо и плечи золотым ореолом…

– Он наш дальний родственник. Сперва был в нашей крепости пажом, а после служил оруженосцем при моем отце.

Ему мучительно хотелось покрыть поцелуями ее нежную шею и лицо. Ощутить ее запах. Ему хотелось сжать ее безупречно прямой стан в объятиях, заглянуть в ее глаза, лаская упругую грудь…

– Я к нему отношусь как к младшему брату, а Катрин – несколько иначе… Они помолвлены.

Он снял бы с нее платье и с замирающим сердцем любовался ее наготой. Прикоснулся бы языком к соскам, провел бы ладонью по округлым бедрам. Она застонала бы от наслаждения, от предвкушения еще более смелых ласк. Он бережно уложил бы ее на кровать и…

– По завещанию отца мой брат должен был унаследовать все наши владения, выделив мне приданое для передачи в монастырь, где я решила принять постриг. Но теперь, когда Драго больше нет, Джосс, женившись на Катрин, станет хозяином в Ла-Рош-де-Роальд.

Он не забыл, каким восторгом сияло ее лицо, когда она пустила свою лошадь в галоп. Ему хотелось увидеть в ее глазах то же упоение счастьем, но испытать этот экстаз, это наслаждение жизнью она должна будет в его объятиях…

– Сэр Морван… – Голос Анны прервал полет его фантазии.

Уж не сошел ли он с ума? Всего несколько часов назад душа его очистилась от грехов на исповеди. И вот он снова обрекает ее гореть в геенне огненной, мечтая о совращении непорочной девы, которой коснулся своим крылом ангел небесный, и которая решила посвятить себя Богу. Но отчего же его не покидает уверенность, что небеса благосклонны к его нечестивым замыслам?

– Сэр Морван, – чуть громче повторила Анна, – ваш ход.

Он передвинул шашку на доске и снова метнул страстный взор на леди Анну. В монастыре Анна научилась владеть собой и не выказывать своих чувств, но сейчас ей становилось все труднее и труднее скрывать растерянность и смятение.

Она солгала ему, сказав, что пережила нечто подобное. На самом деле, зная, что умирает, она не чувствовала душевного единения с теми, кто находился рядом. И после, оправившись от недуга, не ощутила ничего подобного по отношению к тем умирающим, кого пыталась выходить. Даже их с Асканио взаимная приязнь и доверие росли медленно, час за часом, день за днем. А ведь они занимались общим делом, вдвоем давая отпор напасти, поразившей Ла-Рош-де-Роальд.

И вот теперь эта невесть откуда возникшая душевная склонность к сэру Морвану обрушилась на нее как очередной нежданный удар. В чувстве, которое ее охватило, была какая-то грозная неотвратимость, пугавшая ее.

А ему наверняка хотелось большего. Это угадывалось в каждом его взгляде, во всех его жестах. Она ощущала, как его душа ищет соприкосновения с ее внутренней сущностью.

Ей ничего не оставалось кроме как говорить, говорить без остановки, лишь бы не дать молчанию усугубить неловкость, которую она испытывала.

Она рассказала о своих попытках устроить будущее сестры, закрепив за ней и Джоссом отцовские владения. О том, сколько писем она написала юному герцогу, прося его принять владения под опеку, и прислать в крепость сенешаля или дать разрешение на брак Катрин и Джосса.

Морван с участием слушал о том, какие усилия она предпринимала для защиты крепости и ее обитателей. Когда брат ее занемог, некоторые из воинов позорно бежали, опасаясь, что недуг поразит и их. Опасения эти оказались не напрасными: большинство тех, кто остался, впоследствии погибли от чумы. Когда черная смерть отступила, Асканио нанял в замковый гарнизон нескольких сыновей окрестных арендаторов и научил их обращению с оружием. Чума, эта безжалостная убийца, долгое время отпугивала от Ла-Рош-де-Роальд любителей легкой наживы, теперь же в окрестностях снова появились шайки разбойников.

Стоило Анне умолкнуть, чтобы перевести дух, как Морван неожиданно спросил:

– Почему бы вам не выйти замуж? – Прежде чем она собралась с ответом, он назидательно прибавил: – Ведь в таком случае все владения стали бы вашими.

– Не моими, – возразила она, – а моего мужа.

– Но у вас был бы собственный кров, где вы смогли бы жить в покое и достатке до конца своих дней.

О, как ей не хотелось затрагивать эту тему! Разве кто-нибудь может понять, что подобный шаг, на первый взгляд простой и легко осуществимый, для нее невозможен?

Вздохнув, она устало произнесла:

– И занимать под этим кровом то место, какое мне указал бы муж, и подчиняться ему во всем, служить и угождать ему. Нет, я предпочитаю служить Господу.

– Но если уж вы так дорожите своей свободой, то почему решили заточить себя в монастыре? Ведь там ее нет и в помине!