Анна молча обняла ее, и пожилая леди бурно разрыдалась.

Можно ли было помочь ее горю? Морван не был жесток. Наверняка он сам сейчас с тяжелым чувством думал о том, что ему придется поднять меч на безоружного, отсечь голову тому, кто не сможет защититься. Разумеется, он предпочел бы уклониться от выполнения этой обязанности сюзерена, что бы ни гласил закон.

Возможно, если бы все это случилось несколькими годами позже, когда авторитет Морвана среди вассалов, крестьян, свободных поселенцев стал бы непререкаемым, он проявил бы милость к изменнику и отпустил того на все четыре стороны. Но теперь… Вряд ли одобрят верные Болдуин и Голтье, что предатель Гарольд останется в живых?

Но тут дверь приемной отворилась, и в зал прошли четверо вассалов. Жервез бросилась к мужу. Он отстранил ее и что-то тихо ей сказал.

Он бросил на Анну многозначительный взгляд, безмолвно прося ее не пускать Жервез в замковый двор. Анна едва заметно ему кивнула. Гарольд повернулся и, четко печатая шаг, вышел из зала вслед за Фуке, Болдуином и Голтье.

Анна заглянула в приемную. Морван, оставшись один, неподвижно стоял у окна спиной ко входу. На плече у него белела повязка.

Она столько раз представляла себе эту встречу, она фантазировала об их грядущем воссоединении на разные лады, еще когда оно казалось невозможным. И вот теперь, когда их разделяло всего несколько шагов, вдруг оробела и вернулась в зал. Ей достаточно было укрыться в одной из комнат верхнего этажа, и фантазии вновь ожили бы. А после… после они воплотились бы в реальность.

Анна выскользнула из коридора и подошла к леди Жервез.

– Позвольте я все же провожу вас в вашу комнату, леди Жервез, – твердо произнесла она. И пожилая леди молча кивнула.

Войдя в приемную, она закрыла за собой дверь. Неслышно подошла сзади к Морвану и положила ладонь ему на плечо. Он обернулся. И тотчас же хмурое выражение прекрасного лица сменилось улыбкой. Он привлек ее к себе.

– Прости, что не вышел тебя встретить. – Он зарылся лицом в ее волосы.

– Я тебя нисколько в этом не виню. – Голос ее предательски дрогнул.

Она прижалась к нему всем телом, и ее тотчас же охватила знакомая сладостная истома. Это был миг величайшего счастья, ведь она уже не чаяла увидеть его живым. Ей не хотелось, чтобы долгожданная встреча омрачилась казнью предателя Гарольда. Но имела ли она право вмешиваться в столь серьезное дело? Анна вздохнула и робко спросила:

– Быть может, это сделает кто-то другой?

– Нет. Мы посовещались и решили, что мой удар, несмотря на рану, остался самым сильным и точным. Никто не желает обрекать его на лишние мучения.

– А что, если… – Она искательно заглянула ему в глаза. – Если ты проявишь великодушие? Ведь по закону сюзерен может сохранить жизнь предавшему его вассалу.

– Так вот зачем ты здесь? Чтобы выпросить для него помилование?

Анна с мольбой стиснула его руку.

– Он был ближайшим другом отца, Морван. И долгие десятилетия служил нашей семье верой и правдой.

– Но не мне.

Она не нашлась, что на это возразить. Гарольд обрек его на смерть. Так о каком милосердии со стороны Морвана могла идти речь?

Он обнял ее лицо ладонями и нежно провел по вискам подушечками больших пальцев.

– Если бы речь шла только обо мне! Но ведь он и тебя не пощадил. Ты должна была стать добычей этого негодяя Порвана!

– Кто-нибудь из вассалов подал голос в его защиту?

– Нет. Даже Фуке на это не решился. Только ты одна, если не считать его супругу.

Анна должна была ненавидеть Гарольда за то, что он желал смерти Морвану, а ей уготовил горькую долю стать женой этого помешанного. Если бы ее план провалился, Морвана, а возможно, и ее самой уже не было бы в живых. Но план был блестяще претворен в жизнь, и Морван свободен, ему, как и ей, ничто больше не угрожает, потому что Гюрван мертв. Она была так счастлива! Ей хотелось, чтобы муж остался в ее объятиях, вместо того чтобы идти во двор и снова обнажать свой меч. Неужто же она мечтает о невыполнимом?

– Ты сам говорил, я никогда ни о чем тебя не просила. Так не откажи мне в этой первой просьбе!

Морван сердито нахмурился:

– Анна, оставь это!

– Не могу, Морван! Воля твоя, но мне жаль его, жаль несчастную Жервез. Они ведь и без того сурово наказаны. Им не на что будет жить. Гарольду в его годы нелегко будет найти себе место в воинском гарнизоне. Поль вынужден будет содержать обоих.

– Ты впервые обращаешься ко мне с просьбой. И касается она того, кто готовил нам обоим гибель.

Она нежно погладила его по раненой руке и вкрадчиво заговорила:

– Морван, я кое-что хочу открыть тебе. Помиловать Гарольда я прошу не ради него. И не ради Жервез или меня. Пойми, когда-нибудь дитя, которое я ношу, услышит об этом дне, так пусть наш сын или дочь узнает о твоем великодушии, а не о жестокости, даже и оправданной.

Морван онемел от неожиданности. Смысл ее слов не сразу дошел до его сознания. Вот пухлые губы тронула несмелая улыбка, в глазах засияли искры.

– Ты уверена? – вскричал он, едва не задушив ее в объятиях.

– Тише, ты мне сломаешь ребра! – усмехнулась она. – Я говорила с Катрин и Рут. Сомнений быть не может, я беременна.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Ты этого не очень-то желала.

– Не довольно ли поминать старое? Я изменилась, Морван, неужели ты этого не замечаешь? Вдобавок вспомни, не говорил ли ты мне, что твой далекий предок, основатель рода, перебрался в Англию из Бретани. Так что наследником нашим будет бретонец, хочешь ты этого или нет!

Он приник к ее губам в поцелуе. Анна по-прежнему смотрела на него с мольбой. Ее последний козырь был выложен на стол…

– Полагаю, в такую минуту мне следует проявить великодушие. Могу ли я поступить иначе, получив это известие? – Он улыбнулся. У Анны точно гора с плеч свалилась.

– Я так и знала! – Она чуть не плакала от радости. Рука об руку они вышли в зал. Морван был сам не свой от счастья. С каждым шагом он прижимал к себе Анну все теснее, и у выхода из замка ступни ее почти оторвались от земли.

Вот они спустились с крыльца, и Морван, отступив на шаг, стал рассматривать ее фигуру, задерживая взгляд на животе.

– Еще ничего не заметно, – прошептал он так тихо, чтобы только она могла его слышать.

В середине просторного двора молча стояли четверо вассалов и Асканио. Фуке держал наготове большой двуручный меч в ножнах.

Анна и Морван, весело смеясь, зашагали к ним. Вассалы обменялись недоуменными взглядами. Тощее лицо Гарольда выражало неодобрение. Он, судя по всему, считал такое поведение Морвана в преддверии казни проявлением дурного тона.

Фуке стал вынимать меч из ножен. Но Морван покачал головой и остановил его руку.

– Я только что получил добрые вести от своей супруги. Дарю тебе жизнь, Гарольд, по ее просьбе и ради ребенка, ради моего сына, которого она носит под сердцем. Повелеваю тебе немедленно покинуть эти земли.

Трое вассалов испустили вздох облегчения, а что до мягкосердечного Фуке, так тот не удержался, чтобы на прощание не хлопнуть старого друга по плечу.

Взгляд Морвана обратился к крепостным воротам.

– Что это? Неужели оруженосец уже спешит к тебе с лошадью? Но когда же он успел узнать…

Гарольд и остальные повернулись к воротам. По двору на рыжем жеребце медленно ехал всадник, ведя в поводу гнедую кобылу. Костлявый юнец в мешковатых панталонах и просторной тунике ловко держался в седле. Лицо его почти скрывали от взоров окружающих широкие поля соломенной шляпы.

– Что за дьявол… Эй ты, женщина! – прошипел Гарольд.

– Никакая я тебе не «эй ты, женщина»! – сердито отвечала Жервез, протягивая ему поводья.

Морван и Анна переглянулись. Оба едва сдерживали смех.

– Ступай оденься как подобает. Я не намерен ехать по дорогам в компании с таким огородным пугалом.

– А я не намерена ехать верхом бог весть куда, быть может, через всю страну, в дурацком платье! Этот наряд удобен и дешев. Платья я поберегу для других случаев. А в панталонах и тунике любому ловчее сидеть в седле. Спроси хоть миледи Анну.