– Чего он хочет?

– Мы не знаем. – Хартуэлл озабоченно посмотрел на него. – Известно, что Фуше вступил в контакт с Наполеоном на Эльбе. Но с Оклером это, кажется, не связано. Он нынче работает один.

– Но Оклер… в Лондоне? Я слышал, что он зарабатывает на жизнь дуэлями.

– Видимо, ему нравится убивать. У нас несколько человек его разыскивают.

Хит кивнул:

– Нужна моя помощь?

– Сию минуту вы можете нам помочь, просто оставаясь живым. У сторонников Наполеона было достаточно времени, чтобы придумать новый шифр, так что, если в будущем возникнут проблемы, нам могут понадобиться ваши таланты криптолога.

– Шифр?.. А что насчет Оклера?

– Вам рекомендуется делать все, что посчитаете нужным, чтобы защититься от него. Если встретитесь с ним до того, как мы его поймаем. Но, ради Бога, будьте осторожны.

Экипаж остановился перед холостяцким жилищем Хита на Сент-Джеймс-стрит.

– Зайдете в дом?

– Нет. Моя жена очень волнуется, если я задерживаюсь допоздна. Если не возражаете, ваш кучер отвезет меня домой.

Хит послал Хэмма за свежей одеждой, а сам отправился в свой темный кабинет, чтобы взять несколько книг. И тут нервные окончания закололо иголочками, его охватило тревожное ощущение чужого присутствия.

Он постоял несколько секунд перед незажженным камином, прислушиваясь, но тишину нарушало только мерное тиканье эмалевых часов. Картина на стене, изображающая охотничью сцену, была чуть сдвинута от центра. Собрание книг по Египту стояли рядком на полке не так, как он их оставил. Можно называть это идиосинкразией, но Хит всегда замечал такие детали и теперь понял, что в комнату кто-то входил. Причем это не были его вышколенные слуги, их было мало, и они хорошо знали, что из вещей можно трогать без его разрешения.

Нет, сюда входил посторонний. Возможно, Хит и не заметил бы тонких отличий, если бы Хартуэлл не предупредил его.

Повернув голову, Боскасл внимательно рассматривал видные в лунном свете очертания мебели, письменного стола, кресел. Тот, кто побывал здесь, уже ушел. Так что же было его целью?

Хит вынул из каблука ботинка маленький латунный ключик и открыл потайное отделение стола. Его папки, казалось, были нетронуты. Секретные дела короны никогда не находили отражение в бумагах, Хит никогда не записывал имена осведомителей, ни прошлых, ни ныне действующих.

Такая информация наряду с его приемами дешифровки хранилась только у него в голове.

Он медленно обводил взглядом комнату, когда его внимание привлек темный блеск на полу.

Сапфировый браслет Джулии. Тот, который она потеряла в театре. Хит наклонился его поднять. Золотые звенья аккуратно лежали на черной кожаной перчатке. Парной к той, что он обнаружил в сарае Джулии. Хит крепко зажал браслет в руке, еле сдерживая болезненную ярость, охватившую его. В голове крутилась страшная, пугающая возможность.

Неужели он знал нарушителя?

Он помнил, что Арман Оклер пытал своих пленников в капюшоне и тех же самых перчатках, в которых его отец казнил на гильотине французских аристократов. Мог ли Оклер оставить перчатки здесь и в саду у Джулии в качестве некоей визитной карточки? Означало ли появление браслета, что Джулии грозит непосредственная опасность? Но почему? Чего ради Оклеру пускаться во все тяжкие?

Хартуэлл был прав. Рассела заманили во Францию, чтобы расчистить Оклеру поле для беспрепятственных действий.

Гигантская тень заполнила дверной проем. Хит выдохнул сквозь зубы задержанное дыхание.

– Ваши вещи готовы, милорд, – произнес Хэмм.

– Планы меняются, Хэмм.

Грубо вылепленное лицо Хэмма шевельнулось и попало подлунный свет.

– Вы не вернетесь в дом леди Уитби?

– О, я вернусь туда непременно. – Хит выпрямился, крепко зажав в руке браслет; – Мы отправимся туда вместе. У меня есть для тебя работа.

Мощные плечи Хэмма поднялись как бы в предвкушении.

– Настоящая работа, милорд? Работа, требующая действия, а не стояния на запятках, как дрессированная мартышка?

Хит с трудом, выдавил из себя улыбку, но весело ему не было. Он чувствовал лишь неотложную потребность поскорее вернуться к Джулии, чтобы защитить ее от человека, превратившего убийство в искусство. Никто не посмеет причинить ей вред, пока дышит Хит Боскасл.

– Садись в экипаж, Хэмм. Я по дороге все тебе объясню. Ты сможешь послать за своими вещами и сообщить остальным слугам, что случилось.

Когда Хит вернулся в особняк Джулии, ее в спальне не было. Хит прошел мимо впустившего его сонного лакея, который успел привыкнуть к странному поведению друга хозяйки. Бог – свидетель, Хит дал светскому обществу достаточно пиши для большущего скандала. Что ж, пусть сплетничают. Его ум занимали проблемы поважнее.

Джулии не было и в гостиной.

Интуиция привела его в узкую кухню в дальней части дома, где в темноте тускло светились догорающие угли очага. Джулия стояла у задней двери, выпуская кота на ночную прогулку. На какой-то миг Хит так обрадовался, увидев ее целой и невредимой, что не промолвил ни слова. Он просто стоял и смотрел. Она уже расчесала волосы на ночь. В тусклом свете очага они сияли винно-красным блеском.

Она повернулась и поднесла руку к горлу.

– Боже правый, Хит, в чем дело?

Он решительно направился к ней. Ему не хотелось пугать ее правдой. Это подождет до утра. Конечно, ему придется все рассказать, чтобы она поняла необходимость по-прежнему быть настороже. Но сию минуту ему достаточно было знать, что она в безопасности, что он может снова обнять ее и не отпускать от себя.

Она посмотрела на сверкающую драгоценность в его руке.

– Ой, вы нашли мой браслет. Вы умница. Где он оказался?

– На ковре. – Хит не стал вдаваться в подробности.

О них он тоже расскажет ей завтра.

– И вы проделали весь путь обратно, просто чтобы привезти мне браслет?

Она была очаровательно неотразима в зыбком сиянии льющегося из сада лунного света. С ее теплой, зовущей улыбкой, ее пышными темно-рыжими локонами, источавшими легкий аромат духов. Халат немного приоткрылся, стала видна ее грудь, нежно-розовая на фоне кремового шелка кружев. У Хита пересохло во рту.

– Вы проглотили язык? – шутливым тоном поддразнила она его. – Что-то вы совсем затихли.

Он привлек ее к себе. Она не сопротивлялась, лишь сильнее прижалась к его теплу. Он пинком закрыл дверь и запер ее на задвижку.

– Нельзя находиться одной в темноте.

– В чем дело?

– Будь моя воля, я запер бы тебя на замок от всего мира и держал в безопасности веки вечные.

Она немного отклонилась и заглянула ему в глаза.

– Желание мрачное и не очень практичное, но нельзя сказать, что не заманчивое.

– Неужели?

– Да..

Он склонился к ней, прижимая к тяжелой дубовой двери. Руки Джулии сами собой поднялись и обвились вокруг его шеи.

– Прости меня, Джулия. – промолвил он.

– За что? – мечтательно выдохнула она.

Он судорожно глотнул.

– За то, что не дрался за тебя.

– А-а, – протянула она, опуская глаза. – Мне не нужно было говорить об этом.

– Я рад, что услышал это.

– Полагаю, что теперь ты знаешь обо мне слишком много.

– Я хочу знать еще больше.

– Это звучит… греховно, – прошептала она. – Скажи мне кое-что. Ты планировал то, что случилось сегодня в доме твоего брата?

– Почему ты спрашиваешь об этом? – с притворной наивностью спросил он, придвигаясь поближе.

– Планировал, – рассмеялась Джулия.

– И что из того?

Он почувствовал, что она заколебалась, тело ее затрепетало.

– Я хочу сказать, что мне нужно впредь быть с тобой поосторожнее… то есть сопротивляться сильнее.

– Ты и теперь не очень-то осторожна. – Он посмотрел на ее запрокинутое лицо. – Думаю, что, приложив немного усилий, я смогу сделать тебя совсем беспечной.

– Не слишком ли ты уверен в себе?

– В некоторых вещах я очень уверен.

Свободной рукой он взял ее за подбородок и дотронулся языком до сочной нижней губки. У нее был вкус мятного чая. Под сиреневым халатом из тонкой шерсти на Джулии была ситцевая ночная сорочка. Темное желание закипело в его крови. Хит должен был напомнить себе, что они стоят в темноте у кухонной двери. Он жаждал овладеть Джулией прямо у этой двери, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в том, что она принадлежит ему. Ему. Ей следовало всегда принадлежать только ему. Его до сих пор жгло от их близости, там, в галерее. И судя по тому, как она откликалась на его ласки, он мог себе представить, каким невероятным блаженством станут дни и ночи в постели с ней.