Насколько жалкое в интеллектуальном смысле зрелище представляла Европа пятого века, показывает тот факт, что мы даже приблизительно не знаем точной даты одного из величайших сражений в истории европейского социума. Неизвестно и его место, условно названное Каталаунской равниной, а все что мы знаем, почерпнуто из трудов готского историка Иордана жившего в VI веке, дошедших до нас в обработке неизвестного автора XI века. Впрочем, нет ни малейших оснований не доверять им, как и нет оснований не доверять Гомеру или Геродоту.

Гунны вышедшие из степей Манчжурии, пройдя всю Евразию, предприняли в середине пятого века крупнейшее в истории вторжение в Европу. Ситуация осложнялась тем, что в практически распавшейся Римской Империи шла смена поколений, дегенераты третьего поколения стремительно исчезали, а на их место приходили новые люди первого, интеллект которых вырисовался слабо, но инстинкты действовали безотказно. Их было мало, но может благодаря именно этому, качество оставалось очень высоким. Им приходилось сражаться не только против гуннов, но и постоянно оглядываться на погрязшую в интригах римскую «элиту», уже поголовно перешедшую в христианство и интересовавшуюся только набиванием собственных ларцов драгоценностями и возможностью удачной выдачи замуж подрастающих дочек, причем за кого угодно, включая и гуннских королей. Абы деньги. Гуннов нельзя было победить по заранее спланированному плану, ведя непрерывную организованную войну, ибо было их очень много, а «полуживые» европейцы не могли вести войну требующую тотальной мобилизации и консолидации ресурсов, когда каждый индивид становится молекулой образующей непробиваемую твердь. И вот Аттила, в 445 году, вторгается в Западную Империю. Он уже контролирует территорию от Силезии, Балтики и Дуная до Забайкальских степей, создав государство по очертаниям границ странно похожее на сталинский Советский Союз. Но при Сталине, с правой стороны от Европы стоял вначале сумасшедший паралитик Рузвельт, а затем тупой фанатик Трумэн, постоянно терроризирующий стремительно дряхлеющего дедушку Джо кинохроникой ядерных взрывов. Тогда, 1500 лет назад, за Европой не стоял никто. Все проблемы приходилось решать самостоятельно. И они были решены.

В 447 году Аттила подходит к Константинополю. Когда в городе уже был слышен топот копыт гуннской конницы разразилось сильное землетрясение. Можно только представить ту неповторимую гамму ощущений охватившую жителей! Но выдержка была железной. Вспомним о резком учащении суицидов по пятницам на которые выпадает тринадцатое число и "почувствуем разницу" межу тем, первым, и нашим, третьим поколением.[38] Задержав гуннов на подходах к городу, Император Феодосий начинает переговоры с Аттилой, одновременно останавливая южную группу наступающих гуннов… у Фермопил! Все же, продвижение агрессивных номадов не было остановлено военным путем и от них удалось откупиться изрядной данью.[39] Аттила пошел на мир, ибо готовился к окончательному завоеванию Европы, для чего, по его мнению, необходимо было обязательно уничтожить Западную Империю.

И вот 700-тысячная гуннская армия переправляется через Рейн, примерно в районе где сейчас стоят один напротив другого города Майнц и Висбаден. Она не была однозначно желтой, были там и белые: остготы, франки, тюринги, бавары. В решающий момент все они организованно «слиняют» из армии Аттилы, поэтому считать их предателями неверно. По сути им было нечего и некого предавать, а действия их были стратегически грамотны: они спасали свои жизни которые еще ой как понадобились! Да и вообще, в отношении врагов нет ничего аморального. Тут замолчали бы и самые великие моралисты. Действуй Аттила так как потом будут вести себя арабы, Европа была бы перепахана за считанные годы. Но Аттила медлил. Он любил поторговаться и только в случае неудачного торга прибегал к силе оружия. Пока он обменивался дружескими посланиями с казавшимися союзными королями, Аэций собирал армию. Из галльских и римских легионов, римской тяжелой кавалерии, германцев и даже аланов, которые теперь всегда будут лояльны белым.[40] После того как Аттиле не удалось взять Орлеан, оказавший неожиданное сопротивление (это было общей частью стратегического плана), он отошел примерно на сто километров назад, где приготовился к решающему сражению, ибо получил достоверные данные о преследовании которое ведут бывшие союзники — Аэций с Теодорихом. Пока Аттила выстраивал гуннские легионы, обнаружилось, что практически все франки организованно дезертировали и присоединились к Аэцию. Сам ход сражения представляется не до конца ясным, но видимо «запад» начал первым, атаковав центральный фланг гуннской армады. Аттила ответил контратакой, но прорвать центр обороны противника ему не удалось, после чего два мощных фланга армии Аэция-Теодориха практически взяли гуннов в двойное кольцо. Поняв что проиграл, Аттила приказал отступать с боями, видя что Аэций не способен вести быстрое контрнаступление. Аттила убрался за Рейн и с этого поражения в первой известной нам "битве народов", начинается стремительный закат гуннского государства. Аттила через год предпринял вторжение в Италию, но той былой одержимости в нем не было. Он лучше других понимал что столь явные поражения просто так с рук не сходят. Смерть преследовала его постоянно, он чувствовал ее дыхание, осознавая что его скоро уберут, также как он несколькими годами ранее убрал своего брата Бледу. Смерть преследовала и его армию при вторжении в Италию: там разразилась бубонная чума. Мечте Аттилы захватить Рим также не суждено было сбыться… Перед воротами "Вечного Города" им была произнесена сакраментальная фраза на родном, гуннском языке: "tete roro mama nunu dada tete lala tete",[41] но в дальнейшие события вмешался папа Лев I, задобрив гунна роскошными дорогими подарками и уговорив уйти из Италии. Желтые, кстати, питают какую-то совсем непреодолимую тягу к желтому металлу. Опять-таки напрашивается сравнение тех и нынешних пап и патриархов, тех воинов и этих барыг и интриганов разъезжающих в бронированных лимузинах. Может христианство и победило окончательно именно потому, что были такие люди. Аттила ушел. Это было уже слишком и через восемь месяцев его убили, предположительно двенадцатая жена Илидика, чье имя поразительно похоже на «Кримхильда», которая, согласно "Саге о Тидреке", еще и умудрилась перед убийством накормить главного гунна блюдом изготовленном из их общих детей. Аттила был пышно похоронен на дне Тисы, воду которой специально отвели по временно прорытому каналу. Тут же германцами приближенными к покойному были ликвидированы все дети от других браков. Европейскую часть гуннской империи делили европейцы, а не азиаты. Впрочем, есть данные что один из детей Аттилы — Эрнах[42] — спасся и ушел с остатками гуннов в уральский регион, где они смешались с окружающими народами и исчезли как самостоятельный этнос. Но это — не имеющие значения детали.

А ведь все могло получиться иначе и как знать, может быть мы сейчас были бы желтого цвета, имели бы раскосые глаза, ходили бы в кожаных одеяниях, питались жиром, жили в юртах и вели бы бесконечные бесцельные истребительные войны. И благодарить за то что так не произошло нужно людей, которые безгранично верили в самих себя, свою силу и предопределение, что дало им возможность не поддаться искушению стать "одними из".

Шпенглер объяснял поразительную легкость завоевания Александром Великим восточных деспотий, сугубо фактом полной утраты ими представлений о сущности государства, что, наверное, правильно. Бисмарк в XIX веке скажет в отношении России, что ее нельзя уничтожить военным путем, пока она не разгромлена политически, но то же самое относится и ко всем многонациональным империям. Так вот, у персов политического единства не было, ибо не могло быть, этносы были слишком старыми, а старички хоть и склонны к догматизму, но каждый к своему личному.