Вот как подходили эти негодяи, заклятые враги народа к человеку, которого так или иначе они использовали. Вот один из методов подхода к человеку - задобрить, оказать ему внимание и так постепенно, постепенно вовлечь его в свою сеть. Так получилось и с этой Дронь.
Кстати, надо сказать, как один шпион работал в Облпрофсовете. Это некий Вишняк, который заведовал иностранным бюро Ленинградского Облпрофсовета. Он родился в Новгороде, был сионистом, после Октябрьской революции бежал в Польшу, попал в контрразведку. Там он немного поработал, затем его послали в Германию. В Германии ему сказали: «Веди себя, как большевик, пролезь в Германскую коммунистическую партию, участвуй в ее работе так, чтобы тебе дали командировку в Советский Союз». Он долго этого добивался, но ничего не выходило. Но вот он примкнул к троцкистской группировке Рут Фишер и Маслова. По заданию разведки он проделал хитрую комбинацию. Он сумел обойти полпредство за границей так, что ему дали разрешение на въезд в СССР. Он приехал сюда и поступил на работу в иностранный отдел Облпрофсовета. Его жена работала в интернациональном клубе моряков. Эта парочка вела контрреволюционную провокационную работу среди шуцбундовцев. Если тот или иной революционно настроенный иностранный моряк был недостаточно осторожен в своих разговорах в интернациональном клубе моряков, то по приезде в Германию его вызывали куда полагается и сажали в тюрьму. Характерно, что Облпрофсовет, хотя и имел сигналы о провокационной деятельности Вишняка, никаких мер не принимал. Впрочем, это и неудивительно, ибо Вишняк там пришелся ко двору.
А вот другой пример. Некий Ж. в 1935 г. работал по льняному делу. Он поехал к К. (работник Облзу) для разрешения вопроса, связанного с оплатой работ по льну. Вот что он говорит в своих показаниях:
«Разговор с К. происходил в служебном кабинете.
В процессе деловой беседы К. неожиданно заявил мне, что он знает, что я, Ж., обманным путем восстановил себе партийный стаж и что этот факт известен группе некоторых ответственных работников области, которые в любой момент меня могут разоблачить. При этом он добавил: «Вы должны понять, что станет с вами, тем более что у вас подмочен хвост в связи с чисткой в 1933 г., вскрывшей группу троцкистов в институте».
Зная, что К. в прошлом являлся активным троцкистом, я понял, куда он клонит разговор. Продолжая дальше беседу, К., чувствуя, что я с полуслова понимаю его, еще откровеннее заявил мне, что он не только троцкист в прошлом, но является участником действующей в данный момент троцкистской организации, поэтому он не собирается разоблачать меня, а, наоборот, желал бы видеть во мне человека, сочувствующего и помогающего организации, которую возглавляет он, К.».
И они сговорились. К. обязывается Ж. оказывать определенные услуги, а тот за услуги не будет говорить о троцкистской террористической работе. Ж. заключил определенный договор и начал срывать работу по льну. Поставил ее вредительски в институте. Но этого мало. Один из экспертов, работавший в некоем консульстве, поехал к Ж. и выпытывал у него целый ряд секретных сведений. Ж. сначала не хотел говорить. Тогда эксперт заявил, что ему известно, что он, Ж., участник троцкистской организации, что он присвоил себе партийный стаж, что он обманывает партию и т.д. «Это доказывает, говорил эксперт, т.е. агент гестапо, что я с вашим другом в Москве в близких отношениях, а потому будьте любезны мне все рассказать. Если вы все скажете, то мне ничего не стоит промолчать, это же в ваших интересах». Ж. попался и стал прямым немецким шпионом. По заданию немецкого эксперта он вредил в льняном хозяйстве в одной из областей Советского Союза.
На заводе «Красная заря» были явные признаки вредительства, для распознавания которых особой бдительности даже не требовалось. Например, вредительство осуществлялось в планировании. Кроме этого разоружали завод. Для будущего производства делали не тот инструмент, который нужен, а такой, который на заводе не мог быть использован. Вредительство было видно каждому человеку, который мало-мальски интересуется нашим производством, каждому честному человеку, начиная от рядового рабочего, мастера и кончая директором. Таких фактов вредительства чрезвычайно много. А своевременно эти факты не вскрываются, вредители не разоблачаются. Например, на другом заводе пускают в сборку забракованные детали, стирают одну марку и ставят другую, обозначающую «условно годные». Эти марки ставят люди. Детали эти собирают люди. У многих рабочих эти факты вызывают сомнения. Они выступают, сигнализируют о вредительстве, но не всегда эти сигналы подхватываются. Необходимо быстро перестроиться и своевременно ликвидировать последствия вредительства, чтобы предупредить вредительство впредь. Все большевики, партийные и непартийные, должны быть разведчиками на своих заводах, фабриках и в учреждениях.
Необходимо привести случай, как иностранные разведки используют свою агентуру троцкистов и правых.
Интересным является дело так называемых эстонских политэмигрантов «фонтанников». («Фонтанниками» они назывались потому, что клуб эстонских политэмигрантов находился на Фонтанке.) Как происходило все дело? В 1924 г. в Эстонии было восстание. Во время ликвидации этого восстания эстонская политическая полиция арестовала очень много людей. Во время массовых восстаний бывает, что в число восставших попадают случайные, примазавшиеся, любители приключений и т.д. Эстонская полиция в среде арестованных провела определенную работу по вербовке своих агентов. Эстонская разведка решила с провокационной целью обменять завербованных «повстанцев» на арестованных в СССР эстонских шпионов. В Советском Союзе эстонским «политэмигрантам» было дано задание всеми мерами компрометировать эстонскую секцию Коминтерна в лице Пегельмана и Анвельта. Они, «политэмигранты», составляли подложные документы и распускали о руководителях эстонской секции Коминтерна разные слухи политического и уголовного характера. Контрольные органы и НКВД занимались этим делом. Проверка материалов против Анвельта и Пегельмана ничего не обнаружила. Эстонские «политэмигранты» пробрались к руководству культурных учреждений нацменьшинств в Ленинграде - в клуб, в Педагогический институт, в техникум и т.д. - и там вели шпионскую и вредительскую работу. Они получили задание от эстонской разведки убить Анвельта и Пегельмана. По этому вопросу связались с троцкистами-террористами подпольщиками и совместно вели работу по подготовке убийства представителей Коминтерна. У одного из вожаков был брат, бывший министр земледелия Эстонии. В письмах этот «политэмигрант» сообщал за границу своему брату шпионские сведения об эстонской секции Коминтерна. А эти сведения он узнавал часто путем болтовни в эстонском Доме просвещения.
Каждый говорил по секрету только одному. Тот затем говорил жене по секрету, жена - подруге по секрету, а после оказалось, что этот секрет доходил до разведчика, потом попадал к брату, бывшему министру, за границу, работавшему одновременно в разведке. Эти провокаторы-шпионы выдали не одного коммуниста, которых эстонская полиция арестовала, а потом повесила.
От работников НКВД часто требуют: укажите универсальные методы, как распознавать врага. Это дело упрощать нельзя. Нельзя думать, что есть универсальные и исчерпывающие все возможные в жизни случаи методы распознавания врага. Надо конкретно и вдумчиво разбираться в каждом факте, докапываться до корня, памятуя о величайшем разнообразии приемов разведывательной работы иностранных государств и их троцкистско-бухаринской агентуры.
Конечно, там, где директор вредитель, очень трудно разоблачать вредителей, потому что сам директор двурушник, лгун, разведчик, там очень трудно бывает разоблачать, так как он подбирает себе помощников тоже из вредителей. Но невозможного на свете нет.
Наша разведка, опирающаяся на многомиллионные массы советского народа, есть и будет самой лучшей, самой могучей разведкой в мире.
Наша советская разведка, совершенствуя свои методы до конца, выкорчует и уничтожит вредителей, диверсантов, шпионов троцкистско-бухаринских лазутчиков фашизма. Все мы должны быть бдительными на деле, все мы должны быть разведчиками на своих фабриках, заводах и в учреждениях и помогать органам НКВД.
