Нарада вздохнул:

— А нужна ли им такая жертва? Ты спрашивал у них об этом: готовы ли они разделить твою Карму, твою ответственность за твои прегрешения перед Богом?

Впервые Вальмики задумался.

— Раньше я не размышлял об этом, — сказал бандит, — но теперь…

Нарада сказал:

— Так пойди и спроси их, а я буду ждать тебя. Грабитель отправился домой и спросил свою мать. Она ответила:

— Почему я должна делить с тобой ответственность за твои преступления? Я — твоя мать, и твоя обязанность — кормить меня.

И его жена сказала:

— С какой это стати я буду отвечать за твои грехи? Я ничего такого не совершила и чиста перед Богом. Я не знаю, как ты добываешь хлеб, это твое дело.

Вальмики вернулся к Нараде и произнес:

— Никто не хочет делить со мной ответственность. Я одинок, и чтобы я ни делал ради семьи, за все буду отвечать сам. Я хочу понять самого себя. Наставь меня на путь истинный, чтобы я однажды смог почувствовать ту же музыку, ту же радость, что вижу на твоем лице.

Они ушли вместе… Нарада принялся обучать пасмурного грабителя медитации. Раскаявшись в своих преступлениях, Вальмики много лет искупал содеянное зло суровой аскезой. Он сел в лесу в позу Лотос и сидел так неподвижно, и не дыша много лет. Имя Вальмики переводится как «муравьиный» потому, что пока он много лет медитировал, вокруг него вырос муравейник. Он медитировал, весь покрытый муравьями. Очистившись от грехов, Вальмики стал легендарным поэтом.

Ему приписывается изобретение эпического стихотворного размера — шлоки. Он также является автором знаменитой на весь мир поэмы Рамаяны.

В индийских джунглях жил веселый факир по имени Нанда. Многие миряне из отдаленных городов и сел приходили к нему с густыми и грустными вопросами. И многие получали от Нанды понимание жизни. Однажды к нему пришел человек, набитый до макушки научными словами. Он попросил факира научить его пониманию жизни и смерти. Нанда улыбнулся и развел руками: «Я приглашаю тебя узнать о жизни — мои двери открыты. Но если ты хочешь знать о смерти, то пойди в какое-нибудь другое место, потому что я никогда не умирал и никогда не умру. У меня нет и никогда не будет опыта смерти. Лучше спроси у мертвых об их смерти!» В этом месте факир рассмеялся, а когда успокоился, то прошептал на ухо гостю: «Но как ты сможешь спросить тех, кто уже мертв? Если ты хочешь у меня узнать адрес мертвого, то я тебе его не дам. Потому что с тех пор как я понял, что никогда не смогу умереть, я понял также и то, что никто никогда не сможет умереть! Дорогой мой друг, я понял, что никто никогда и нигде не умирал…»

Однажды старый мудрец давал наставления своему ученику: «Один Бог — твой, и более никто не принадлежит тебе!» Молодой человек удивленно приподнял бровь: «А как же мои мать, отец, а как же мои жена и дети, а мои родственники, которые так заботятся обо мне, которые так любят меня и уважают? Они ведь так несчастны, когда подолгу не видят меня! Ведь они же — мои, разве это не так?» Немногословный учитель весело покачал головой и учтиво рассмеялся: «Нет, нет, дорогой мой ученик! В этом ты глубоко ошибаешься. Кроме Бога тебя никто не любит! И я докажу тебе на практике, что никто из твоих родных в действительности не любит тебя… Для этого ты иди сейчас домой и притворись, что чувствуешь страшную боль в сердце. А я приду завтра и скажу, что делать дальше».

Молодой человек сделал так, как ему было велено. К постели больного позвали врачей и знахарей. Но ни один из них не мог принести облегчение страдальцу. Его мать, жена и дети до утра хлопотали у стонущей кровати и плакали длинными слезами. На рассвете к постели ученика подошел гуру: «О-о, эта болезнь очень серьезная! — честно признался учитель, — Она связана с кармой прошлого воплощения. И я не вижу никакого другого способа спасти больного, если только кто-нибудь из вас не согласиться отдать за него свою жизнь». При этих словах у всех родственников на лицах отразились тучи ужаса.

Мудрец повернулся к старой матери больного: «Жить или умереть — не все ли равно в вашем почтенном возрасте, если вы потеряете своего сына, который кормит вас и всю вашу семью? Если вы сможете сейчас отдать вашу жизнь за немощного сына, то я смогу спасти его! А если вы, любящая мать, не можете принести такой жертвы, то кто еще на белом свете захочет сделать это?» Темная ночь набежала на лоб седой женщины, и она, запинаясь от волнения, проговорила сквозь свинцовые тучи: «О, уважаемый отец! Я готова сделать все, что вы прикажете, чтобы спасти моего сына. Но как я покину маленьких детей — моих внуков? Как?.. О, благоверный праведник, дети — это мое несчастие, дети стоят на моем пути! Нет, нет, я не могу согласиться…» Тогда гуру обратился с подобной просьбой к жене ученика. Гроза сверкнула громами в испуганных глазах супруги, и жена, плача распухшими слезами, произнесла сквозь всхлипы: «О, наимудрейший учитель! Все, что вы прикажете, все, что вы повелите, я сделаю, лишь бы спасти любимого супруга. Но только не это! У меня ведь есть дорогие и немощные родители, отец и мать, которые просто не выдержат моего ухода из этого мира, они просто… просто умрут от горя. О, благочестивый учитель, у меня ведь есть малые дети — кто им объяснит, да и как? Извините, извините, но… нет, нет, я не могу принести этой жертвы…» Выслушав до конца все слезы супруги, учитель обратился с подобною просьбой к каждому из родственников, толпившихся у постели больного. И каждый из них, вытирая ладонями и размазывая по лицу ручейки соленых слов, находил для себя «уважительную» причину не отдавать свою жизнь. Тогда мудрец, протягивая правую руку к родственникам, а левую к небу, сказал своему больному ученику: «Теперь ты видишь — никто из самых дорогих тебе людей не соглашается отдать за тебя жизнь! Только Бог готов отдать за тебя все. Ну, сейчас ты понимаешь, что я имел в виду, говоря — «Один Бог — твой, и более никто не принадлежит тебе!»

Когда мы дышим, то неосознанно впитываем легкими божественную энергию — прану, растворенную в воздухе. В самом слове «Воздух» содержится его смысл: воз духа. Частота и глубина дыхания человека влияют на работу его ума. Кто часто и поверхностно дышит, у того ум беспокойный, нервный, ум, неспособный к концентрации и медитации. Дыхание связано с умом, как иголка с ниткой. Если мы остановим свой ум, то автоматически остановится и дыхание. Если мы остановим дыхание — то остановится и ум. В силу того, что все мы в той или иной степени грешны, мы не можем пока медитировать, то есть останавливать работу ума усилием воли хотя бы на десять минут. Пока рассудочный ум работает, мы не можем не только слиться с Господом, но даже общаться с Ним. Дорогие мои, выход у нас один: постепенно учиться останавливать свое дыхание. Вот самый короткий путь к Богу: сначала мы будем задерживать дыхание на одну минуту, через месяц — на две минуты, через полгода — больше. И так далее. Задержкам дыхания учат техники Хатха-йоги, которые называются «Пранаямы». Когда мы задержим дыхание на десять минут, то наш ум сам прекратит свою работу. Такое состояние человека называется Сабикальпа-Самадхи. В этом бездыханном состоянии ученик приобретает силу, Знание и сиддхи (волшебство). Так он становится йогом.

А вот и притча «Желание воздуха».

Один молодой человек пришел однажды в пещеру к просветленному старцу и молвил: «Господин, я хочу заниматься йогой. Что я должен сделать, чтобы обрести мудрость, обрести Самадхи (просветление, нирвану) и слиться с Богом? Праведник не удостоил его ответом. Юноша ушел ни с чем, чтобы вернуться на следующий день с тем же вопросом. Снова не получил он ответа и вернулся на третий день, опять повторяя: «Господин, что я должен сделать, чтобы стать йогом? Что я должен сделать, чтобы стать мудрым?» Набожный старик повернулся и молча пошел к реке…