– Как я мог, Мелисса? Ты изменилась так сильно, что даже сейчас я все еще не могу поверить, что ты – Генриетта.

– Это особенность всех женщин нашей семьи, – спокойно пояснила Мелисса. – Твоя бабушка была точно такой же. Возможно, именно поэтому она и догадалась, кто я на самом деле. Она показала мне свой портрет, который был написан, когда ей исполнилось восемнадцать. Так вот, на этом портрете она была очень похожа на меня – ведь мне, когда мы познакомились, было без малого восемнадцать лет.

Он поморщился, вспомнив, как говорил о том, что на вид ей не дашь и семнадцати.

– Портрет, выставленный в галерее, написали, когда ей было уже девятнадцать.

– Там она тоже очень похожа на тебя. Но я никогда не видел тот, первый, портрет. К тому же в течение тех двух недель я особенно к тебе не приглядывался. После смерти бабушки я начал вас разыскивать и попытался нарисовать тебя и твою тетю. Она получилась быстро и хорошо, но твои черты постоянно ускользали. Так что, даже если бы ты совсем не изменилась, я все равно вряд ли бы тебя сейчас узнал. В дороге я плохо себя чувствовал, потом и вовсе слег, а когда выздоровел, мысли мои были очень далеки от тебя и от Лэньярдского поместья. Кроме того, при уличном свете эта ужасная шляпка все время скрывала твое лицо, а в доме ты постоянно сидела в плохо освещенных местах.

– Я была вынуждена это делать, – оправдывалась Мелисса. – Перед отъездом из Дрэйтона Бетси выкрасила мне волосы, но краска была так заметна, что при ярком свете любому стало бы ясно, что они у меня ненатуральные.

Чарльз тихо засмеялся, и Мелисса улыбнулась вместе с ним.

– Была еще одна вещь, которую я никак не мог уразуметь, – произнес Чарльз, переведя дыхание. – Как черноволосой Генриетте удалось так быстро превратиться в златокудрую Мелиссу. Но почему ты продолжала лгать, если знала, что я с ног сбился, разыскивая Генриетту?

– Опять деньги! – фыркнула Мелисса. – Я же не знала условия завещания леди Лэньярд. Я думала, что ты уже получил наследство. Как ты уже знаешь, я не хотела связывать свою жизнь с каким-нибудь лентяем вроде моего отца или брата. И сейчас не хочу. Когда я упомянула твою предполагаемую невесту, чтобы удержать тебя на расстоянии, мне пришлось срочно выдумать объяснение тому, как я о ней узнала.

– В тот день ты меня просто шокировала. Я и думать не смел, что бабушка кому-то об этом сказала.

– Я тоже. По крайней мере, наша главная выдумщица леди Беатриса ничего об этом не знает. А потом мне пришлось придумывать все новые и новые отговорки, как ты, наверное, помнишь. Но когда я узнала, что ты не хочешь жениться на Генриетте, я была крайне удивлена.

– Из-за того, что ты думала, будто я тебя узнал? – спросил Чарльз.

– Не совсем. Было кое-что еще. Если бы я тогда призналась, что меня звали Генриеттой, ты бы подумал, что я хочу тебя на себе женить. Даже таких сорванцов, как я, с детства приучают к мысли, что так делать нельзя. Я еще не решила, хочу ли выйти за тебя замуж. Не могла же я во всем признаться, а потом дать тебе отставку! Кроме того, убедить тебя в том, что Генриетта и я – один человек, я, конечно же, могла. Но удалось бы мне убегать в этом адвоката? Я изменилась так сильно, что никто в Лэньярде меня бы не узнал. При ярком свете мало кто со мной общался, разве что только твоя бабушка. А мне и в голову не приходило, что она может меня узнать. Поэтому наилучшим решением стало отвергнуть твое предложение и предоставить тебе самому решать свои проблемы. Представляешь, как бы мы расстроились, если бы, поженившись, узнали, что наследство нам не дадут.

– Так почему же ты все-таки согласилась? – спросил Чарльз.

– Сам знаешь почему, – смутилась Мелисса. – Потому что я тебя люблю. Знаешь, я не привыкла жить в роскоши, а ты доказал мне, что, несмотря на то что тебе нужно было жениться на Генриетте, чтобы получить деньги леди Лэньярд, ты не стал искать ее, а выбрал меня.

– Я не мог поступить иначе, милая, – сказал он, поднимаясь к ней навстречу, но резко поднятая рука девушки остановила его на полпути. – Мне нужна ты одна, Мелисса. А деньги пусть идут на счет благотворительных учреждений, как хотела бабушка.

– Скажи, Чарльз, какую игру ты ведешь?

– Никакую, любовь моя. Если тебе нужны доказательства моей любви, то я согласен жить в нищете, лишь бы ты поверила в мою искренность. – Он сунул руку за пазуху и вынул оттуда письмо. – Почитай. Это не сиюминутная прихоть. Я писал тебе об этом в своих письмах, но ты отказывалась их читать. Это мое первое письмо. Все остальные послания примерно такого же содержания.

Она замешкалась на мгновение, но все-таки открыла конверт и начала читать. Он говорил искренне: «Вернув кольцо, ты не отдала мне обратно мою душу… я буду жить в лишениях, лишь бы ты была рядом… пусть богатство моей бабки поможет другим, а мы в состоянии помочь себе сами».

– Это правда? – спросила Мелисса.

– Чистая правда. – Помедлив, он придвинулся к ней поближе.

Его исполненный страсти взгляд разбудил в сердце девушки тлеющий огонек желания. Мелисса вдруг почувствовала, как от этого взгляда напряглась и затвердела ее грудь под плотным лифом дорожного платья. И тогда она робко протянула руки навстречу сияющему Чарльзу.

– О Боже, Мелисса! – произнес Чарльз прерывающимся голосом, раскрывая объятия навстречу Мелиссе. Изголодавшись по сладострастному вкусу ее поцелуя, губы Чарльза прижались к нежным губам девушки, а язык погрузился в бархатистую глубину ее уст.

– О Чарльз, как я по тебе скучала! – произнесла Мелисса, заплакав от счастья, когда он наклонил голову, чтобы осыпать поцелуями ее плечи. Проклятое упрямство лишило ее этого рая почти на два месяца, но теперь никто был не в силах отнять у Мелиссы то, что принадлежало ей по праву.

– Мы должны немедленно пожениться, – заявил Чарльз не допускающим возражения тоном.

– Ах ты, эгоист… – начала было Мелисса, но тут корабль резко накренился, и этот маневр тупой болью отдался у нее в животе. Мягко отстранив недоумевающего Чарльза, она тяжело опустилась на кровать.

– Что с тобой? – спросил он.

– Чарльз, выйди на минуту, – попросила она, внезапно побледнев. – Боюсь, мне нездоровится.

– Бедняжка моя, – прошептал он, схватив газ и присев на краешек постели.

Но повторить свою просьбу она уже не успела. Тошнота подступила к горлу Мелиссы, и едва она успела наклониться над тазом, как ее тотчас вырвало. Чарльз поддерживал ее пылающую голову и шептал ободряющие слова, пока она не почувствовала себя лучше.

Прошло несколько секунд, прежде чем она снова пришла в себя.

– Выпей это, – приказал Чарльз, приподняв ей голову и поднося к ее губам стакан с какой-то жидкостью. Она почувствовала во рту неприятный вкус бренди и догадалась, что, пока она была без сознания, он успел сходить в свою каюту и принести плоскую фляжку, которая лежала теперь на стуле. Старый таз куда-то исчез, и его заменил новый.

– О нет! – простонала Мелисса, когда корабль вновь накренился.

– Уверяю, тебе станет легче, – настаивал Чарльз, поднося к губам девушки новый стакан, наполненный бренди.

Она сделала первый глоток и подавилась, почувствовав новый приступ тошноты. Заставив себя выпить стакан до самого дня, Мелисса ощутила, как по всему телу разливается приятное тепло.

– Мне так неловко, – смущенно произнесла она.

– Ничего страшного, любовь моя, – прошептал Чарльз. – Это не идет ни в какое сравнение с тем, через что я заставил пройти тебя в наш первый день знакомства. Теперь избавь меня, пожалуйста, от неизменного звания эгоиста и ответь, согласна ли ты стать моей женой?

– Пока нет, Чарльз. Есть много вопросов, которые мы еще не обсудили, – произнесла она, снова бледнея.

– В таком случае тебе лучше отдохнуть, – со вздохом сказал Чарльз. – Вижу, тебе опять плохо. Ложись-ка. До Франции еще, по крайней мере, часов восемь, так что торопиться некуда.

Она попыталась было возразить, но он настоял на том, чтобы она легла и успокоилась. Уложив ее на кровать, он аккуратно расстегнул пуговицы ее платья, заставив девушку вздрогнуть, но не от холода.