Но теперь ясно одно: трехсотлетний научный опыт показывает, что ни одна теория не станет подлинным знанием, и это всего лишь временная гипотеза. Ее уничтожит человек с более развитым интеллектом, с более острым логическим умом, с более совершенным оборудованием.

Дарвина наука уже не принимает. Идея о том, что человек произошел от обезьян, говорит сама за себя, ведь для нее не нужны никакие доказательства — достаточно посмотреть на человека! Но обезьяны существуют в своем виде миллионы лет, и человек все это время был самим собой. Мы не видим, чтобы люди откатывались назад в своем развитии к обезьянам, то есть карабкались на деревья, отращивали хвосты и прыгали, и мы не видим, чтобы современные обезьяны слезали с деревьев, вставали на ноги и делали такие заявления: "Вот теперь я человек".

Нет ни одной научной теории, которая осталась бы истинной. Все изменилось, и все меняется так быстро, что, возможно, в будущем будет невозможно даже читать газеты.

Один из величайших математиков (может быть, самый великий математик), Гёдель, написал книгу по своему предмету. Всю жизнь, а точнее — сорок лет, этот человек зазря потратил на то, чтобы дать миру полную книгу по математике, чтобы уже ничего не нужно было совершенствовать. Это был великий гений. Когда же он приближался к концу своей книги, Бертран Рассел уничтожил весь его сорокалетний труд маленькой загадкой.

Бертран Рассел тоже был математиком, и он также написал очень значительную книгу по математике "Принципы Математики", которую, как мне кажется, никто не читал, кроме нескольких безумцев вроде меня! Он узнал о том, что британское правительство приказало всем библиотекам составить каталог всех имеющихся у них книг, причем сохранить одну копию каталога в библиотеке, а вторую копию отослать в центральную правительственную библиотеку, чтобы там можно было выяснить, какое количество книг насчитывалось в стране.

Библиотекари составили каталог… и в конечном итоге несколько разумных человек начали ломать голову над тем, что же им делать с каталогом, который теперь стал храниться у них в библиотеке. Дело в том, что этот каталог превратился в гигантский том. Включать ли этот каталог в каталог библиотеки? Если этого не сделать, это будет означать нарушение порядка. А порядок предписывает включать все книги библиотеки в каталог. Итак, согласно порядку, каталог следовало включить в каталог библиотеки. Но очень глупо каталогу библиотеки включать в себя каталог, в котором он уже содержится.

Но это были еще только маленькие деревенские библиотеки. Ее служащим приходили такие мысли, они ломали головы, но решали так: "Мы не будем волноваться по этому поводу, а просто пошлем каталоги в центральную библиотеку". Но в центральной библиотеке порядок был таким же, и ее служащим следовало составить каталог всех каталогов, оставить одну копию себе, а вторую копию отправить в правительство.

Директор центральной библиотеки был гораздо образованнее и умнее директоров других библиотек, но даже он не мог придумать, что же делать — создать ли каталог, который бы содержал в себе себя же самого… Это кажется смешным и забавным. Но не включить эту информацию в каталог — значит нарушить порядок. Поэтому директор центральной библиотеки попросил Бертрана Рассела: "Вы великий математик, и вам нужно разрешить эту загадку".

Бертран Рассел работал над этим вопросом, но не смог найти никакого решения. Все оказывалось неверным. Если поместить каталог центральной библиотеки в общенациональный каталог, то это будет некорректно, поскольку получится, что в каталог центральной библиотеки будет внесен каталог, в котором каталог центральной библиотеки уже содержится. А если не поместить всю эту информацию в каталог центральной библиотеки, то и это будет неверным, потому что общенациональный каталог присутствует в библиотеке, и, стало быть, одна книга в данной библиотеке не внесена в каталог.

И тогда Бертран Рассел вспомнил знаменитого на весь мир старого математика, получившего известность благодаря тому, что он составлял книгу, над которой работал уже сорок лет (возможно, больше никакая книга не будет столь же полной и исчерпывающей), и послал эту загадку ему. Гёдель как раз заканчивал последнюю главу, он дописывал последние страницы. Его гипотеза состояла в том, что математика способна разрешить все вопросы, но он не смог, решить проблему этого каталога: включать его в самого себя или нет.

Гёдель был настолько поражен тем, что какую-то мелочь невозможно решить посредством всего его математического опыта, что не опубликовал свою книгу. Он сильно разочаровался и отослал загадку обратно Бертрану Расселу, приписав: "Я не закончу книгу и не опубликую ее, несмотря на то, что напрасно потратил на нее всю свою жизнь. Какой смысл в ее публикации? Я не могу решить даже простой вопрос".

Наука — это попытка всеми способами уничтожить существование. Именно этим занималась теология до науки, она пыталась уничтожить все. Бог создал мир, и мысль об этом придает вам ощущение безопасности. Бог есть отец, и мысль об этом придает вам ощущение душевного комфорта, ведь Бог позаботится о вас. Все решается Богом, и вы, разумеется, не можете восстать на него. Бог сострадателен — именно об этом говорят мусульмане, произнося фразу: "H…. H….", что значит "он есть добро, он есть само сострадание". Итак, ни о чем не беспокойтесь. Даже все ваши грехи будут прощены, потому что его сострадание гораздо обширнее вашей способности совершать грехи.

Сколько грехов вы можете совершить в короткой жизни, за семьдесят лет? Если вы будете беспрестанно совершать грехи день и ночь, не отвлекаясь на еду, сон и личную гигиену (просто беспробудно грешить, от колыбели до могилы), то и тогда вы не сможете совершить столько грехов, чтобы они перевесили сострадание Бога. Вы будете прощены, и такая мысль придает вам большое утешение и ясное ощущение безопасности, ведь вам нужно всего лишь верить в Бога.

Теология пыталась создать безопасность, утешение, отсутствие всякого риска. А теперь наука приняла эстафету у теологии, и она делает то же самое на более прагматической основе, то есть дает вам ложное представление о том, что вам не нужно беспокоиться, будто бы науке известно все.

Само слово «наука» означает знание.

Но я хочу постоянно настойчиво доводить до вас мысль о том, что ни теология, ни наука, ни философия — никакое человеческое усилие не способно лишить существование покрова таинственности.

Вам нужно быть мужественными для того, чтобы принять опасность, и не только принять ее, но и радоваться ей. Вам нужно радоваться в таинственности существования, поскольку деревья, океаны, горы, звезды… все таинственно. Все, от самого крохотного голыша на пляже до всей вселенной настолько таинственно, что познать это просто невозможно.

Неведение — вот путь мистика. Опасность — вот путь мистика. Быть саньясином значит быть на пути мистика.

Анубхаша, если ты изменишь свою главную точку зрения, которая неверна, абсолютно неверна, тогда весь твой вопрос исчезнет. И тогда ты сможешь танцевать среди опасности, ты сможешь любить и танцевать среди всего неведения.

Неведение — это не что иное, как невинность, а опасность — это не что иное, как постоянно изменяющаяся панорама, всегда свежая и новая. В существовании ничто не повторяется.

Наверно, вы слышали такое выражение: "История повторяется". История повторяется, потому что она до сих пор состоит из тупых людей. Существование так разумно, что оно никогда не повторяется, оно никогда не создает еще одного Иисуса, еще одного Моисея, еще одного Будду, еще одного Чжуан-цзы, еще одного Сократа. Существование просто никогда не повторяется. Его созидательная сила громадна и неистощима.

Да, человеческая история повторяется, потому что жизнь человека рутинна. Если вы посмотрите на свою жизнь… вы постоянно повторяете какой-то шаблон. Постепенно повторение становится источником вашего КПД, и вы почти превращаетесь в робота, вы теряете сознательность, потому что она нужна только тогда, когда каждый миг нов, ведь вам необходимо реагировать на новую ситуацию. Старые ответы здесь не пригодятся.