Сэм бросил трубку и вскочил на ноги.

– Кирстен! Святой Боже, нет! Только не Кирстен!

Побив все рекорды по скорости одевания, он меньше чем через пятнадцать минут на всех парах влетел на больничный двор.

В палате, куда ее поместили, Кирстен было ужасно неудобно. Кушетку, на которой она лежала, приподняли с одного края, чтобы больной было легче дышать, но все равно ее сильно мутило. Кирстен поставили капельницу и кислородную маску на нос и рот, а тонкие проводки, прикрепленные к обнаженной коже, тянулись к разным аппаратам, определяющим ее состояние.

Но жаловаться было не на что. Через маску ей подавались какие-то препараты, благодаря которым можно было нормально дышать, хотя от маски было так жарко, что лицо покрылось испариной.

Она всегда будет благодарна Корали и Джиму. За рекордно короткое время они домчали ее на машине до больницы, а теперь сидели в коридоре в ожидании доктора Тейлора. Слава Богу, что вызвали его, а не Сэма. Вообще, если ее отпустят обратно этой же ночью, Сэм, может быть, ничего и не узнает.

Внимание Кирстен привлек какой-то шум в коридоре. Она ясно могла различить встревоженные голоса, но, что именно говорилось, разобрать было невозможно. Кирстен уже решила, что это Корали и Джим говорят с доктором Тейлором, когда дверь распахнулась и кто-то ворвался в палату.

Сэм!

На нем были джинсы, футболка и домашние шлепанцы. Он быстро пересек комнату и остановился около ее кушетки. Он был бледен, с взъерошенными волосами, как будто его подняли прямо с кровати.

Кирстен вздохнула, и ее сердце предательски затрепетало от радости, несмотря на то, что здравый смысл говорил ей: это ошибка. Она не хотела, чтобы Сэм знал о ее приступе! Где же другой доктор?

Она стянула с лица маску, чтобы заговорить:

– Сэм, что ты здесь…

Он резко оборвал ее, надевая поданный медсестрой чистый халат и беря стетоскоп:

– Корали сказала, что у тебя уже несколько дней подряд повторяются приступы астмы. Какого дьявола ты молчала об этом?

Сэм надел стетоскоп и начал прослушивать ее грудь, дотрагиваясь до нее с таким профессиональным безразличием, словно никогда страстно ее не ласкал.

– Тебя… тебя не было рядом, когда это впервые случилось, – пролепетала Кирстен, – и я… я не хотела тебя беспокоить.

Он пробормотал проклятье.

– Что значит – не хотела меня беспокоить? – хрипло спросил он. – Помогать больным – моя работа, а за последние несколько дней у тебя была масса возможностей мне сказать. Давно это началось? Мне надо знать все, начиная с первых симптомов и кончая этой ночью. И никаких уверток, ясно?

Кирстен кивнула. Он был зол, но одновременно и… испуган. Словно для него она больше, чем просто пациентка…

Прекрати немедленно! – оборвала она себя. Снова поддаться этой мечте нельзя. Прошлым вечером Сэм совершенно ясно сказал, что ничего общего с ней иметь не хочет. А сейчас он страшно зол на нее, и все по ее же вине. Скрывать свою болезнь было с ее стороны глупостью и ребячеством. Ничего не говорить, только чтобы Сэм не знал, что у нее что-то не в порядке…

Вздохнув как можно глубже, Кирстен начала свой рассказ.

Когда она замолчала, Сэм запустил пальцы в свои все еще взлохмаченные волосы.

– Ты хочешь сказать, что собиралась ехать в Калифорнию, зная, что твоя дыхательная система может отказать в любой момент?

– Я… я думала, что справлюсь и при помощи ингалятора и лекарств смогу дотянуть до дому.

Он вздохнул, а потом, к изумлению Кирстен, поднял ее руку и прижал к своей заросшей щеке.

– Ведь ты же профессиональная медсестра, дорогая. Ты знаешь, что этого нельзя делать.

Его слова застали Кирстен врасплох. Сердце бешено забилось, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Он назвал ее «дорогая». Действительно ли она дорога ему, или это просто слово, чтобы смягчить упрек?

– Думаю, я тогда не могла трезво мыслить, – пробормотала Кирстен. – Ты же знаешь, что со мной такое иногда случалось – благодаря тебе.

Сэм ласково улыбнулся.

– Такое больше не повторится, обещаю, – он снова надел маску ей на лицо. – Мы обо всем поговорим позже, а скоро мы уберем все эти провода, перевезем тебя в палату и уложим в кровать. Постарайся поспать, хорошо?

Исполнить это было нетрудно. Измученная и морально и физически, Кирстен задремала прямо на кушетке.

В течение еще нескольких часов Кирстен постоянно будили для очередных процедур и наконец, к ее большому облегчению, сняли маску и провода и прямо на кушетке откатили в отдельную палату, где переложили на кровать.

После неудобной кушетки кровать показалась ей пуховым облаком, и последнее, что Кирстен запомнила, засыпая, были слова склонившегося к ней Сэма: «Спи крепко, любовь моя», – и нежное прикосновение его губ.

Но нет, конечно, это был сон.

Кирстен проснулась, когда на улице уже вовсю светило солнце, и сразу же услышала знакомые звуки больницы.

Спинка ее кровати теперь была опущена, и дышать она снова могла нормально.

Прервав ее размышления, в палату вошла медсестра, неся в руках поднос с завтраком.

– Отлично, вы уже проснулись, – почти шепотом сказала она. – Я принесла вам завтрак.

Она поставила поднос на столик у кровати и подошла к изголовью, чтобы помочь Кирстен сесть.

– Корали Бакли звонила утром, спрашивала, как вы.

– Вы не сказали ей, чтобы она приехала за мной? – спросила Кирстен.

– Тс-с! – Девушка приложила палец к губам. – Вы же не хотите разбудить доктора Лоуфорда.

Брови Кирстен поползли вверх.

– Доктора Лоу…

Она повернула голову и только сейчас заметила Сэма – он спал, сидя на широком деревянном стуле. Он выглядел моложе и казался таким беззащитным в этой неудобной позе, что сердце Кирстен чуть не выпрыгнуло из груди.

– И давно он здесь? – потрясенно спросила она.

– С того момента, как вас привезли сюда, так сказала дежурная медсестра, – живо ответила девушка. – Она говорила, что пыталась уговорить его уйти, но он отказался и остался здесь. Он постоянно проверял ваше дыхание, пока не уснул.

Кирстен не верила своим ушам. Сэм сидел на этом неудобном стуле у ее кровати всю ночь! Но почему? Он же знал, что опасность миновала, когда ее перевезли в эту комнату.

Когда медсестра наконец вышла, Кирстен отодвинула столик с едой и поднялась на ноги. Голова закружилась, и так сильно, что ей пришлось вцепиться в спинку кровати, чтобы не упасть.

Покачиваясь, она направилась к душевой комнате и обнаружила там широкий махровый халат, в который тут же и закуталась, сразу почувствовав себя защищенной.

На цыпочках она прошла обратно в палату и остановилась около стула. Сэм наверняка измучен. Даже во сне у его губ и глаз оставались усталые морщинки. Сейчас ему не помешал бы душ, да и одежда его была измятой. Еще бы, ведь он провел ночь здесь, рядом с ней, вместо того чтобы спокойно поехать домой.

Ее ангел-хранитель.

Кирстен осторожно убрала с его лба темную прядь волос. Сэм слегка пошевелился. Она снова протянула к нему руку, на этот раз проведя пальцами по его заросшей щеке.

– Сэм, – нежно прошептала она, – тебе надо сейчас вернуться к себе домой, в свою кровать, где гораздо удобнее…

В этот момент он неожиданно обнял ее за талию и притянул к себе на колени.

– Только если ты поедешь со мной, – сонно пробормотал он, прижимая ее к себе еще крепче.

Кирстен даже не попыталась сопротивляться – наоборот, обняла его в ответ и прижалась щекой к его шее.

– Почему? Ты же сказал – мы больше не увидимся.

Сэм, застонав, нежно начал гладить ее спину.

– Тогда я еще пытался убедить себя в том, что могу жить без тебя. А теперь знаю, что это не так, и я хочу, чтобы ты всегда была со мной.

Кирстен стиснула зубы, чтобы сдержать крик, рвавшийся из ее груди. Если бы он сказал ей это до приступа, а не после! Тогда она смогла бы ему поверить.

Она начала мелкими поцелуями покрывать его лицо.