– Благодарю вас. Должна признать, что я теперь чувствую себя увереннее в качестве вашей супруги. Вам не придется стыдиться вашей графини или опасаться, что я упрячу себя в деревню. Но вы, конечно, все еще достойны лучшей жены.

– Глупости. Почему я должен вас стыдиться? Я просто хотел, чтобы вам уделили должное внимание и вы таким образом оценили бы себя по достоинству. – Он снова рассмеялся. – А если бы я получил по заслугам, мне пришлось бы сыграть в кости с дьяволом. Но вместо этого я имею счастье быть довольным нашим браком.

Ардет был и в самом деле доволен, если и не полностью удовлетворен. А ведь он боялся, что никогда уже не будет удовлетворен. А сейчас сидит напротив прекрасной женщины, вдыхает ее аромат и думает о тех грубых и жестоких половых актах, которые он наблюдал, о которых слышал или читал, которые совершал сам… и мечтает о том, как это было бы с нею. Джини стала его женой по воле ада, стала дорогой его сердцу женщиной, которую он поклялся защищать.

А теперь она больше нуждалась в защите от него самого, нежели от кого-то другого.

Он был рад, что Джини переменила тему разговора, когда она вдруг спросила:

– Какого вы мнения о моей сестре?

– Я почти не говорил с ней. Она показалась мне усталой телом и духом. Не могу себе представить, что люди когда-то считали ее более красивой, чем вы. Но быть может, прошедшие годы повлияли и на ее наружность. Возможно, она поняла, что поступила с вами подло. Но вы ее простили, и не исключено, что теперь она воспрянет духом.

– Думаю, она боялась, что я расскажу ее мужу правду, и к тому же беспокоилась о здоровье сына.

– И это тоже.

– Ну а лорд Кормак?

– Он не упоминал о мальчике.

– Нет, я имела в виду ваше мнение о нем. Вы провели довольно много времени с вашим шурином, которого никак не ожидали увидеть.

Ардет как раз ожидал увидеться с Кормаком на приеме, но в том случае, если бы его ожидания не оправдались, намеревался встретиться с ним на следующий день и договориться о совместных действиях во имя восстановления репутации Джини. С течением времени именно барону придется стать главой семьи, к которой принадлежит и Джини, и его доброе отношение может быть ей полезным. Но ни о чем подобном он не собирался говорить с ней. Так ли уж необходимо заглядывать в будущее, пока можно радоваться настоящему?

– Он кажется достаточно симпатичным малым, мне нравится его деловитость. Барон уже вводит усовершенствования на фабриках, которые достались ему по наследству от отца, и я надеюсь убедить его сделать больше.

– Что касается желания Лоррейн поговорить со мной, ведь она просила принцесс помочь ей, а потом даже умоляла меня о прощении, то все это из-за Роджера, вам это, разумеется, ясно. Лишь бы он не вмешивался, не проявлял к этому интереса. Но главное для нее – мое молчание. Тогда Роджер никогда не узнает, что она заманила его в ловушку и хитростью вынудила жениться на ней.

– Он все знает.

– Нет, она клянется, что не рассказала ему правду. А я в то время не стала объясняться с ним. Да он и не поверил бы моей истории.

– Но ведь я сказал вам, что Кормак далеко не глуп.

Джини смутилась, потом в недоумении пожала плечами.

– Но в таком случае почему же он принял на себя ответственность за предательство Лоррейн по отношению к Элгину? Он мог бы отказаться взять ее в жены и, зная о ее проступке, пустить ее репутацию по ветру, как пустили мою. Быть может, им просто двигало врожденное благородство?

Ардет пожал плечами. Он не знал этого человека настолько, чтобы судить о его нравственности и побудительных мотивах его поступков.

– Я полагаю, что он хотел ее. Или скажем так: он хотел женщину, которая сама хотела его достаточно сильно, чтобы предать свою сестру и своего возлюбленного. Может, он просто пожалел ее.

– Но он никогда не говорил ей, что знает правду.

– Повторяю, барон не глупец. Чувство вины у Лоррейн и ее неуверенность в себе его устраивают. Она никогда не будет воспринимать его как заслуженный ею дар судьбы.

Джини на минуту задумалась, припоминая, как Лоррейн умела использовать чужие слабости.

Он выглядит таким же заблуждающимся, как и моя сестра.

Ардет кивнул, соглашаясь, и сказал:

– Как говорится, браки заключаются на небесах, но кто может быть в этом уверен? То, что устраивает одного, может медленно убивать другого.

Они были почти у самого поворота на их улицу, когда желудок Джини взбунтовался и заявил об этом громким урчанием, к великому ее смущению, настолько громким, что его не заглушили ни стук колес, ни топот лошадей. К счастью, в карете было так сумрачно, что Ардет не мог заметить, как сильно Джини покраснела.

– Прошу прощения, – пролепетала она, – я не успела вовремя поесть.

– Это я должен просить прощения. Мне следовало сообразить, что вы проголодались. Вы ни разу не подходили к столикам с закусками, а я просто забыл взять для вас с одного из них какой-нибудь бисквит или что-то в этом роде.

– Чепуха, вы ни в чем не виноваты. Мне следовало бы съесть хотя бы кусочек тоста перед тем, как мы собрались уезжать из дома. Мисс Хэдли предлагала мне чашку чая. А миссис Рэндольф даже принесла немного супа, чтобы я не уезжала на пустой желудок, но я тогда не чувствовала себя голодной.

Ардет высунулся из окна, словно мог бы при помощи магии достать оттуда полную еды корзинку для пикников.

– Не думаю, что нам сейчас уместно явиться в кофейню, ни мне с бриллиантовой диадемой и рубином, ни вам без вооруженной охраны.

Джини подумала, что он мог бы защитить крепость одной лишь силой своего взгляда, но мудро промолчала.

– Можно, правда, заехать в один из отелей, – предложил Ардет. – Я слышал, что там подают великолепные блюда в любое время суток.

– О нет, не стоит, я вполне могу удовлетвориться мясным рулетиком или кусочком холодного цыпленка, когда мы приедем домой. Только…

– Да?

– Только я… мне ужасно хочется малинового мороженого. Я слышала, что такие навязчивые желания нередко возникают у беременных женщин.

– Малиновое мороженое?

– Разве оно вам не нравится?

– Не в этом дело. Я никогда не пробовал малинового мороженого.

– Не думаю, что вам легко было бы получить мороженое в тех краях, где вы жили раньше.

– Не так уж трудно, – только и сказал он.

– Самое лучшее мороженое у Гюнтера, но там в это время уже закрыто.

Ардет постучал по крыше и дал новые указания Кэмпбеллу; тот, хоть и пробормотал себе под нос несколько ругательств, немедленно повернул лошадей.

Кондитерская была и в самом деле закрыта, свет погашен, и только над дверью черного входа во дворе горел фонарь. Нет, никаких сладостей нельзя получить в такое время, как сообщил Ардету уборщик с метлой в руках, ни ложечки, нет-нет. Все малиновое мороженое, а также лимонное и клубничное – все до капельки отправлено на прием в «Голден-Голлабс-Хаус» в Кенсингтоне. Мистер Голлаб родился и вырос в семье банкиров. Он празднует заключение мира, а также помолвку своей дочери. В гостях у него джентльмены, которые никогда в жизни не получили бы приглашение в Карлтон-Хаус, но вполне могли бы оплатить торжественный прием у принца.

Ардет велел Кэмпбеллу ехать в Кенсингтон.

Кэмпбелл снова выругался. Черт знает сколько времени придется Мари его дожидаться сегодня. Он развернул лошадей так резко, что карета покачнулась.

Джйни ухватилась за подвешенную к потолку экипажа кожаную петлю, чтобы сохранить равновесие.

– Мы не можем явиться на прием к мистеру Голлабу. Нас туда не приглашали!

Ардет был непоколебим.

– На самом деле я получил приглашение. У нас с Голлабом были кое-какие банковские дела. Но я ни в коем случае не стану разыгрывать аристократа на балу в честь его дочери и не могу позволить своей жене затмить блеск будущей новобрачной.

Он не мог увидеть усмешку Джини, однако почувствовал признательность в ее голосе, когда она поблагодарила его за комплимент. Впрочем, голос этот в следующую минуту изменился.