Джини очень устала и чувствовала себя смущенной. Ей представлялось, что по крайней мере половину непристойных песен не стали бы петь, если бы считали ее настоящей леди. Ей была ненавистна мысль о том, что граф придет к выводу, будто он женился на женщине гораздо более низкого происхождения, чем он, и что это проявится уже в день свадьбы! Удалиться с шумного празднества было заманчиво, но, к сожалению, невозможно.

– Мы не можем просто исчезнуть, милорд, – произнесла она с нескрываемым сожалением. – Это наш прием. Мы на нем хозяева.

– Мы с вами граф и графиня, миледи. Разве вы еще не поняли, что мы можем делать почти все, что пожелаем? Смотрите же.

Он наполнил вином свой бокал. Это был негромкий звук, но все, кто сидел поблизости, его услышали и притихли.

– Друзья, миледи и я благодарны вам за то, что вы пришли помочь нам отпраздновать наше бракосочетание. Мы признательны всем вам за ваши добрые пожелания. Как вы знаете, брак – это путешествие, плавание в не нанесенных на карты водах, где скрытые рифы таят для вас немалую опасность и препятствуют благополучному достижению мирной гавани. Мы начинаем наше странствие сегодня вечером. Мы хотим попрощаться с вами и просим продолжать веселье и после этого.

Послышались громогласные требования принести новые бутылки шампанского для напутственного тоста, что и было исполнено. Дальнейшее веселье после ухода новобрачных уже не будут сопровождать неодобрительные взгляды новоиспеченного супруга.

Вместо того чтобы подняться по лестнице в их апартаменты, Ардет повел Джини во двор к карете, на козлах которой сидела Мари возле Кэмпбелла. Дорожные сундуки и прочий багаж уже были уложены на запятках и на крыше кареты.

– Мы не останемся здесь на ночь? – спросила Джини.

– Мы направляемся к побережью на яхту, которую я нанял и которая доставит нас в Англию.

– О! – негромко отозвалась Джини, и Ардет в ответ на это снова взял ее руку в свою.

– Я должен был посоветоваться с вами? – спросил он. – Боюсь, что не обзавелся привычкой интересоваться мнением другого человека. Я был прав – нам нужно очень многое узнать друг о друге и научиться быть частью двуединого союза. Я слишком много времени провел в одиночестве.

– Нет-нет, это просто прекрасно – начать путешествие прямо сейчас. На мой взгляд, торжество приобретало чересчур оживленный характер.

Ардет откинулся на подушки, весьма довольный тем, что они уезжают.

– Хорошо, что у нас общее мнение по этому поводу.

Стянув перчатки и обмахиваясь ими, Джини сказала:

– Я беспокоюсь о потерянной вами фамильной драгоценности. Вы уверены, что они отыщутся?

– Я разослал повсюду объявления о вознаграждении тому, кто вернет мне это. Если безделушка где-то в доступном месте, кто-нибудь ее непременно найдет и вернет за предложенные мною деньги.

– А ее узнают? Мне казалось, что вы не вполне точно ее описывали.

Ардет развернул листок бумаги с небольшим рисунком, под которым на четырех языках было написано предложение о награде.

– Да ведь это просто песочные часы! Наша гувернантка пользовалась такими во время уроков. Это не такая уж большая ценность.

– Размеры рисунка неточные. На самом деле вещь представляет собой брошь из золота и стекла. Хотя песчинки могут сыпаться, точного времени в общепринятом смысле они не отмеривают.

Снова он привел Джини в замешательство.

– В общепринятом смысле? Разве не все измеряют время одинаково, в часах и минутах?

– Я видел часы водяные, так называемые клепсидры, время в них измерялось падающими каплями воды, видел солнечные часы и монолитные, – сообщил он, уклоняясь от прямого ответа на вопрос. – Можете считать, что часы, о которых мы говорим сейчас, не столько полезный предмет, сколько сентиментальный сувенир.

– Понимаю. Они принадлежали вашей матери?

Корин был отдан в приемыши жестокому воину еще мальчиком, в столь малом возрасте, что не помнил своей матери, хотя она у него, разумеется, была.

– Нет, это более позднее приобретение.

Джини все еще тревожилась.

– Но как вы узнаете эту вещь среди множества копий, сделанных людьми, которые станут доставлять их вам в надежде получить вознаграждение? – Она вернула Ардету листок с изображением часов и текстом. – Мне думается, дубликат сделать легко, тем более что ваши часы неточные.

– Нет, подделать их невозможно, и никто не найдет такие же. Я сразу узнаю оригинал. Можете мне поверить.

Джини подумалось, что она и так уже проявила некоторый излишек доверия. Что это за неповторимые и незаменимые песочные часы, которые не могут правильно отсчитывать время? Нет, ее муж определенно подшучивает над ней. Что ж, и она может над ним посмеяться, решила Джини и спросила:

– Вы оставили своего ворона здесь, чтобы он занялся поисками?

Только теперь Ардет спохватился, что гремлин исчез.

– Нет, я впопыхах не уследил за треклятой скотиной, ох, то есть птицей. Но я уверен, что он вернется.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, прервав таким образом разговор и предоставив Джини возможность размышлять о мужчине, который столь печется об осколках разбитой безделушки и там мало заботится о своей спутнице жизни. Она при этом не могла не гадать о том, что это означает для нее самой и для их поспешного брака.

Джини не могла задремать, несмотря на усталость и ровное, без толчков, движение кареты. Она вздохнула и попыталась найти более удобное положение; по-видимому, это разбудило Ардета. Он приподнялся, постучал в потолок кареты и приказал Кэмпбеллу остановиться. Вышел из экипажа и сел верхом на своего вороного Блэк-Бутча.

Теперь Джини с огорчением решила, что обидела своего нового мужа. Ардет сравнил брак с путешествием по морю, и выходит, что ее корабль уже получил пробоину. Джини вздохнула еще раз и перестала волноваться. В конце концов, она не голодная и не бездомная, и пока что этого достаточно. На этот раз она уснула, и мрачный облик Ардета не тревожил ее во сне.

Он вернулся к карете уже в сумерках и постучал в окно.

– Мне жаль будить вас, но мы подъезжаем к гавани. Отплываем утром и могли бы провести ночь на корабле, но, думаю, в гостинице нам будет удобнее. Как видите, я уже учусь осведомляться о том, что предпочитаете вы.

Джини предпочла гостиницу, подумав, что там их поместят в разные номера. Как знать, много ли кают на корабле? И как знать, насколько точно выполняет граф свои обещания?

Ардет поскакал вперед, чтобы договориться о ночлеге.

Из гостиницы, которую он выбрал, граф отправил верхового гонца, чтобы тот указал дорогу карете. Договорился о том, чтобы приготовили горячие ванны и подали обед, велел отвести комнаты для слуг и стойла для лошадей. Хозяин, едва увидев золотые монеты, бросился выполнять пожелания богатого постояльца, даже не спросив его об имени или звании.

Его милость выбрал номер окнами во двор, чтобы сразу увидеть карету. Он знал, что находится не в пограничной полосе, где за женщину могут потребовать выкуп или еще того хуже, но тем не менее принял меры предосторожности. И твердо решил не допускать ни малейших ошибок в решении обычной для женатого человека житейской задачи.

Ардет услышал стук в окно и открыл его, впустив проклятую птицу.

– Поцеловал новобрачную? Поцеловал новобрачную?

Ардет окинул взглядом свою комнату, потом глянул на дверь, за которой должна была поселиться его жена. Он заказал для нее цветы и вино, а также поднос с едой, так что она могла отдыхать спокойно. В одиночестве, как он и обещал.

– Нет, – произнес он. Ворон проорал с подоконника:

– Ну и глупец!

– Убирайся! – рявкнул Ардет и захлопнул окно.

Мари убрала со стола поднос, на котором принесли в номер ужин, потом помогла Джини принять ванну и надеть ночную рубашку. Она неустанно болтала о свадебных гостях, об их костюмах, манерах и о том, что у женатых мужчин были блудливые глаза. Собственные глаза горничной-француженки то и дело обращались на закрытую дверь между комнатами ее хозяйки и графа. Как только его милость появится, она удалится к себе в комнату на антресолях, если только не решит скрасить ночь Кэмпбеллу.