Учитывая все это, лорд Тиндейл был рад прервать на время свои безрезультатные «самокопания» и немного развлечься. Вместе с друзьями он хотел полюбоваться красотой и скоростью чистокровных скакунов.
Он и Гарри Элиот отправились в Эпсом на неделю раньше начала главных соревнований. Решили ехать в фаэтоне графа. Их слуги и грум Тиндейла ехали впереди них в дорожной карете лорда Генри вместе с багажом.
Для поездки за город день выдался просто идеальный. Рано утром дождик освежил воздух и прибил пыль на дорогах. Лошади, казалось, и то бежали с удовольствием.
– У твоих гнедых сейчас такой же вид, как у малыша Эндрю, когда няня ведет его гулять в парк, – сказал лорд Генри. – Предчувствие свободы и пространства!
– Как там поживает мой крестник? – спросил Тиндейл. – Ему скоро исполнится четыре года, если я не ошибаюсь?
– У него день рождения в следующем месяце. Он крепкий! Здоровый душой и телом. Но, кажется, ему не нравится в городе. А в доме с ним все кувырком. Повар грозился уйти, потому что Эндрю сразу бежит на кухню от своей няни. Ничего не сделаешь, я повысил Майклу жалованье до конца сезона. А вообще, я бы отправил мальчиков в деревню, но Присцилла не желает расставаться со своими сокровищами.
– Ну что ж, ведь Пит еще не доставляет вам столько хлопот. Ему всего полтора года!
– Много ты об этом знаешь, – хмыкнул лорд Генри. – У Пита режутся зубки, и он орет на весь дом.
– Бренди? – посоветовал граф.
– Для Пита или для меня? – засмеялся лорд Генри. – Теперь ясно, почему ты до сих пор еще холостой.
– Намекаешь, что я был бы плохим и жестоким отцом?
– Глядя на то, как Эндрю тобой командует, я бы сказал, что ты будешь чересчур заботливым родителем. Но есть и другая грань.
– А, значит, ты имеешь в виду, что я буду жестоким мужем!
Лорд Генри посомневался, затем отбросил легкий тон и сказал серьезно:
– Не жестоким, но безразличным. Если только не попадется такая, которая даст тебе прикурить. Но ты не волнуйся, – добавил он быстро, заметив нахмуренные брови своего друга. – Смею сказать, найдется немало женщин, которые согласны прожить и без внимания. Все, что им нужно, это прочное положение. Это не относится к Присцилле, конечно. И я хочу сказать, на самом деле, что брак не может быть настоящим, если партнеры безразличны друг к другу.
– Какой же брак, по-твоему, настоящий, Гарри? Что для этого необходимо?
– Радости и горести пополам, – коротко ответил он. Граф весело рассмеялся.
– Значит, после шести лет ты до сих пор еще не разочаровался в браке, Гарри? – спросил он, пристально глядя на друга.
– Господи, конечно, нет! Присцилла по-прежнему умеет делать мне сюрпризы. Но, не спорю, бывают моменты, когда просто хочется покоя.
Тиндейл кашлянул, но воздержался от комментариев. Он опустил руки и дал гнедым волю на прямом участке дороги, где было не очень много карет.
Беседа продолжалась и дальше, но уже не касалась темы брака. За все оставшееся время достаточно короткого путешествия они больше не сказали об этом ни слова.
Когда они приехали в Эпсом, там царила приподнятая атмосфера ожидания скачек.
Тут были толпы народа. Люди самые разные – и просто ценители красоты, и те, которые делали огромные ставки. Сливки общества и низшие классы ходили здесь рядом друг с другом, терлись плечами без всяких условностей.
Тренеры, жокеи и букмекеры тут заслуживали уважения тех, кто каждый день привык управлять страной. Уильям Крокфорд, сын торговца рыбой из Темпль-бара, владел игорными домами в Лондоне и клубами, где делались ставки во время скачек. Он был самым удачливым букмекером в Эпсоме. Ему помогали врожденная хитрость и математические способности в сочетании с хорошим знанием лошадей. Клубы давали ему солидную прибыль. Но он увлекся качками и теперь хотел выставить своего двухлетку Султана на дерби в следующем году.
Лорд Тиндейл и сам возлагал большие надежды на своего жеребца в будущих состязаниях, а сейчас рассеянно слушал обычные здесь рассказы о подкупленных жокеях и фаворитах, которым не давали победить – травили воду лошадям, устраивали бесчисленные фальстарты и прочее, и прочее…
Некоторые из этих историй были правдивые, как утверждали жокеи. Другие носили характер безудержных фантазий.
Граф шел со своими друзьями в красочной толпе, где у всех, независимо от происхождения, на лицах горел неподдельный интерес. Тут всех без исключения охватывал спортивный азарт.
И все-таки были моменты, когда его мысли возвращались к беседе с Гарри о браке…
Вместе с последними его душевными изысканиями эта беседа ставила перед Тиндейлом абсолютно новые вопросы – об идее брака в плане его собственного будущего. Слова Гарри, брошенные небрежно, звучали до сих пор в его голове.
Радости и горести…
Он хорошо знал, как женщины умеют создавать разные горести. Он испытывал временами интенсивное сексуальное наслаждение. Но чтобы назвать все эти эмоции экстазом?
Опыт показывал, что в отношениях с женщинами и особенно в браке его больше всего пугала скука.
Конечно же, он по-своему любил Фелис Денби. И это чувство любви позволяло ему довольно легко сносить ее капризы. Со всеми своими недостатками Фелис, однако, очень умна. И с ней было нескучно.
Но их любовь была недолгой. Два года, и того меньше.
Вдруг его точно ударило, и он понял, почему так страшился брака.
Скука могла превратить его не просто в безразличного мужа, как сказал Гарри, а в нечто гораздо худшее. С удивлением, почти шокированный, граф осознал, что мечтает о настоящем браке.
Он страстно хотел ощутить ту жизнь, которой живут Гарри и Присцилла. Они ведь любят друг друга даже после шести лет супружества и воспитывают двоих детей.
Гарри сказал, что Присцилла до сих пор устраивает ему сюрпризы… Тиндейл вспомнил это и сразу представил себе Чарити Робардс. Сможет ли Чарити шесть лет устраивать тоже сюрпризы? Тиндейл почти не дыша вслушивался в этот чуждый мир, стучавшийся сейчас в его душу.
Он сжал кулак, как бы отрицая эту мысль, и грохнул кружкой пива об стол, забрызгав своего соседа.
– Ты хочешь, чтобы от меня несло как от пивной бочки? – сказал лорд Генри, доставая платок и вытирая мокрый рукав.
– Извини, – пробормотал Тиндейл, вытираясь тоже. – Кто-то меня толкнул.
Объяснение это было принято, поскольку в таверне было очень много людей, желающих выпить.
Тиндейл слегка успокоился. Он сообразил, что на несколько минут выпал из беседы за столом, и стал внимательно слушать своих друзей. И вообще, до конца соревнований он решил не думать о Чарити Робардс.
Разумное это решение не имело, конечно, никакого успеха.
Дело в том, что лорд Генри пообещал миссис Робардс узнать, какие шансы имеет Золотой Луч. Здесь, в Эпсоме, лорд Генри втянул и своего друга в этот проект, который оказалось труднее выполнить, чем они ожидали.
Никто ничего не знал про этого жеребца, хотя всем было известно, что жокей у него отличный, прямо-таки знаменитый. Все же им удалось взглянуть на гнедого за несколько часов до скачек.
Он был такой, как о нем говорила миссис Робардс. Только чуть прибавил в весе. Его внешний вид – настороженный, но очень решительный – им весьма понравился.
Ставки были сделаны.
Хотя лорд Генри заявил, что он не возьмет больше никогда на себя такую ответственность. Тем более что, как он подозревал, миссис Робардс нелегко будет пережить потерю ста фунтов стерлингов.
Лорд Тиндейл, сам не зная почему, тоже поставил сто фунтов, три к одному, и получил удовольствие, глядя, как Золотой Луч опережает всех на четыре корпуса. Таким образом скудная информация о миссис Робардс пополнилась одним фактом – у этой женщины верный глаз на хорошего коня.
Уже только в четверг, после окончания дерби, которое выиграл Сэм сквайера Торнхила, лорд Тиндейл услышал в разговоре имя сэра Десмонда Эллерби. Тогда Тиндейл решил поздравить владельца Золотого Луча с отличными результатами в соревновании.
