Наконец, когда Селин уже казалось, что от долгого поцелуя она превращается в мягкий, податливый воск, Корд поднял голову:

– А ты, Селин?

Ее рука скользнула по его бедру; легко двинулась дальше… ощутила, что он полностью готов к встрече с ней…

– Я тоже хочу тебя.

– Желание женщины для меня – закон. Пойдем. – Корд направился по тропинке вниз, к берегу.

Внезапно сзади раздался мужской голос, заглушивший музыку и заставивший их остановиться:

– Я бы посоветовал вам оставаться на месте.

Музыканты один за другим прекратили играть. В тропической ночи замер последний звук – печальный, жалобный вздох скрипки. Корд и Селин повернулись лицом к гостям. Он по-прежнему обнимал ее за талию, она прижималась к нему спиной.

На противоположном краю террасы, около выхода в сад, стоял Коллин Рэй, а с ним рядом – невысокий полный мужчина в касторовой шляпе.

– Что вам угодно, Рэй? Мне казалось, мы давным-давно все обсудили! – с вызовом крикнул Корд.

Его реплика привлекла всеобщее внимание.

Фостер и Эдвард отставили подносы и поспешили к Рэю и стоящему рядом с ним незнакомцу.

– Вас никто не приглашал, Рэй, – напомнил Корд. Отпустив Селин, он пересек террасу.

– На сей раз я нахожусь здесь с официальной миссией.

– С какой именно? – потребовал объяснений Корд.

У Селин перехватило дыхание. Все ее внимание сосредоточилось на незнакомце, который молча стоял рядом с Рэем. Она сразу заметила, что в руке тот сжимает какую-то бумагу. Довольствуясь тем, что брат мирового судьи говорит вместо него, мужчина до сих пор не произнес ни слова.

Селин поняла, что нужно этому господину, как только его увидела. Она бросилась через террасу вслед за Кордом, надеясь догнать его прежде, чем Коллин Рэй снова заговорит. Каждый последующий шаг давался ей со все большим трудом.

– Думаю, нам следует войти в дом, Моро, – скорее потребовал, чем предложил Рэй.

– Что бы вы ни собирались мне сообщить, можете сказать об этом прямо сейчас и здесь.

– Нет, Корд! – Селин подошла к мужу и схватила его за руку, так крепко, что он бросил на нее тяжелый, вопрошающий взгляд и только потом снова повернулся к Рэю.

– Вы огорчаете мою жену. Я хочу, чтобы вы убрались вон отсюда. – Корд постарался взять себя в руки и понизить голос, но эти усилия вот-вот могли пойти прахом.

– Догадываюсь, что огорчу ее еще больше, – сказал Рэй.

– Что, черт вас возьми, вы несете?

– Корд! – Селин понимала: что бы она ни сказала, что бы ни сделала, неизбежного не предотвратить. Если бы только ей удалось все рассказать ему самой, с глазу на глаз! Если бы…

– Ваша жена разыскивается за убийство… Толпа гостей ошеломленно ахнула.

– Что он сказал? За что разыскивают Селин? – затеребила Ада Говарда Уэллса.

Селин почувствовала, что у нее трясутся колени.

– Клянусь, если вы не заткнете свой поганый рот и не уберетесь, я убью вас, Рэй! – Корд угрожающе шагнул к Коллину Рэю, но тот лишь усмехнулся прямо ему в лицо и выхватил официальную бумагу из рук своего спутника.

– Прекрасно! Возможно, тогда вы и ваша молодая жена сможете качаться на виселице рядышком, – сказал Рэй, потрясая документом перед носом Корда. – Эту бумагу привез из Луизианы вот этот джентльмен, мистер Джонатан Харгрейвс, агент, работающий на семейство Перо из Нового Орлеана. Здесь говорится, что ваша жена, бывшая Селин Винтерс, разыскивается не за одно, а за два убийства! Я как помощник губернатора прослежу, чтобы она поняла: в ее интересах вернуться в Новый Орлеан и предстать перед судом.

Корд стряхнул руку Селин со своей и схватил страничку, которую сжимал Коллин Рэй. Селин почувствовала, что у нее подкосились ноги и закружилась голова. Если бы не Фостер и Эдвард, оказавшиеся поблизости, она бы упала.

Корд развернул лист так, чтобы при свете факелов прочесть, о чем идет речь в документе. До него медленно доходил смысл написанных слов. Он пробежал глазами по строчкам, и сердце его, по мере того как он читал, все больше охватывал холод. Это была ложь. Все – сплошная ложь!

«Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?.. Может, у тебя припрятано еще два-три маленьких секрета, о которых мне ничего не известно, откуда я знаю?»

В тот день на берегу он просил рассказать ему всю правду.

Она убедила его поверить ей. Она пробилась к его сердцу и разуму, и он превратился в такого круглого дурака, что даже сказал, что любит ее!

Корд вернул документ Рэю. От гнева все поплыло у него перед глазами. Фостер и Эдвард поддерживали Селин, стоя рядом с ней, потому что Корд уже не мог предложить ей поддержки. Ада начала всхлипывать. Он захотел подойти к Селин, обнять ее и сказать, чтобы она ни о чем не беспокоилась, что они вместе исправят эту ошибку.

Но ошибки не было. Внезапно с ужасающей ясностью он понял: все чистая правда.

Сквозь пелену гнева, застилающую глаза, Корд смотрел на лица гостей и прислуги. Одни уставились на него в ужасе, другие отвернулись. Женщины испуганно перешептывались, спрятав лица за веерами. Он не мог заставить себя взглянуть на Селин. Не отваживался. С трудом Корд нашел в себе силы обратиться к собравшимся.

– Наш вечер подошел к концу, мы больше ничего не можем вам предложить. – Он никому не смотрел в глаза. Потом повернулся к Эдварду: – Пусть подадут кареты. – Сказав это, повернулся к гостям спиной, но, уходя с террасы, бросил Коллину Рэю, словно приказал: – Приведите ее в библиотеку.

– Корд, подожди! – крикнула Селин, обезумев от горя и протягивая к нему руки, но он даже не замедлил шага.

Когда брат мирового судьи подошел к ней, Селин нашла в себе силы отказаться от помощи Эдварда и Фостера. Ей необходимо было взять себя в руки. Она пойдет сама, не позволит вести себя словно овцу на заклание. Каким-то образом она должна убедить Корда, что, независимо от того, что он теперь о ней думает, ее любовь к нему – настоящая, верная, вечная. И эта любовь будет жить всегда, даже если сама она кончит дни на виселице.

Селин сомневалась, что ей удастся подняться по ступеням дома и войти внутрь, но она смогла это сделать. Коллин Рэй и Харгрейвс следовали за ней по пятам, словно она вдруг попытается сбежать. Смешно! У нее едва хватало сил, чтобы двигаться без посторонней помощи.

Свет канделябров окрасил комнаты в приятный цвет жженого сахара. С приглушенно-золотистых отблесках видавшие виды интерьеры казались почти роскошными – она часто представляла себе, что именно так все здесь выглядело когда-то. Она будет скучать по этому особняку, который едва не стал ее домом.

Когда Селин наконец подошла к библиотеке, ее била лихорадка, она была на грани обморока. Болел каждый сустав, каждая мышца. Она вошла в небольшой зал, где рядами тянулись книжные полки, и поняла, что Говард Уэллс действительно разбирал книги и составлял каталоги, когда не ухаживал за Адой: книги стопками были сложены на полу перед полками.

Селин сделала шаг в сторону, позволяя войти Рэю и Харгрейвсу. Заложив руки за спину, словно ища опору, она прислонилась к книжному шкафу, с замиранием сердца ожидая, когда Корд, стоящий у стола, повернется к ней лицом.

Он продолжал стоять к ним спиной, его широкие плечи напряглись, руки сжимали хрустальный бокал, словно это был спасательный канат. Она увидела, как он, запрокинув голову, выпил все до дна и снова налил себе из графина, стоящего на столе.

– Закройте дверь, – приказал он, не оборачиваясь.

Харгрейвс повиновался.

Корд опустошил третий бокал и наконец почувствовал, что немного успокоился и может встретиться с незваными визитерами лицом к лицу. По крайней мере, он совладал с отчаянным желанием убить кого-нибудь. Корд взглянул на Харгрейвса, неопределенного вида сутуловатого человечка с орлиным носом. Но за что убивать посыльного? Глаза Коллина Рэя, куда более подходящего для этой цели кандидата, смело встретили взгляд Корда, на лице его играла фальшивая, самодовольная улыбка. В конце концов, он оказался победителем. Он заберет отсюда Селин.