XV
Кари запомнил слова Тейта. Он следовал совету скальда, и тогда, когда налетал Фроди, в Кари все напрягалось, подобно тетиве, и рука его управлялась с мечом.
Одно мгновение, когда скала в образе Фроди, изрыгающего сквернословия, неслась прямо на него, грозя подмять, Кари казалось, что гибель неминуема. И вдруг почудилось, что Гудрид рядом, совсем близко, что он слышит ее дыхание и чувствует запах ее волос. И тут меч Кари взвился кверху как бы сам собою, и неотразимый, казалось, удар Фроди был отражен. Вот тут-то Фроди потерял три пальца на правой руке и, изрыгая проклятья, понесся вихрем мимо Кари. Пронесся и на мгновение очутился спиною к Кари.
Кари увидел могучую шею Фроди всю в поту. Он увидел слипшиеся волосы на затылке. И широкую спину увидел, которую сам Один как бы подставил под меч Кари.
Это было мгновение счастья. Упустить его – значило проиграть поединок, воспользоваться им – выиграть!
Кари, собрав все свои силы, которые были на исходе, обрушил меч на плечо Фроди. Сталь вонзилась в тело, разрушая мощную ключицу и рассекая мускулы, которые были бы впору разъяренному медведю.
Удар оказался настолько сильным, что меч, рассекая ребра и пройдя левее правой лопатки почти у самого спинного хребта, прорвался к тазовой кости.
И тут-то Фроди рухнул. Его правый бок вместе с рукою и мечом упали наземь, прежде чем повалился сам Фроди и головою зарылся в траву…
Эгиль сорвался и кинулся на Кари. Он действовал молча, его меч был на расстоянии одного локтя от Кари.
– Прочь! – крикнул Сигфус. И он живо стал рядом с братом. Он отвел от Кари меч Эгиля и ударом своим рассек Эгиля от плеча до самого паха: из одного Эгиля сразу вышло два, как любили говорить берсерки, хвастая своими победами.
А юнец, наблюдавший за ужасающим поединком, уполз в чащобу, подальше от кровавого побоища. Его и не преследовали ни Кари, ни Сигфус: пусть живой свидетель, окаменевший от ужаса, сообщит людям, что возмездие совершилось.
XVI
Вечером Кари и Сигфус появились в хижине скальда. Кари едва передвигал ноги, опершись на плечи Сигфуса. Он не мог произнести ни слова.
Тейт раздел его. Рана на плече была небольшая, но кровоточащая. Такая же кровоточащая рана зияла на правой ноге, повыше колена. Сигфус был невредим.
– А они? – спросил Тейт, хлопоча над ранами.
– Фроди и Эгиль?
– Их было двое?
– Да, двое, – сказал Сигфус. – Но теперь их нет. Они лежат у родника Олений Глаз.
– Мертвые?
– Их даже Один не воскресит.
– Надо сообщить о возмездии, постигшем подлецов.
– Некий юнец сделает это и без нас.
– Кто он?
– Может, будущий подлец. А может – человек, который, узрев все собственными очами, поймет кое-что в этой жизни.
Скальд наспех воздал молитву идолу, пялившему глаза из глубины хижины, и сказал:
– С такими ранами люди живут десятки зим.
У него были снадобья, излечивавшие раны и различные хворости. Он обильно смазал раны Кари и дал ему крепкой браги. И Сигфусу тоже…
XVII
Гуннар сообщил о случившемся всем ближайшим соседям, а к дому Фроди и Эгиля были отправлены двое, чтобы там знали о поединке в лесу из первых рук. Так велел обычай. Теперь дело за родными Фроди и Эгиля: жаловаться на тинге или предпринять ответные действия, не дожидаясь тинга.
Каждый, кто узнавал о подвиге Кари, говорил: «Возмездие справедливо». И добавлял: «А как же с теми, другими злодеями и товарищами Фроди, которых все еще носит эта земля?»
XVIII
Гуннар, Кари, Сигфус и скальд держали совет: как быть дальше?
– Эти не успокоятся, – сказал Тейт. – Возможно, позовут на тинг.
– Кари будет уже далеко, – заметил Гуннар.
Тейт возразил:
– Да, но останешься ты, останется Сигфус. Останутся ваши родичи.
Сигфус сказал:
– Мы постоим за себя.
Тейт был доволен, с лица земли удалены отъявленные негодяи, жителям фиорда будет легче. Но ведь обычай есть обычай: едва ли родичи Фроди и Эгиля успокоятся.
Гуннар сказал, что не надо сбрасывать со счетов Скегги и его родичей. Они тоже в немалой силе и знают, как постоять за правду.
Сигфус обещал, что сам он не успокоится до тех пор, пока не отыщет еще трех соучастников злодеяния на зеленой лужайке. Каждый, кто совершил тяжкий проступок, должен быть примерно наказан. Тинг тингом, а месть собственноручная – своим чередом… Так полагал Сигфус…
Тейт хоть и был доволен, но все же, как всегда, мрачно глядел на мир. Он не верил в тинг, где господствуют знатные бонды и где слово их весит больше всех прочих слов. Волчий закон действует повсеместно. И об этом не надо забывать. Тот, кто первым перегрызет глотку другому, тот в конечном счете выигрывает. Он предлагал следующее: надо уплывать всем и как можно скорее, а сам он, скальд, найдет прибежище на юге, где у него имеются и друзья и родичи. Другого выхода, как полагал он, нет…
Сигфус с ним не соглашался.
– Как?! – восклицал он. – Уходить с насиженных мест, от родных скал и фиордов только потому, что так угодно кучке негодяев? Разве у лесного родника не был преподан им должный урок? Да еще кем? Кари, который никогда не проливал ни капли чужой крови! Но когда стало невмоготу, он превратился в великана. Надо было видеть, как дрался Кари против многоопытного Фроди, как отражал его удары, как сам наносил раны и в конце концов прикончил подлеца. Нет, если побежит каждый, то земля и фиорды достанутся подлецам. Это – позорное бегство… Надо жить и надо драться за свою жизнь здесь, на этом месте, на берегу этого фиорда, на виду у этих малоприветливых, но милых скал…
Так говорил Сигфус, и говорил он горячо и убедительно.
Тейт задал ему такой вопрос:
– Значит, Гудрид и Кари должны оставаться здесь?
Сигфус сказал, нет, он говорил вообще, но что до Кари и Гудрид – им, наверное, лучше уехать… Но ведь можно и не уплывать на запад, на верную смерть…
– А куда же?
– Разве мало места на севере или на юге? Можно и в Эстланд, и Финланд – это тоже далеко. Но ведь оттуда может дойти весточка – а из-за моря?..
Гуннар слушал молча.
Тейт был непреклонен:
– Я бывал везде и даже в таких местах, о которых Сигфус вовсе не подозревает. Могу сказать одно: здесь нигде не найти справедливости.
А Сигфус стоял на своем:
– Значит, потерять Кари? Кто поручится, что он вернется когда-нибудь из плавания? Ты?
Тейт отрицательно покачал головой.
– Может, ты? – Вопрос был обращен к Гуннару.
– Нет, – проговорил он.
– А ты? – Это уже относилось к Кари.
За последние дни он очень переменился. Вдруг возмужал. Если прежде он произносил какое-нибудь слово, а потом уже думал, то теперь наоборот: сначала думал, а потом – говорил.
Долго молчал Кари. А потом коротко сказал:
– Эвар ждет нас.
Гуннар поднялся со своего места:
– Этим сказано все. Надо собираться в путь.
Он это говорил давно. И не раз.
