— Не понадобится. — Она отошла от него. — Если вы собираетесь в Лондон сегодня вечером, вам лучше поторопиться.

— Мне не хочется оставлять вас в таком состоянии.

— Со мной все в порядке. Я совершенно спокойна и полностью владею собой. — Она улыбнулась. — И потом, здесь Реджи со своими строгими принципами, запрещающими ему обольщать жен его друзей.

— Меня не это беспокоит, — пробормотал он.

— А что же? — спросила она.

— У меня очень странное ощущение… — Он покачал головой. — Нет, ничего. — И он направился к двери.

— Маркус!

— Да? — Он обернулся.

— Я… — И не прошло мгновения, как она снова оказалась в его объятиях, прижалась к нему так, словно вся ее жизнь зависела от этого. Как это и было на самом деле.

Он провел ладонью по ее волосам.

— Все будет хорошо, Гвен. Я обещаю.

— Я знаю, — прошептала она. Она отодвинулась и посмотрела на него. — Наверное, я не так спокойна, как мне показалось.

— Вам не удалось обмануть меня. — Усмешка на его лице не соответствовала вопросительному выражению его глаз.

— Я ужасно глупая. Мне кажется, что я никогда больше вас не увижу. — От этих слов сердце у нее сжалось. Она отошла и махнула рукой в сторону двери. — А теперь ступайте, прежде чем я окончательно поглупею. Наверное, все это только потому, что мы ни одной ночи не спали врозь, с тех пор как поженились.

— И это будет в последний раз. — Он уверенно кивнул и шагнул к двери, но потом обернулся. — Навсегда, Гвен. Скажите это.

Она подняла голову и улыбнулась:

— Навсегда, Маркус. Спустя мгновение он вышел.

Сколько времени смотрела она на дверь, закрывшуюся за ним? Минуту? Час? Вечность? Он был ее сердцем, ее душой, ее жизнью. Конечно, она верила, что он сделает все, что в его силах. Но скорее всего даже Маркусу не удастся все уладить.

Он настаивал на том, чтобы все сделать как полагается, поговорить со стряпчим о законности происходящего, об их возможностях и о множестве разных вещей, о которых Гвен не имела никакого понятия. Она знала только одно; согласно законам у нее отняли наследство, и она не сомневалась, что законы эти всегда будут на стороне мужчины в том, что касается детей и женщин.

Она не была уверена, когда к ней пришло это решение, но в какой-то момент за последние несколько минут она поняла, что ей снова придется все взять в свои руки.

Через два часа Маркус будет на полпути в Лондон, и, стало быть, она никак не сможет с ним столкнуться. Она разбудит девочек, и они выскользнут из дома. Они поедут верхом, а не в экипаже. Ночью это будет быстрее и, конечно же, проще, хотя немного опасно. Но девочки уже научились неплохо держаться в седле, и эта скачка при луне по лесам и полям будет для них очередным приключением, так что они не будут противиться.

Она отвезет девочек к Колетт и мадам Френо и оставит там, пока не устроит денежные дела. Ее наследство благополучно хранится в Лондонском банке. Лучше будет избегать Уайтинга, но она сможет попросить Альберта, чтобы он все устроил. Слава Богу, что она настояла на своем праве самой распоряжаться своими средствами.

Маркус предложил просто замечательную вещь: они действительно сядут на первый же корабль, отплывающий в Америку. Но на этот раз ей не понадобится искать места. Теперь у нее денег более чем достаточно.

Уайтингу понадобилось пять лет, чтобы отыскать ее. Даже если Маркус поедет следом за ней, могут пройти годы, прежде чем он их найдет. К тому времени девочки станут взрослыми и смогут сами распоряжаться своими деньгами. Они войдут в права наследства, и никто не сможет причинить им никакого вреда. И они вырастут счастливыми, желанными и любимыми.

Это было необычайно странно: панический страх, всегда владевший ею раньше, на сей раз отсутствовал, зато появились твердость и решимость. Она не знала, хорошо ли то, что она задумала. С точки зрения общества — наверное, нехорошо. Действительно, это может обернуться ужасной ошибкой. Но хотя она и верила, что Маркус сделает все, что в его силах, именно в данном случае она не была уверена в успехе.

Возможно, она не права, но другого выхода нет. И если этот выход сопровождается болью столь сильной, что она грозит разорвать ее сердце, пусть будет так. Страдания ее велики, но нужно держаться; что же, она вынесет это. И еще ей нужно смириться с тем, что она, наверное, никогда больше не увидит Маркуса, никогда не услышит его смех, не будет лежать в его объятиях.

Но нужно оставить мужу записку и объяснить, что у нее действительно нет другого выхода — только поэтому она решила убежать. Опять убежать… И потом, он должен был знать: она будет любить его всегда, до своего последнего вздоха, до последнего удара сердца.

Конечно, он никогда ее не простит. Да, разумеется, не простит. Она и сама себя никогда не простит.

Это его убьет. Его сердце разобьется, как разбивается в эту минуту ее сердце. Он избегал любви так же упорно, как и она. И вот теперь…

Гвен покачала головой и пошла к двери. Как все сложно, ужасно сложно…

Ей казалось, что требуется больше храбрости, чтобы посмотреть правде в глаза, а не бежать от нее. Но сейчас — совсем другое… Она делала это не ради себя, и ей понадобились все силы, чтобы решиться на бегство. Чтобы решиться пожертвовать одной любовью ради другой.

Маркус выстоит, у него есть и друзья, и родственники, у него есть люди, которым он дорог. У девочек же нет никого, никто, кроме нее, не станет о них заботиться. Возможно, они и выжили бы без нее, но им пришлось бы пережить то же, что и она.

А она не может этого допустить.

Какую бы цену ей ни пришлось за это заплатить.

— Годфри!

Маркус вошел в Холкрофт-Холл, за ним следовал Уайтинг. Граф хотел вернуться пораньше, но ему пришлось задержаться в Лондоне — все оказалось гораздо более сложным, чем он предполагал..

— Слушаю вас, милорд?.. — Годфри, как всегда, появился неизвестно откуда.

— Скажите, чтобы принесли чего-нибудь поесть и выпить. Пусть все принесут в библиотеку, и пусть леди Пеннингтон и лорд Беркли тоже придут туда. Немедленно.

— Лорд Беркли уже там, сэр. А также лорд Таунсенд…

— Прекрасно, — кивнул Маркус.

— Какую именно леди Пеннингтон вы желали бы видеть, милорд? — спросил дворецкий.

— Всех, кого сможете найти. — Маркус направился в библиотеку.

— Сэр, это не так-то просто! — крикнул дворецкий ему вслед.

— Сделайте, что сможете, Годфри. — Открыв дверь, Маркус вошел и жестом предложил Уайтингу войти. Граф полагал, что лучше было бы обойтись без Гвен, но он знал, что жена непременно захочет присутствовать при разговоре со стряпчим.

Таунсенд и Реджи, сидевшие в креслах, молча потягивали бренди.»Интересно, — Подумал Маркус, — сколько времени они так просидели?» При его появлении оба вскочили на ноги.

— Ты нашел их? — спросил Реджи. Маркус взглянул на него с удивлением:

— Кого?

Реджи в смущении покосился на Таунсенда.

— Кого нашел? — снова спросил Маркус. Реджи нахмурился и пробормотал:

— Ты, стало быть, не получил мою записку? Я послал за тобой, чтобы…

— Кого нашел?! — рявкнул Маркус.

— Мою кузину и детей, — сказал Таунсенд. — Они исчезли. Судя по всему, они уехали где-то около полуночи.

— Мы обнаружили их отсутствие всего лишь час назад. — Реджи беспомощно пожал плечами. — Мы не знали, куда они могли уехать, и решили, что лучше всего будет дождаться твоего возвращения, прежде чем пускаться на поиски.

— Проклятие… — Маркус скрипнул зубами. Он ничуть не удивился. Нисколько не удивился. Он еще вечером почувствовал, что жена задумала нечто подобное, но ему не хотелось верить в это. Возможно, он просто не мог поверить, что Гвен поступит так глупо.

— Она оставила записку. — Реджи кивнул в сторону письменного стола и потупился, словно чувствовал себя в чем-то виноватым.