Реакция генерала Эйзенхауэра на обстановку, сложившуюся в августе 1944 года, когда немецкие армии во Франции разваливались, и позади них ничего не было, соответствовала характеру этого генерала с той же точностью, с какой действие химически чистого реактива соответствует химической формуле. Его задача заключалась в том, чтобы быть осторожным и внимательным ко всем точкам зрения, — и он был осторожен и внимателен ко всем точкам зрения в вопросе о том, что делать после того, как Париж пал, и мы приблизились к германской границе. В начале августа он пошел навстречу настояниям Монтгомери и, сократив снабжение американских войск, стал снабжать англичан. Количество переадресованных запасов было достаточным для того, чтобы подорвать наступательный порыв Брэдли, но недостаточным, чтобы обеспечить возможность наступления Монтгомери. К концу августа кризис в области снабжения углубился. После того как возможность решающего удара была упущена, Эйзенхауэр, наконец, сдался. Он поставил всю оставшуюся у него мелочь не на Брэдли, а на Монтгомери. Но было уже поздно.

Остававшаяся у Эйзенхауэра мелочь составляла, однако, еще некоторую сумму.

Три новые американские дивизии, только что выгрузившиеся на Шербурском полуострове, были превращены в транспортные организации, их личный состав оставлен на месте, а машины включились в подвоз запасов частям Монти.

Союзное верховное главнокомандование возложило на США обязанность поставлять пятьсот тонн бензина в сутки на английские полевые склады в Брюсселе. Маршрут, по которому грузовики доставляли этот драгоценный груз в английскую зону, получил название "Красный лев", — как бы в параллель маршруту "Красная пуля". На нем было занято не менее восьми авторот, по пятьдесят с лишним 2,5-тонных трехосных грузовиков. Чтобы использовать этот маршрут на сто процентов, они должны были находиться в движении круглые сутки.

Между прочим, срок действия этого конкретного обязательства первоначально был определен в две недели, но проволочки и всякие помехи в аппарате снабжения привели к тому, что он был удлинен, и бензина поставлено было почти вдвое больше предусмотренного количества.

Но, быть может, самым чувствительным ударом для армий Брэдли было прекращение доставки запасов самолетами. Благодаря американскому наступлению в наши руки перешел большой аэродром возле Орлеана, и к 25 августа его хранилища могли пропускать до полутора тысяч тонн бензина в сутки. В деле снабжения наступающих армий горючим это бензохранилище получило чрезвычайное значение по двум причинам.

Во-первых, полторы тысячи тонн бензина в сутки, доставляемые самолетами С-47 в Орлеан, забирались из бензохранилищ Англии и были, таким образом, чистой прибавкой к запасам, находящимся на континенте. Этот бензин не входил в разверстку и был под рукой. Он шел сверх того, что доставляли бензинопроводы и автоцистерны, и в большем количестве.

Во-вторых, самое положение Орлеана — почти прямо на юг от Парижа. Доставленный в Орлеан бензин находился уже на пути к фронту. От Шербурского побережья до Орлеана более двухсот миль пути — и весь бензин, все шины, все оборудование, необходимые для преодоления этого пространства, все одним взмахом сбрасывались со счетов.

И вот Эйзенхауэр решил отнять это драгоценное орлеанское горючее у Брэдли и его армий и отдать его Союзной авиадесантной армии, которую он опять-таки передал Монтгомери.

Части Союзной авиадесантной армии, — а именно американские 2-я и 82-я и английская 1-я авиадесантные дивизии, — получили необходимые средства снабжения и поступили под командование Монти.

И, наконец, вдобавок ко всему, Монтгомери получил в свое распоряжение всю ударною мощь авиации дальнего действия, которая должна была поддерживать его операцию.

Что-то вроде семи тысяч тонн бензина в сутки было резервировано для снабжения двух победоносных американских армий, — семь тысяч тонн в сутки на то, чтобы снабжать их горючим, боеприпасами, продовольствием и всем, в чем они нуждались, включая зимнее обмундирование. Одно это уже ставило Брэдли в достаточно тяжелое положение. Но Эйзенхауэр и Монтгомери этим не ограничились. Верховный штаб экспедиционных сил союзников сам занялся распределением запасов между армиями Брэдли. Первая армия, на которую была возложена обязанность прикрывать фланг Монтгомери во время предстоящей операции, получила пять тысяч тонн в сутки из семи, — чтобы обеспечить безопасность «главному». Остальные две тысячи тонн Брэдли получил разрешение передать Джорджи Паттону.

Но двух тысяч тонн было едва достаточно, чтобы обеспечить Третьей армии минимальную боеспособность. Закрепление пяти тысяч тонн горючего в день за одним Брюсселем лишало подвижности три дивизии Паттона.

Свобода действий, которою располагал Брэдли, исчезла. Исчезли все шансы на то, что прорыв будет поддержан доставкой запасов по воздуху, если вообще может быть осуществлен какой-то прорыв, где бы то ни было, при том условии, что число выстрелов на одно орудие в день строго ограничено и каждая часть пользуется собственными транспортными средствами не для того, чтобы продвинуться вперед, а для подвоза нужных ей запасов из тыла.

Вновь прибывшие во Францию американские части, из которых должна была сформироваться Девятая армия[25]{25}, были, конечно, попросту оставлены на мели, а их транспортные средства угнаны по берегу — к нашим союзникам.

Армии Брэдли, до тех пор победоносные, вышли из игры. План стремительного вторжения во Франкфуртский проход — "Схема победы" — был отложен в сторону, Паттону и Ходжесу пришлось утешаться тем, что их запасы сберегаются, и заняться ограниченными атаками на определенные объекты, атаками, при помощи которых Брэдли еще надеялся вклиниться в Западный вал до того, как на нас обрушится новый прилив германских сил.

Монтгомери взял то, что было выговорено для него у Эйзенхауэра, и решил сбросить поступившие под его командование авиадесантные части впереди своих головных частей по фронту в шестьдесят миль длиной. Он надеялся еще до зимних дождей захватить переправы через Маас и Рейн, которые открыли бы ему путь в долины Северной Германии. Его замысел заключался в том, что парашютисты захватят в тылу противника территорию, на которую затем будут садиться десантные части, доставляемые на планерах и самолетах.

Лучшие танковые дивизии Монтгомери, перевооруженные и пополненные, должны были нанести наземный удар и объединить территории, захваченные авиадесантными частями. За ними последует пехота. Задачу овладения переправами через Маас он возложил на американские авиадесантные дивизии. Английская 1-я авиадесантная дивизия должна была быть сброшена непосредственно за Маасом, в районе переправ, и обеспечить форсирование Рейна у Арнгема. Это был смелый план и, вне всякого сравнения, самая дерзкая авиадесантная операция из всех когда-либо предпринимавшихся. Захват немцами Крита, осуществленный с воздуха, представлял собой операцию гораздо меньшего масштаба; и хотя в Нормандии в день вторжения действовало такое же количество авиадесантных войск, как намечалось у Монтгомери, — они были сброшены всего в нескольких милях от побережья, так что им могла быть быстро оказана помощь путем посылки новых: десантов и необходимых запасов.

17 сентября Монтгомери перешел в наступление.

Он проиграл битву у Арнгема, но дал поэтам материал для еще одной "Атаки легкой кавалерии", в виде героического сопротивления 1-й авиадесантной дивизии, часть которой оказалась отрезанной на том берегу Рейна. Эти герои действительно создали предмостное укрепление, которое хотел получить Монтгомери, но он не имел возможности вовремя прислать им подкрепление. Легко вооруженные, как и полагается авиадесантным частям, имея запас продовольствия и боеприпасов лишь на несколько дней, они держались блестяще, пока не были сломлены. Танки, посланные им на выручку, находились уже в нескольких милях от них. Их была три бригады. Часть бойцов двух бригад сумела спастись, переправившись обратно на этот берег, а третья осталась там. Все ее бойцы и офицеры были убиты или ранены. Оставшиеся в живых, обессиленные, попали в плен. Из 7500 участников этого парашютного десанта выбыло из строя более 5000. Это был разгром.