Было бы неправильно стричь все мировое революционное развитие под одну гребенку. Америка вышла из войны не ослабевшей, а окрепшей. Внутренняя устойчивость американской буржуазии еще очень велика. Свою зависимость от европейского рынка она сводит к минимуму. Революция в Америке – если абстрагироваться от Европы – уходит, таким образом, в даль десятилетий. Значит ли это, что революция в Европе должна равняться по Америке? Конечно, нет. Если отсталая Россия не стала (да и не могла) ждать революции в Европе, тем более Европа не станет и не сможет ждать революции в Америке. Рабоче-крестьянская Европа, блокированная капиталистической Америкой – на первых порах, может быть, даже Великобританией, – сможет продержаться и развиваться на основах тесного военного и экономического союза.
Нельзя закрывать глаза на то, что именно опасность со стороны С.-Американских Соединенных Штатов, поддерживающих разрушение Европы и готовящихся вступить в права владения ее наследством, делает особенно настоятельным сплочение взаимно разоряющих друг друга европейских народов в «Соединенные Штаты европейских рабочих и крестьян». Это противопоставление естественно вытекает из различия в объективном положении европейских стран и могущественной заатлантической республики, и ни в какой степени, разумеется, не направлено против международной солидарности пролетариата или против интересов американской революции. Наоборот. Одной из причин замедленного развития революции во всем мире являются пошлые европейские надежды на американского дядюшку (вильсонизм, филантропическое подкармливание наиболее голодающих уголков Европы, американские «займы» и пр., и пр.). Чем скорее народные массы Европы вернут себе доверие к своим собственным силам, подкошенное войною, чем плотнее они сомкнутся под лозунгом Союза рабоче-крестьянских республик Европы, тем быстрее пойдет развитие революции – и здесь, и по ту сторону океана. Ибо подобно тому, как победа пролетариата в России дала могущественный толчок развитию коммунистических партий в Европе, – победа европейской революции в такой же и даже в несравненно большей степени даст толчок революции в Америке и во всем мире. Если, абстрагируясь от Европы, мы вынуждены были выше американскую революцию рассматривать в тумане десятилетий, то, становясь на почву наиболее естественного чередования исторических событий, можем с уверенностью сказать, что победа революции в Европе в течение немногих лет расшатает могущество американской буржуазии.
Не только вопрос о Руре, т.-е. об европейском топливе и металле, но и вопрос о репарациях целиком укладывается в схему «Соединенных Штатов Европы». Вопрос репараций есть чисто европейский вопрос, и в ближайший период он может и будет разрешаться только европейскими средствами. Европа рабочих и крестьян будет иметь свой репарационный бюджет, как она будет иметь свой военный бюджет, – до тех пор, пока ей будут угрожать опасности извне. Этот бюджет будет построен на подоходно-прогрессивном обложении, налогах на капитал, конфискации богатств, награбленных во время войны и пр. Распределение его будет регулироваться соответственными органами европейской рабоче-крестьянской федерации.
Мы не станем заниматься здесь предсказаниями насчет того, каким темпом пойдет объединение европейских республик, в какие хозяйственные и конституционные формы оно выльется, какой степени централизации достигнет европейское хозяйство в первый период рабоче-крестьянского режима. Все это можно спокойно предоставить будущему, – с учетом того опыта, который имеет уже Советский Союз, сложившийся на почве старой царской России. Но совершенно очевидно, что таможенные перегородки должны быть опрокинуты. Европейские народы должны взглянуть на Европу, как на арену объединенного и все более планомерного хозяйства.
Можно, пожалуй, возразить, что у нас речь идет, собственно, об европейской социалистической федерации, как составной части будущей мировой федерации, и что этот режим осуществим только при условии диктатуры пролетариата. Мы не будем, однако, останавливаться на этой аргументации, так как она была подвергнута достаточному международному разбору при обсуждении вопроса о «рабочем правительстве». «Соединенные Штаты Европы» представляют собою лозунг во всех отношениях соответственный лозунгу «рабочего (или рабоче-крестьянского) правительства». Осуществимо ли «рабочее правительство» вне диктатуры пролетариата? На это могут быть лишь условные ответы. Во всяком случае, мы берем «рабочее правительство», как этап к диктатуре пролетариата. В этом для нас и состоит огромная ценность лозунга. Но совершенно однородное, вполне параллельное значение имеет и лозунг «Соединенных Штатов Европы». Без этого дополнительного лозунга основные европейские проблемы повисают в воздухе.
А не сыграет ли этот лозунг наруку пацифистам? Не думаю, чтобы в природе существовали ныне такие «левые», которые сочли бы эту опасность достаточным основанием для отвержения лозунга: мы все же живем в 1923 году и кое-чему научились. Бояться пацифистского истолкования Соединенных Штатов Европы можно с таким же основанием или отсутствием основания, как и опасаться демократически-эсеровского истолкования лозунга рабоче-крестьянского правительства. Конечно, если выдвинуть Соединенные Штаты Европы, как самостоятельную программу, как панацею умиротворения и восстановления, отделив этот лозунг от рабочего правительства, от единого фронта, от классовой борьбы, то немудрено скатиться к демократизированному вильсонизму, т.-е. к каутскианству и ниже (если вообще есть что-либо ниже каутскианства). Но мы все-таки, повторяю, живем в 1923 году, и кое-чему научились. Коммунистический Интернационал представляет ныне реальность, и не Каутский будет осуществлять и контролировать связанную с нашими лозунгами борьбу. Наша постановка дела прямо противоположна каутскианской. Пацифизм есть академическая программа, имеющая своей задачей освободить от необходимости революционного действия. Наоборот, наша постановка толкает на путь борьбы. Рабочим Германии, не коммунистам (последних убеждать не нужно), рабочим вообще и в первую голову рабочим социал-демократам, которые боятся экономических последствий борьбы за рабочее правительство; рабочим Франции, мысль которых еще скована вопросом о репарациях и о государственном долге; рабочим Германии, Франции и всей Европы, которые опасаются, что установление рабочего режима поведет к изоляции их стран и к экономическому упадку, – мы говорим: даже временно изолированная Европа (а изолировать ее будет не так-то легко при наличии великого моста на Восток, в виде Советского Союза) не только удержится, но и поднимется и окрепнет, уничтожив внутренние таможенные перегородки и сомкнув свое хозяйство с необъятными естественными богатствами России. «Соединенные Штаты Европы» – чисто революционная перспектива, – ближайший этап общей нашей революционной перспективы, вырисовывающейся из глубокого различия в положении Европы и Америки. Кто игнорирует это коренное для текущего периода различие, тот поневоле будет реальную революционную перспективу топить в исторических абстракциях. Разумеется, рабоче-крестьянская федерация не замкнется на европейском этапе. Через наш Советский Союз она, как сказано, откроет себе выход в Азию и тем самым откроет Азии выход в Европу. Дело, таким образом, идет только об этапе, но это очень большой исторический этап, и через него-то нам и нужно в первую голову перевалить.
Л. Троцкий. ХОЗЯЙСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ СОВЕТСКОЙ РОССИИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ{21}
1. Вопрос о путях хозяйственного развития Советской России должен быть оценен и понят сознательными рабочими всего мира как с точки зрения судеб первой в мире рабочей республики, ее прочности, устойчивости, повышения ее благосостояния, ее приближения к социализму, так и с точки зрения тех уроков и выводов, которые вытекают из русского опыта для хозяйственного строительства пролетариата других стран, после завоевания им государственной власти.
