Настоящей причиной было то, что она не хотела участвовать в охоте на Ричарда Эббота. Пусть она больше ничего к нему не чувствует, но когда-то они были близки, были любовниками, хотя и недолго. Ей не хотелось ворошить прошлое, не нужно было больше смутных воспоминаний и желаний.

Она пошла в кабинет Смита, автоматически перевернула страницу на календаре, заметив, что настал последний день апреля, самого жестокого месяца года. Напечатала свои записи с экстренного совещания и положила их в корзину для входящих бумаг. Она уже собиралась уходить, когда зазвонил один из телефонов. На столе их было три: два, подключенных к коммутатору, и один – с внешней линией, подсоединенный к магнитофону. Это был стандартный набор для глав отделов.

– Алло, – сказала она.

Она услышала писк автоматически включившейся записи, затем:

– Фрэнк Смит на месте?

Она сразу узнала голос. Ошибки быть не могло.

– Боюсь, его сейчас нет, но он скоро придет. Могу я что-нибудь ему передать?

Она надеялась, что ее голос не дрожал так же, как ее сердце. На том конце повисло молчание, затем очень тихо раздалось:

– Элис, это ты?

– Ричард, – ответила она.

– Как ты, Элис?

– Хорошо... А ты?

Это казалось безумием – проводить время, вежливо беседуя с человеком, который в прошлом был любимым мужчиной, а теперь стал убийцей. Но она не знала, что еще сказать, а вежливости ее учили с детства.

– Скажи Фрэнку Смиту, что я с ним свяжусь. Хорошо?

– Ричард, подожди минуту. Не вешай трубку. Пожалуйста...

– Элис, если ты пытаешься отследить звонок, то это напрасно. Для этого требуется больше времени, чем ты думаешь. И гораздо больше, чем я собираюсь говорить.

– Ричард, клянусь, я не пытаюсь ничего отследить. Я бы не смогла, даже если бы хотела. Я одна в кабинете.

– Хорошо, у тебя есть двадцать секунд.

– Ричард, я не стала бы обманывать тебя. Правда.

– Что ты хотела сказать?

– Я... ну, я... хочу поговорить с тобой.

– О чем?

– Подожди, дай мне минуту. Я имею в виду, не торопи меня, я так не могу...

На линии повисло молчание.

– Ну?

– Я не знаю. Я просто хочу поговорить. Разве ты не понимаешь?

– Элис, – его голос был почти нежным, – я не могу позволить себе рисковать.

Послышались короткие гудки. Она сидела, уставившись на телефон, пытаясь успокоить прыгающее сердце, делая глубокие вдохи и считая до четырех, прежде чем выдыхать. Это было откуда-то из йоги или тай-цзи, или чего-то подобного. Она где-то про это вычитала. Подразумевалось, что это должно успокаивать. Но кажется, это не слишком помогало.

Она вспомнила о записывающем устройстве. Все разговоры по внешней линии автоматически записывались, если только магнитофон не был выключен вручную.

Она перемотала пленку. Это тоже не помогло.

Вошел Фрэнк Смит в сопровождении начальника Департамента и министра, уже абсолютно проснувшегося и пребывающего в приподнятом настроении после удачно завершенной встречи с Нжала, для успеха которой он не сделал ровным счетом ничего, разве что на ней присутствовал.

Элис рассказала им о звонке Эббота.

– Чего он хотел? – спросил Смит.

– Поговорить с вами.

– О чем?

– Он не сказал. Но объяснил, что еще с вами свяжется.

– Странно, – сказал начальник Департамента. – Вы ожидали чего-то подобного?

– Нет, – ответил Смит, – кроме того, что от него всегда можно ждать только неожиданного.

– Как звучал его голос? – спросил министр. – Необычно? Неуравновешенно?

– Мне показалось, что его голос звучал абсолютно нормально. Но это вы можете и сами оценить, разговор записан на пленку.

Она еще раз перемотала запись.

– Вы были очень взволнованы, – заметил министр.

– Я нервничала. Я пыталась продолжать разговор, надеясь, что кто-нибудь войдет и я смогу дать понять, что нужно отследить звонок.

Она повернулась к начальнику Департамента.

– Я прошу прощения, но я не могла ничего придумать.

– Вы также звучали очень дружелюбно, – продолжал настаивать министр.

– Я старалась поддерживать беседу, не дать ей иссякнуть.

– И вы назвали его Ричард.

Она посмотрела на Смита.

– Его я называю Фрэнк, – ответила она.

– О, – сказал министр.

– Дело в том, господин министр, – заговорил начальник Департамента намеренно демонстрируя свое лучшее аристократическое произношение, приобретенное в частной школе, – мы довольно неформальное учреждение, и потом, она была его секретарем в течение полугода или даже больше.

– И, – добавила Элис, – он мне очень нравился. Он был приятным мужчиной.

Смит подавил улыбку.

– Он всем нравился, – сказал он.

– О, – снова сказал министр, уже далеко не так оживленно.

– Кстати, – сказал начальник Департамента, – я все-таки не верю, что это тот же самый человек. Я не утверждаю, что он совершенно невменяем, но допускаю, что неуравновешен.

– Это вполне возможно, – сказал Смит.

Элис, извинившись, ушла к себе, радуясь тому, что оставила их, а еще больше тому, что с завтрашнего дня начинается отпуск, и она больше не будет участвовать ни в чем, касающемся Ричарда Эббота. Во всяком случае, так она наивно полагала.

После ее ухода они еще раз прослушали запись, еще немного поразмышляли на предмет мотивов Эббота, но так и не пришли ни к какому конкретному выводу.

Министр, который по-прежнему мечтал о квартире на Фулхэм Роуд, внезапно вспомнил, что у него назначена встреча и, еще раз поздравив всех, особенно себя, за убеждение Нжала, удалился.

Фрэнк Смит проявлял меньше энтузиазма по поводу их частичного успеха. Нжала поставил два условия: он уедет не раньше, чем на следующий день и отказывается уезжать дальше, чем на шестьдесят километров от Лондона, чтобы быть в пределах досягаемости для посетителей, особенно женского пола.

По-прежнему оставалась насущной проблема охраны Нжала этой ночью (хотя он и пообещал, что не покинет отеля), и нужно было найти подходящее безопасное место, поместье, которое можно было бы достаточно быстро превратить в очень хорошо охраняемую резиденцию.

После того, как Эббот закончил свои звонки из телефона-автомата в холле (на случай, если телефон Джоан прослушивается), он вернулся в квартиру и убедился в том, что наблюдатели не покинули свой пост. Он заметил, что проверяли всех, кто входил в дом, но при этом не уделяли большого внимания тем, кто из него выходил, чего и следовало ожидать. Двое из них стояли, облокотившись на машину, болтая с третьим, сидящем на сиденье водителя. Все выглядели расслабленно, и, суда по периодическим зевкам, отчаянно скучали. Двое на заднем дворе дома тоже отдыхали, куря и разговаривая. Один из них выпустил дым несколькими ровными колечками. Очевидно, никто не ждал, что убийца появится при свете дня.

Эбботу пришло в голову, что если сейчас он выйдет из дома, на ходу болтая с, допустим, молочником или соседкой, то скорее всего, на него никто не обратит внимания. В любом случае, вероятно, уже завтра слежку снимут. Еще одну ночь для полной уверенности, и все. Ну, а если нет, ему просто снова придется найти способ пробраться мимо них. Главной причиной, по которой он до сих пор оставался здесь, были деньги, которые до; окна была принести Джоан. Он все еще хотел поговорить с Фрэнком Смитом, причем желательно не по телефону, что могло оказаться довольно сложной задачей. Однако он был профессионалом, специализировавшимся на простых решениях сложных задач.

Тем временем Фрэнк Смит, начальник Департамента и Шеппард на совещании в кабинете начальника тоже решали проблему, а точнее, несколько проблем.

Смит и начальник Департамента выбрали, по их мнению, безопасное убежище для полковника неподалеку от Питерсфилда. Это было одно из последних приобретений Департамента, и Эббот не мог о нем знать. Поместье находилось немного дальше предела в шестьдесят километров, установленного Нжала, но они решили, что он не станет спорить из-за мелочей.