После некоторого колебания Мери повернулась и неохотно последовала за остальными по направлению к шести раскрошившимся, разрушенным временем каменным наслоениям. Часть из них были мастабы, темно-коричневые гробницы в форме параллелепипеда с наклонными стенами и плоской крышей. Кроме них, были так называемые ступенчатые пирамиды – теперь они представляли собой окаменевшие нагромождения, похожие на штабели. Согласно преданиям, пирамиды служили фараонам лестницей, по которой они восходили на небо. Поэтому самые древние пирамиды были ступенчатыми, имели форму лестниц, и только у более поздних стены стали делать гладкими. Почему это так, никто не знает.

Мери очень сильно отстала, потом и вовсе остановилась. Знакомая уже, едва уловимая вспышка вновь промелькнула в ее сознании. На этот раз она была сильнее и проникла в самую сердцевину ее сущности. Ощущение какого-то близкого, надвигающегося переживания заставило ее повернуться и по своим же следам в песке вернуться к колоннаде храма, к шлифовщику камней.

Она двигалась, ориентируясь на глухой, скрежещущий звук, и наконец увидела его снова. Он сидел на том же самом месте, медленно беря горсть песка, разбрасывая его по плите, а затем шлифуя. Она села перед ним на песок, сложив ноги по-турецки, уперлась локтями в колени и положила подбородок на ладони. Села и стала молча смотреть.

Наконец она решилась и знаками уговорила шлифовщика разрешить ей поработать над камнем. Захватив горсть песка, она разбросала его по поверхности и начала медленно шлифовать. К ней неожиданно быстро пришла сноровка, как будто прежде она занималась этим бесчисленное количество раз.

Старик пристально следил за ней. Через некоторое время, удовлетворившись качеством ее работы, он пошел искать другой камень, а она продолжала вводить себя в транс своими собственными гипнотическими движениями – зачерпыванием песка ладонью, разбрасыванием его и шлифованием. И этот ритм, и все рабочие движения казались ей знакомыми с детства.

Над головой кружил и издавал призывные крики сокол.

В сознании Мери снова вспыхнули какие-то неясные, расплывчатые воспоминания. Вспыхнули и погасли. Она бросила быстрый взгляд на старика. Его глаза стали теперь темными, цвета охры, и сам он казался ей таким же застывшим и безжизненным, как эти гробницы вокруг. Через секунду его силуэт растаял в воздухе.

Она продолжала смотреть в пространство, где он только что был, окончательно потерявшаяся во времени и по-прежнему чего-то ждущая.

Иссушающая душу боль проникла в нее и лопнула внутри.

Одиночество.

Она была мучительно, страшно одинока. Лишенная всего, что составляло смысл ее жизни. Мери взяла горсть песка и рассыпала по камню.

От работы ее руки стали коричневыми, ладони потрескались, пальцы искривились. Вот что сделали с ними эти бесконечные дни песка и печали. И теперь под этим безжалостным солнцем ей предстоит продолжать тупую, бессмысленную работу до скончания дней.

Надо, надо шлифовать камни для гробницы фараона.

Сокол крикнул снова и описал над ее головой круг, а ее искривленные руки продолжали брать пригоршни песка, рассыпать его по камню, чтобы потом шлифовать, шлифовать, шлифовать… И так день за днем, год за годом. И это будет смыслом ее жизни. Навсегда. И она будет одна. Совсем одна.

Невероятно остро защемило сердце. Глубокое отчаяние пытало, мучило ее тело. Душа ее кричала: «Где ты?»

Но отклика не было.

От этой мучительной боли она заплакала. Глубокое, отчаянное рыдание, не рыдание даже, а вопль, вырвалось из ее горла.

– Где ты?

На плечо ей легла рука.

– Я здесь, – послышался мягкий голос.

Она вскинула голову и сквозь слезы увидела его, сидящего рядом. По его лицу было видно, что ему тоже больно. Он взял ее к себе на колени и стал баюкать, прижав голову к своей широкой груди.

– Я здесь, – повторил он.

Радость встрепенула ее сердце. Какое же это наслаждение – чувствовать его рядом.

– Я не могла тебя найти.

Он засмеялся:

– А ты меня искала?

– Повсюду. О Господи, мне так было без тебя одиноко. – Она улыбнулась и коснулась его щеки, мельком взглянув на свои пальцы. Они не были уже искривленными и коричневыми.

Изумленная, ошеломленная, она оглянулась вокруг на древние руины, затем посмотрела на него:

– Рэм!

– Да, любовь моя.

Дрожащими руками она коснулась его лица:

– Рэм?

– Да, любимая.

Она с размаху зарылась лицом в его плечо.

– Что со мной произошло? Я потеряла рассудок?

Он прижал ее покрепче.

– Расскажи мне, что тут произошло.

Она покачала головой:

– Не то что рассказывать, думать даже об этом не хочу. Это так страшно. Я только хочу поскорее уйти с этого места. Оно мне сейчас ненавистно.

– Пошли, – сказал он, беря ее за руку и собирая вещи. – У меня в машине вода. Мы обмоем твое лицо.

Рэм отвел ее к воротам и усадил в белый «мерседес», припаркованный рядом. Смочив холодной водой из термоса носовой платок, он нежно обтер ее лицо и пыльные руки. Затем наполнил чашку и протянул ей, предлагая выпить.

– Ну сейчас как, все в порядке?

– А у тебя было бы все в порядке, если бы ты думал, что лишился рассудка? Он улыбнулся:

– Наверное, нет. А ты уверена, что действительно не хочешь рассказать, что здесь с тобой происходило?

– Абсолютно уверена. Для меня самое главное сейчас, чтобы ты увез меня отсюда, и поскорее.

Рэм быстро гнал машину через пустыню по направлению к реке. Мери откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Надо ли говорить о том, какое у нее сейчас было состояние? Наверное, нет. Она старалась не вспоминать то, что произошло с ней в Сахаре, но, подобно бабочкам, летящим на свет, ее мысли постоянно возвращались к этому инциденту.

Так что же там со мной случилось? В каком мире я побывала? И что, это снова от солнца? Или… Она встряхнула головой.

Несколько лет назад у нее был приступ головокружения, связанный с инфекционным заболеванием уха. Тогда на время она потеряла способность ориентироваться в пространстве. Ужасное состояние.

Вот сегодня было примерно то же самое. Та же потеря ориентации, но на сей раз во времени. Это страшно. Очень страшно.

А может быть, у меня начинается шизофрения?

Она поежилась и крепко сжала кулак, как будто там был заключен ее рассудок.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рэм.

Она покачала головой.

– Может, поговорим об этом сейчас?

– Нет. Я хочу об этом забыть. Все-таки, наверное, я перегрелась на солнце.

– Да, солнце здесь беспощадное. Надо быть очень осторожной. И кроме того, здесь низкая влажность, поэтому организм быстро теряет воду. Удар может случиться совершенно неожиданно. Нужно всегда иметь при себе воду и часто пить.

– А от потери воды могут быть галлюцинации?

– Конечно.

Этот ответ успокоил Мери. Она расслабилась. И готова была даже рассмеяться вслух.

Слава Богу! Потеря воды. Просто я потеряла много воды, и это вызвало в сознании странные видения.

Облегчение ее было беспредельным.

– А не попить ли мне еще воды? – Она схватила термос и прямо из горлышка сделала несколько больших глотков.

Может, мне это все только кажется, но я чувствую себя сейчас лучше. Много лучше.

Проехав еще несколько миль, Рэм свернул в уединенное место под эвкалиптом на берегу Нила.

– Мы с тобой пропустили обед. Ты голодна?

Мери открыла глаза:

– Не знаю. Наверное, да.

Рэм вышел из машины, открыл для нее дверь, а затем с заднего сиденья достал корзинку и богато расшитое покрывало. Он расстелил его в тени, предложил ей сесть, а сам стал на колени рядом и открыл корзинку.

– У меня для тебя сюрприз, – произнес он с притворной серьезностью, доставая две коробки – красную и белую.