Филип посмотрел на нее с сомнением.

– Не знаю, Сид. Я не уверен, что это удачная…

– Дело в том, что есть некоторые простые вещи, о которых он еще не имеет ни малейшего понятия. Папе и в голову не пришло обучить его таким вещам, ну… таким вещам, о которых только мужчина может рассказать другому мужчине.

Во взгляде Филипа появился настоящий испуг.

– Что ты имеешь в виду? Сидни пожала плечами.

– Ну ты же знаешь. Ну, например, как повязывать галстук.

– Ax вот ты о чем! – облегченно выдохнул Филип.

– Или взять, к примеру, одежду. Что к чему подходит. Как знакомиться с людьми, что говорит джентльмен, когда его представляют кому-нибудь. Элементарные вещи, о которых ты даже не задумываешься. Как заказать еду в ресторане, как за нее расплатиться.

Филип окинул Майкла сперва скептическим, а затем заинтересованным взглядом.

– Понятно. Конечно, я мог бы это сделать. Лицо Майкла расплылось в улыбке чистейшей радости.

– Спасибо. Ты будешь хорошим учителем. Филип усмехнулся в ответ:

– Ну это мы еще поглядим.

– А пока, – как ни в чем не бывало продолжала Сидни, – я дам Майклу несколько скромных советов о… ну, скажем, о правилах поведения за столом и так далее. Обычный салонный этикет, о котором он наверняка…

– Теперь у него такая красивая стрижка, что тетя Эстелла не станет его прогонять, и он сможет обедать вместе с нами, – вмешался в разговор Сэм. – А я смогу учить его арифметике. Я тебя научу, как пользоваться деньгами, покажу, как отличить полтинник от четвертака и десятицентовика. И играм тоже. Я научу тебя играть в шахматы, в домино, в карточные игры. В настоящие игры! Ой, и еще часы! Я умею узнавать время по часам, а ты нет! Я тебя научу, Майкл, и когда-нибудь у тебя будут свои собственные часы. И ты всегда будешь знать, который час. И крокет. Это не арифметика, но все равно, я могу тебя научить…

Сэм продолжал трещать без умолку. Филип прищелкнул языком и вернулся к своей газете. Складывая полотенце. Сидни исподлобья взглянула на Майкла. Он это заметил и поблагодарил ее взглядом. Улыбаясь в ответ, она от души понадеялась, что сумеет заслужить его искреннюю благодарность. Может быть, через день или два эти уроки покажутся ему наказанием? Но идти на попятный было уже поздно: жребий брошен.

В комнате Майкла никого не было. Сидни тем не менее тихонько постучала для приличия по приоткрытой двери, потом все же вошла и огляделась: ей было любопытно узнать, как он теперь живет. Пока здесь жил Чарльз, в комнате царил идеальный порядок. Зато следы пребывания Майкла ощущались повсюду – он превратил комнату в миниатюрный музей естествознания. Все свободные поверхности были завалены либо книгами, либо предметами, о которых он читал: листьями, прутьями, камнями, засушенными ягодами, кусочками коры, птичьими гнездами с пустой яичной скорлупой, бесчисленными мертвыми насекомыми и много чем еще. Для некоторых вещей у нее даже не нашлось названия – до того причудливо и странно они выглядели. Однако сам Майкл был просто одержим подбором названий для окружавших его предметов.

Пятно яркого цвета привлекло ее внимание к столу, стоявшему у камина. Посреди царившего на столе хаоса Сидни обнаружила раскрытый альбом для рисования, подаренный ею взамен того, который испортил 0'Фэл-лон. Осталось всего несколько чистых страниц; все остальные Майкл заполнил цветными рисунками с изображением… Сидни с любопытством перелистала альбом. Яркость образов поражала глаз, хотя изобразительная сторона так и осталась для нее загадкой. Что это? Дерево? А это? Птица? Человеческая фигура? Главным образом она различала цвета – крупные, ослепительно яркие пятна и небольшие, часто повторяющиеся, очевидно, наспех сделанные зарисовки. Все вместе производило настолько сильное впечатление, что сам предмет изображения, затерявшийся среди сочных красок, уже не имел решающего значения.

Сидни наклонилась ниже, пристально разглядывая мазки и линии.

В следующий раз надо будет подарить ему акварельные краски. Сидни решила сделать это прямо завтра, не откладывая.

Она уже повернулась, собираясь уходить, и вдруг застыла на месте, услышав донесшийся из спальни Майкла женский голос. Ингер, сразу догадалась Сидни. Разговаривает с Майклом или сама с собой? Сдерживая вдруг охватившее ее волнение, Сидни толкнула прикрытую дверь в спальню.

Майкл увидел ее первый. Он перевел сосредоточенный и недоуменный взгляд с Ингер на Сидни, словно обе женщины в эту минуту представляли для него одинаково неразрешимую загадку. В остальном он сохранил неподвижность, сидя на краю кровати бок о бок с Ингер, которая прижимала его руку к своей пышной, казавшейся особенно высокой из-за корсета груди И улыбалась ему, прикрыв глаза.

Ей пришлось открыть глаза, когда Сидни распахнула дверь настежь с такой силой, что ручка, стукнувшись о стену, оставила вмятину на штукатурке.

– Ой! Мэм! – вскричала Ингер, вскакивая и заливаясь пунцовым румянцем. – Я… я застилала постель, а он мне помогал, – пролепетала она, пятясь, словно боясь, что Сидни может ее ударить.

А Сидни была очень близка к этому.

– Я вижу, как он тебе помогал, – проговорила она ледяным тоном, стараясь не выдать своих чувств.

– Мы ничего такого не делали, мэм!

Густая прядь белокурых волос, собранных в пучок на затылке Ингер, выбилась из прически и упала на полуголую грудь, прикрывая сосок. Девушка вот-вот готова была разрыдаться.

– Мы просто сидели, честное слово. Прошу вас, мэм, не уфольняйт меня…

– Иди и займись еще чьей-нибудь постелью, – резко оборвала ее Сидни, пока Ингер опасливо пробиралась к двери. – И держись подальше от Майкла, ты меня слышишь?

– Да, мэм.

– Ты обучаешь его скверным вещам!

– Да,мэм! Ингер бросилась наутек. Топот ее шагов быстро затих, но впечатление было такое, будто она, убегая, оставила в комнате все свое смятение и неловкость. Сидни не знала, что ей делать – то ли пуститься вслед за Ингер, то ли обратиться с выговором к Майклу. Протекла томительно долгая пауза, пока не скрипнули пружины кровати. Это означало, что Майкл поднялся на ноги. Однако, наблюдая за ним в зеркало, она убедилась, что он смотрит в пол, а не на нее, и на его красивом лице написано скорее замешательство, чем раскаяние.

Сидни собралась духом и повернулась к нему лицом. Почему именно она обязана прервать это мучительно затянувшееся молчание?!

– Неужели тебе совсем нечего сказать в свое оправдание? Он почесал затылок.

– Я сделал что-то нехорошее. А что?

– Что?! Ты… ты…

Она осеклась на полуслове. О, ей хотелось заорать на него, обрушить ему на голову целый град ядовитых замечаний. Пришлось сдержать себя усилием воли.

– Ты сердишься из-за Ингер? Из-за того, что мы с ней делали?

Он указал на открытую дверь, словно она могла позабыть, кто такая Ингер. В его голосе не было ничего, кроме невинного удивления.

– Я не сержусь, – ответила Сидни, отрицая очевидное. – Но, Майкл, ты не должен впредь делать такие вещи!

– Почему? Ты же делала это с Вестом, – возразил он.

– Это совершенно разные вещи, вот и все. Я хорошо знаю Чарльза. Мы были практически помолвлены!

До него наконец дошло, что Сидни расстроена; он смотрел на нее пристально и настороженно.

– Но Ингер сказала, что ей это нравится. Думаешь, я сделал ей больно?

– Нет, конечно, нет.

– Я не делал ей больно.

– Я знаю. Я не могу тебе объяснить, – пробормотала Сидни, отворачиваясь от Майкла. – Спроси моего брата, он все тебе объяснит.

– Спросить Сэма? Он что, дурачит ее? Нет, быть того не может.

– Ну, конечно же, не Сэма! Майкл, неужели ты действительно ничего не понимаешь?

– Я вижу, что ты сердишься. Ты говоришь, что не сердишься, но это не так. Мне очень жаль, что я тебя расстроил. Я больше никогда не дотронусь до Ингер, раз тебе это не нравится.

Сидни всплеснула руками и бессильно уронила их.