— Я получил еще одно приглашение для тебя: устроить выставку твоих работ в Королевской Академии в Лондоне, — сказал Генри, меняя тему разговора. — Мне бы хотелось, чтобы ты принял это приглашение.

— Я не хочу ехать в Лондон.

— Тогда, может быть, в Париж? Я также получил приглашения из нескольких галерей Парижа с просьбой устроить там выставки твоих работ. Англичане, конечно, заплатили бы больше, но Париж, все-таки, ближе к дому.

— Я покончил с выставками, — раздраженно сказал Александр, повернувшись к брату. — Не хочу больше выставлять свои работы, как товары в витринах магазинов.

— Тебя беспокоят вовсе не выставки, — заметил Генри, — и мы оба прекрасно понимаем это. Ты отказываешься потому, что не можешь уехать отсюда, даже на день.

— Я не хочу обсуждать это, — холодно сказал Александр. — Мои причины касаются только меня.

Генри раздраженно вскинул руки. — Я не понимаю этого твоего отношения! Почему бы тебе не съездить в Лондон или Париж? Что так удерживает тебя здесь?

— Я здесь потому, что я хочу быть здесь, — сухо сказал Александр.

— Ты здесь потому, что это место напоминает тебе об Анне-Марии. Ты не хочешь уезжать отсюда только потому, что, уехав, ты начнешь забывать о случившемся. Ты можешь простить себя и это…

Александр с силой ударил кулаком по столу, перебив брата.

— Я сказал нет! И покончим с этим, Генри. Я не хочу больше говорить на эту тему!

Они смотрели друг на друга, и каждый из них хотел, чтобы другой понял и принял именно его точку зрения.

Робкий кашель заставил обоих мужчин посмотреть в том направлении. У лестницы, с подносом стояла Тесс.

— Извините, — сказала она. — Но я подумала, что вам, наверное, захочется выпить чашечку чая.

Александр пристально смотрел на девушку, размышляя о том, как много она слышала. Но Тесс поставила поднос на стол с абсолютно невозмутимым лицом. Александр раздраженно взгля нул на поднос. На нем стояли две чашки, чайник, молоко, сахар и блюдо, на котором красовались аппетитные пирожки с ежевикой.

Он опять посмотрел на Тесс, но она деловито расставляла содержимое подноса на столе. Закончив, она направилась к лестнице.

— Я ухожу, можете продолжать свой спор. — Проходя мимо Генри, она улыбнулась ему и стала спускаться по лестнице.

Генри взглянул на стол и усмехнулся.

— Вижу, она не особо беспокоится о том, голоден я или нет. А Жанетта могла бы и предупредить, что я терпеть не могу пирожки с ежевикой. — Но, — добавил он, глядя на Александра, — я не уверен, что они предназначались мне.

Александр взял один слоистый пирожок.

— Так ведь она — моя экономка.

— После того, как ты съешь все пирожки на этой тарелке, а я уверен, что ты съешь их все, почему бы нам не спуститься вниз и не заняться фехтованием? Мне просто необходимо поупражняться с тобой, Mon frere[32]. Всего неделю назад мне нанес поражение противник-левша.

Александр усмехнулся.

— И поэтому ты хочешь нанести поражение мне и успокоить свою раненую гордость.

— Конечно.

— Этого никогда не будет, — Александр покачал головой и взял еще один пирожок.

— Посмотрим, — не сдавался Генри.

Из мастерской Тесс вернулась на кухню, где Жанетта заваривала свежий чай для них двоих. Позавтракав чаем с тостами, Тесс и Жанетта отправилась в детскую. Тесс хотелось показать своей новой подруге, как она там все устроила. Проведя ее через спальню в примыкающую к ней гардеробную, Тесс объяснила:

— Я понимаю, что комнатка совсем маленькая, но это ничего. Наверное, здесь когда то спала горничная какой-то леди.

Жанетта кивнула, но не сказала ничего. Ее взгляд был устремлен к колыбельке, стоящей в углу. Подойдя ближе, она склонилась над ней, чтобы получше рассмотреть. Это была та же самая колыбелька. Когда Александр узнал, что Анна-Мария забеременела, он заказал эту колыбельку местному плотнику. И сам расписал ее цветами.

— Где вы взяли это? — спросила Жанетта девушку, которая тоже смотрела на колыбельку с нежностью в глазах.

— Мне подарил ее Александр для моего малыша. Он ничего не рассказывал мне о ней. Просто, однажды, я нашла ее здесь. — Тесс повернулась к своей спутнице. — Она предназначалась для его собственного ребенка, да?

Жанетта посмотрела ей в глаза.

— Да.

— Что же произошло? — не сдавалась Тесс. Жанетта не знала, сколько ей можно рассказать этой девушке. Она понимала, что Александр вряд ли обрадуется, узнав, что она рассказала Тесс что-то о его ребенке или об Анне-Марии.

— Ребенок умер.

— Умерла и его жена, не так ли?

Жанетта кивнула и собралась уже было выйти из комнаты, надеясь покончить с этим разговором на эту тему, но Тесс подошла к ней и нерешительно коснулась ее плеча.

— Пожалуйста, расскажите мне.

Жанетта взглянула на умоляющее лицо девушки.

— Александр рассказывал вам что-нибудь о своей жене?

— Да. — Тесс убрала руку с плеча Жанетты и прижала руки к животу. — Он сказал, что убил ее.

Жанетта тяжело вздохнула. Даже сейчас, спустя три года, он все еще винит себя.

— Он не делал ничего подобного.

— Что же тогда случилось?

Жанетта понимала, что просто не имеет права отвечать на этот вопрос Тесс.

— Боюсь, что этого я не могу вам рассказать. Если Александр захочет, он все расскажет вам сам.

Тесс кивнула с неохотой и попросила:

— Тогда расскажите мне хотя бы что-нибудь о его жене. Кто она такая? Как она выглядела?

Жанетта заметила, что это было не просто девичье любопытство. Здесь было что-то большее.

— Анна-Мария была сестрой Генри, — начала она без особого желания. — Александр, мой муж и Анна-Мария вместе выросли. Когда Александру исполнился двадцать один год, он захотел поехать в Италию, учиться рисовать. Но Люсьен не разрешил своей дочери выйти замуж за Александра, потому что ей было всего шестнадцать, и он считал ее еще слишком юной. Но они сбежали и уехали в Италию вместе. Назад они вернулись лишь шесть лет спустя, когда пал Наполеон.

— Она была очень красивая, — задумчиво сказала Тесс. И когда Жанетта бросила на нее вопросительный взгляд, она добавила:

— Я видела ее портрет, написанный Александром.

— На портрете она, как живая, — продолжала Жанетта. — Анна-Мария была полна жизни. Она всегда смеялась, всегда ждала новых приключений. Анна-Мария была страстной девушкой, но и капризной. Кокетка. Она… ей нравилось дразнить, и она никогда не задумывалась о последствиях. Она и Александр… их брак был бурным. Она часто давала ему повод к ревности. — Жанетта закрыла глаза. Говорить об Анне-Марии было больно.

— Александр очень любил ее, да?

Тоскующий голос Тесс заставил Жанетту удивленно открыть глаза.

— Да. Она была беременна, и когда умерла, умер и ее ребенок. — И с грустью в голосе она добавила: — Когда это случилось, Александр распустил всех слуг, закрыл винодельню и стал жить, как отшельник. Это случилось три года назад.

— Значит он не убивал ее. — Тесс покачала головой и посмотрела на Жанетту. — Александр не способен на такое. Тогда почему он обвиняет себя в случившемся? Не потому ли, что она умерла, будучи беременной от него?

— Боюсь, что не все так просто, — Жанетта еще раз посмотрела на колыбельку и сказала: — Я не имею права рассказывать вам что-либо еще. Как я уже говорила, если Александр захочет, он сам расскажет вам обо всем.

И, сказав это, она вышла из детской. Тесс посмотрела ей вслед, желая спросить что-нибудь еще, но она понимала, что тема эта закрыта. Она смотрела на колыбельку и думала о том, как ей хочется, чтобы Александр любил ее, чтобы ее ребенок смог занять у него место того, которого он потерял. Может быть, когда-нибудь ее желания и сбудутся. Тесс расправила складку одеяльца, лежащего в колыбельке и вышла из детской вслед за Жанеттой.

Спускаясь по лестнице, она заметила, что Жанетта стоит на первой площадке лестницы и смотрит вниз в холл. Она услышала шум и возбужденно кричавшие мужские голоса. Посмотрев туда, куда глядела Жанетта, Тесс увидела в центре холла Александра, который с рапирой в руке наступал на Генри, парирующего удар и отступающего. На обоих мужчинах были маски, но Александра выдавали длинные волосы, падающие на спину. Тесс подошла к Жанетте, и женщины принялись наблюдать за фехтовальщиками.