— Хватит прикидываться святой невинностью! — насмешливо ответил виконт. — Ты отъявленная воровка, о чем свидетельствует не только это позорное клеймо, но и твоя сегодняшняя проделка на Норт-сквер. Не отпирайся, я был там и видел все собственными глазами.

Внезапно он развернул Кэти лицом к дверям и притянул к себе, крепко сжимая одной рукой ее талию. Оторопев от неожиданности, она не успела ему помешать. Ее сердце забилось от страха — чего хочет от нее этот страшный человек? По-видимому, на уме у него были отнюдь не любовные игры: свободной рукой виконт ловко обшарил карманы ее ветхого плаща, выудив оттуда перетянутый шнуром бархатный мешочек — кошелек простака-лейтенанта. Завладев уликой, он тотчас отпустил Кэти.

Она обернулась, готовая осыпать его бранью, но, встретившись с ним глазами, прикусила язык — таким холодом и жестокостью веяло от виконта.

— Ну-ка, что тут у нас? — ухмельнулся он, разглядывая кошелек. — Неужели это деньги лейтенанта? А ты знаешь, что кража у офицера — серьезное преступление?

Не отвечая, Кэти облизнула пересохшие губы.

— Да, ты воровка, — констатировал виконт, — и, судя по клейму на твоей руке, воровка со стажем. Похоже, тебя сослали сюда в наказание по решению суда, и твой юный возраст говорит о том, что ты не успела отбыть семилетний срок, который обычно дают ворам. Значит, ты беглая! О, не надо так на меня смотреть, не надейся испепелить меня взглядом. Я не безмозглый лейте-нантишка, которого ты смогла провести, как ребенка. Спешу тебя успокоить: я не отдал бы своим людям приказа доставить тебя сюда, имей я намерение повесить тебя за какую-то банальную кражонку. Кроме того, поиск и возвращение растяпам-хозяевам беглых рабынь вовсе не входит в круг моих обязанностей.

Фаталистка по натуре, Кэти знала, в каких случаях бесполезно лгать и давать волю гневу. Похоже, сейчас был именно такой случай — ей придется согласиться на сотрудничество с Лоуденом, и будь что будет!

— Как скажете, сэр, — пожала она плечами. — Какое у вас ко мне дело?

Лоуден вытащил из кармана сложенный лист бумаги и показал Кэти:

— Посмотри — вот ордер на твой арест по обвинению в краже, подписанный лейтенантом Уэстоном, у которого ты сегодня утром на рынке стянула кошелек.

— Чертов обманщик! — в отчаянии воскликнула она. — Вы же только что уверяли, что не собираетесь выдавать меня полиции, а сами уже и ордер на арест приготовили!

— Попридержи-ка язык, — властно приказал виконт, на лице которого не дрогнул ни один мускул. — Еще одно оскорбление, мерзавка, и я разделаюсь с тобой без всяких ордеров. Не сомневайся, никто не помешает мне тебя здесь прикончить, так что и следов не останется.

Кэти содрогнулась: он сказал чистую правду. У него есть все — власть, титул, состояние. Кто перед ним она, нищая, высланная из родной страны? Он может изнасиловать ее, убить, сделать с ней все, что угодно, никто и пальцем не пошевельнет, чтобы ее спасти! Эта мысль придала ей силы.

— Когда-то мне грозила виселица, — ответила она, глядя на виконта с мрачной решимостью. — С тех пор я свыклась с мыслью о неизбежной смерти, так что не тратьте времени на угрозы, я вас не боюсь! — Последнее, разумеется, было ложью, но у Кэти еще осталась гордость: не родился еще такой мужчина, перед которым бы она спасовала! — Дайте-ка сюда ордер на арест, я хочу прочесть, в чем меня обвиняют, — добавила она, протянув руку за бумагой.

Впервые на безжизненном лице Лоудена отразилось какое-то чувство — это было удивление.

— Вот это да! Неужели ты умеешь читать? — спросил он.

Его реакция напомнила ей Мэг. Узнав, что Кэти знает грамоту, изумленная этим обстоятельством Мэг сразу начала придумывать, как использовать талант товарки — к их общей пользе, разумеется. И ей это удалось: она изобрела очень выгодную аферу с компрометирующими любовными письмами, которые от имени богатых аристократов писала Кэти, мастерски подделывая их почерк. Вот и теперь по хитрому блеску в глазах виконта она догадалась, что он, как когда-то Мэг, тоже думает о применении ее способностей в своих целях. «Пожалуй, не стоит ему рассказывать, что я еще и набила руку на подделке почерка», — решила Кэти, а вслух сказала с усмешкой:

— Только не умрите от удивления, милорд. Да, я умею читать и хочу прочесть ордер на свой арест. Что тут такого?

Он передал ей документ, и она его внимательно прочла — он содержал детальное описание ее утренней проделки.

— Ничего не скажешь, все изложено верно, — заметила Кэти, возвращая бумагу с самым беспечным видом, хотя на душе у нее скребли кошки. — Единственная поправка — я не шатенка, а блондинка.

— Неплохо, неплохо… — пробормотал виконт, думая о чем-то своем и как будто не слушая ее. Он машинально сложил ордер и спрятал его в карман камзола. — Ты умеешь читать — не ожидал! Это мне на руку. Может быть, ты и писать умеешь?

— Разумеется! И не только по-английски, но и по-французски.

— Отлично! — воскликнул Лоуден и замолчал, что-то прикидывая. Побарабанив пальцами по столешнице, он окинул Кэти задумчивым взглядом и продолжил: — Хоть ты и ругаешься, как пьяный матрос, голос у тебя приятный и выговор правильный. Похоже, ты даже имеешь некоторое представление о хороших манерах, светском обращении и разговоре…

— Я ведь, хоть и сирота, все-таки человек, а не животное, сэр, — сухо ответила Кэти, поджав губы.

Он не обратил на ее слова никакого внимания, продолжая размышлять вслух:

— К тому же ты грамотная — кто же дал тебе, уличной воровке, воспитание под стать благородной девице?

По своему опыту Кэти знала, что всегда, когда это возможно, лучше говорить правду, иначе можно запутаться в собственной лжи, поэтому она честно призналась:

— Десять лет моя мать была содержанкой одного богатого джентльмена. Он ушел от жены, поэтому жил с моей матерью открыто, не таясь. Мое детство большей частью прошло в его доме… Мама и научила меня читать и писать по-английски и по-французски. Она ведь происходила из хорошей семьи, но, на свою беду, встретила и полюбила одного повесу и мота, моего отца, а он бросил ее еще до моего рождения. Ей ничего не оставалось, как стать любовницей богатого джентльмена. Она умерла, когда мне исполнилось десять лет, и ее любовник тут же отправил меня в приют.

— Хорошо еще, что не в работный дом, — заметил виконт.

«Это еще как посмотреть», — подумала Кэти, вспомнив змеиную улыбку мисс Пруденс, которая с садистским сладострастием секла воспитанниц приюта ивовыми прутьями за малейшую провинность. Беседа, похоже, затягивалась, и Кэти нетерпеливо переступила с ноги на ногу. К чему эти расспросы? Почему виконт так обрадовался, узнав, что она умеет читать и писать? Что бы он ни собирался с ней сделать, лучше уж поскорее об этом узнать!

— Может, вы наконец объясните, зачем я вам понадобилась? — нарочито бодро спросила Кэти, усилием воли подавляя дрожь.

— А ты изрядно поднаторела в искусстве обмана, голубушка, — ответил Лоуден, смерив ее взглядом. — Ты так убедительно притворяешься, будто не боишься меня, что, пожалуй, можешь и сама поверить в свою ложь. Представь, именно твое искусство лицедейства привлекло меня, когда я увидел сцену, которую ты разыграла перед дураком-лейтенантом.

Она молча смотрела ему в лицо, ожидая, когда он закончит свои размышления вслух и ответит наконец на ее вопрос.

— Ты отчаянно смела, хороша собой и весьма неразборчива в средствах, — добавил виконт как бы про себя. — Да, ты именно то, что мне нужно!

— Я вас не понимаю, — не выдержала Кэти.

— Опасность и угроза смерти тебя не пугают, — не реагируя на ее восклицание, продолжил Лоуден. — Именно такому человеку, как ты, по плечу мое задание, которое предполагает и то, и другое!

— А у меня есть выбор?

— Разумеется. Если ты выполнишь задание, которое я собираюсь тебе поручить, я добьюсь снятия с тебя обвинения, и ты будешь вольна уехать, куда захочешь, не боясь преследования английских властей. Кроме того, в награду я дам тебе пятьдесят фунтов, чтобы ты могла начать новую жизнь. Ну а если ты откажешься от моего поручения, я найду твоего хозяина и отправлю тебя к нему.