К их общему облегчению, столь решительных действий от Кэти не понадобилось, потому что Холбрук уселся на противоположном конце стола. Оказавшись на безопасном расстоянии от него, Кэти почувствовала вкус к своей новой роли. Ей особенно нравилось поднимать глаза на Итана и замечать, что он с усмешкой за ней наблюдает. Тогда на лице Кэти тоже возникала такая же усмешка. Когда бы их глаза ни встретились, в их взглядах всегда было что-то интимное, сокровенное, словно у них был свой секрет.

Что, собственно говоря, и было правдой. У них действительно была своя тайна, тайна, которую Кэти будет вынуждена открыть злейшему врагу Итана всего через несколько дней. Но теперь, встречаясь с Итаном глазами и улыбаясь ему в ответ, она гнала от себя эту мысль, потому что не хотела думать о страшной дилемме — либо он, либо она.

На следующий день Итан заехал к Кэти, как и обещал. Если он и планировал какие-то антианглийские козни на этот день и вечер, то не показывал вида, а просто предложил ей прогуляться вместе на рыночную площадь.

Хотя день выдался холодный, светило солнце, на небе не было ни облачка, — идеальная погода для прогулки, но, помня о том, что Итан сказал ей накануне, Кэти понимала, что он пригласил ее не просто подышать воздухом.

Когда она спросила, почему он выбрал для прогулки именно рынок, он улыбнулся и ответил:

— Потому что ты без ума от книжных лавок!

— Я? — искренне изумилась Кэти.

— Именно ты, — подтвердил Итан. — И ты слышала, что в «Лондонской книжной лавке» можно найти отличное издание всех пьес и сонетов Шекспира!

Девушка неподобающе своему новому образу присвистнула: «Лондонская книжная лавка» принадлежала мистеру Генри Ноксу, известному патриоту и вигу до мозга костей.

— Послушайте, Итан, может быть, вам не стоит показываться в лавке заведомого вига?

— Ты совершенно права, вот почему я и прошу тебя пойти туда вместо меня. Ведь по легенде ты новичок в Бостоне, к тому же свободна от политических пристрастий, поэтому можешь, не вызывая подозрений, зайти в лавку вига.

— А что будете делать вы, пока я покупаю полное собрание сочинений Шекспира?

— Посижу в кофейне поблизости. У лавки Нокса мы разделимся — ты войдешь внутрь, а я отправлюсь дальше, в кофейню. Из лавки иди туда, я буду ждать.

— Но что мне делать в книжной лавке?

— Я же сказал — покупать книги. Кэти хотела уточнить кое-что, но Итан поспешил сменить тему:

— Ну как, ты удобно устроилась в новом доме? Там все в порядке?

— Да, благодарю вас.

— Мыши больше не беспокоят?

— Нисколько, хотя, вообще-то, у них есть привычка возвращаться.

— Знаю, поэтому-то я и принес тебе в подарок одну вещь, — сказал Итан и, остановившись неподалеку от продавца газет, полез в карман плаща.

Кэти с любопытством наблюдала за ним. Еще один подарок? К чему? Разве мало было подарить ей дом и изумительный гардероб? Она подумала о своей несчастной матери, всю жизнь зависевшей от подарков любовника. К счастью, они с Итаном только притворяются любовниками, а на самом деле они принадлежат к разным лагерям, и Кэти даже собирается его предать. Нет, ей больше не нужны от него никакие подарки!

— Спасибо, но подарков больше не нужно, — решительно сказала она. — Не стоит продолжать в том же духе, чтобы наш фарс с любовной связью не зашел слишком далеко!

Итан хотел возразить, но она его опередила:

— Дарить мне подарки совершенно необязательно! Мужчины дарят любовницам очень дорогие вещи — моя мать, например, получала бриллианты, золотые побрякушки, роскошные тряпки, но мне ничего этого не нужно!

— Понимаю, но мой подарок — сущая безделица…

— Может быть, — прервала его Кэти, — но я не могу его принять. Дом, изысканные туалеты — все это мне нужно, чтобы достаточно убедительно сыграть роль вашей любовницы, но больше я ничего от вас не приму. Не хочу чувствовать себя обязанной!

Он слушал ее внимательно, ловя каждое слово, как будто она говорила о чем-то исключительно для него важном, но в изгибе его губ Кэти заметила легкую усмешку.

— Вы надо мной смеетесь! — обиженно воскликнула девушка.

— Что ты, и не думал! — ответил Итан серьезно. — Признаться, мысль подарить тебе драгоценности никогда не приходила мне в голову, но, — тут он вытащил что-то из внутреннего кармана плаща и протянул Кэти, — если хочешь, я могу заказать для него у ювелира украшенный бриллиантами ошейник!

На его ладони лежал ярко-рыжий комочек — крошечный котенок, который при виде девушки приподнял головку и еле слышно пискнул.

Внутри у Кэти все оборвалось, она почувствовала, что броня цинизма и отчуждения, которую она носила всю сознательную жизнь, прочная и такая удобная, что уже почти срослась с ее кожей, вдруг разлетелась на кусочки.

Потеряв дар речи, девушка уставилась на котенка, таращившего на нее круглые зеленые глазенки.

А сам даритель как будто и не заметил ошеломляющего впечатления, произведенного его подношением. Он несколько секунд внимательно рассматривал котенка, потом спокойно сказал:

— Если эта кошечка пойдет в мать, кошку моей кухарки, то вырастет большой и сильной и станет настоящей грозой мышей и крыс! Ее мать, которая весит не меньше четырнадцати фунтов, переловила у меня в доме всех грызунов.

Кэти взволнованно сглотнула. Оказывается, он помнит, что она боится мышей, он заботится о ней! Никогда ни один мужчина не заботился о ней, не ожидая от нее чего-нибудь взамен, и Кэти не могла взять в толк, зачем Итан это делает. Она растерянно смотрела на котенка, не в силах произнести ни слова.

— Это милое создание запросто расправится с любой мышью или крысой, которая посмеет посягнуть на твою кладовую! — продолжал Итан, протягивая ей котенка. — Посмотри, какая славная киска! Разве понадобится выписывать из Бенгалии тигра, если в доме будет ис-требительница мышей вроде нее?

Кэти хотела засмеяться, но вместо этого вдруг разрыдалась. Ей было очень стыдно — плакать на глазах у посторонних, посреди людной улицы! К тому же ей было очень обидно: она уже много лет, с тех пор, как умерла мама, не теряла над собой контроль. Но что бы ни говорила себе Кэти, как бы ни пыталась она совладать с собой, горячие слезы лились и лились по ее щекам, и она ничего не могла с собой поделать.

Протянув руку, она взяла котенка и, зарывшись мокрым лицом в его нежную рыжую шерстку, отерла слезы, но они все текли и текли, и хуже всего было то, что она не понимала, почему плачет. Ведь она никогда не плакала, никогда!

Итан молчал, даже не пытаясь ее утешить. Он только достал из другого кармана платок и протянул его девушке, а потом отвернулся, притворившись, что рассматривает выставленные в киоске газеты, чтобы Кэти могла взять себя в руки. Она бережно положила котенка к себе в карман и принялась утирать слезы.

Когда она успокоилась, они продолжили свой путь, как будто ничего не случилось. Итан по-прежнему молчал, и за это Кэти была ему особенно благодарна. Она не смогла бы поддерживать разговор в таком состоянии.

Много лет, живя в каменных джунглях, она ожесточала свое сердце, избегала привязанностей, защищалась от разочарований, возводя вокруг себя стену цинизма и предубеждения, всегда веря только в худшее и отгоняя от себя страх напускной дерзостью и бравадой.

Но в мгновение ока плоды ее многолетних усилий пошли прахом, и она осталась стоять перед жестоким миром совершенно незащищенная и уязвимая. И из-за чего? Из-за крошечного котенка, подаренного ей человеком, которого она собиралась предать… Она столько раз доказывала себе, что он ей чужд и враждебен, и все напрасно, он становился ей все ближе и дороже…

Когда Кэти вошла в «Лондонскую книжную лавку», там было полно народу. Покупатели бродили между стеллажами, уставленными книгами, телескопами, коллекциями самых разнообразных предметов, рассматривали развешанные по стенам географические карты или болтали, попивая из дымящихся чашек кофе из цикория.