– Конечно не веришь. Ты же ему предана и верна.

– Но не бездумно, – сказала Амара. – И не без причины. Я его видела. Я его знаю. Он хороший человек, а ты трактуешь его действия в самом худшем свете.

– У меня есть на то причина, – заявила Исана, и какая-то отстраненная часть ее существа пришла в ужас от собственного ледяного тона и яда, прозвучавшего в голосе. – Есть причина.

Амару охватила тревога, и это отразилось у нее на лице, но голос продолжал звучать мягко и ласково.

– Ты его ненавидишь.

– Ненависть слишком слабое слово.

Амара удивленно заморгала:

– Почему?

– Потому что Гай убил мою… младшую сестру.

Амара покачала головой:

– Нет, он совсем не такой. Он могущественный правитель, но он не убийца.

– Он не сам это сделал, – сказала Исана. – Но вина лежит на нем.

Амара прикусила нижнюю губу:

– Ты винишь его за то, что с ней случилось.

– Да, это полностью его вина. Если бы не он, у Тави сейчас была бы мать. И отец.

– Я не понимаю. Что с ними произошло?

Исана пожала плечами:

– Моя семья была бедной, и сестра не вышла замуж к двадцати годам. Ее отправили в лагерь Коронного легиона, чтобы она отслужила срок в отряде, занимавшемся готовкой, стиркой, и все такое. Там она познакомилась с солдатом, полюбила его и родила ему ребенка – Тави.

Амара медленно кивнула:

– Как они погибли?

– Политика, – ответила Исана. – Гай приказал Коронному легиону отправиться в долину Кальдерон. Таким образом он хотел напомнить Риве, кто в доме хозяин во время возникших беспорядков, и одновременно пытался успокоить Сенат, поскольку легион должен был остановить и остановил орду маратов, собравшихся захватить страну. Одновременно он показал консулу Ривусу, что его солдаты находятся рядом и могут начать действовать в любой момент.

Амара вздохнула:

– Первая кальдеронская битва.

– Да, – спокойно подтвердила Исана. – Родители Тави были там. Оба погибли.

– Но, Исана, – сказала Амара, – Первый консул не отдавал приказа убить их. Он отправил легион туда, где возникло сложное положение. Именно для этого и существуют легионы. Конечно, их гибель настоящая трагедия, но ты не можешь винить Гая за то, что он не предвидел, насколько велика будет армия маратов, которая удивила своей численностью даже собственных командиров Гая.

– Они были там, выполняя его приказ. И он виноват в их смерти.

Амара расправила плечи и выставила вперед подбородок:

– Великие фурии, домина. Его собственный сын тоже погиб там.

– Я знаю, – сердито сказала Исана. Она собралась еще что-то добавить, но тряхнула головой и промолчала. Ей пришлось сражаться с рвущимися наружу словами, так сильна была ненависть, затопившая ее сердце. – Это не все, в чем я его виню. – Она закрыла глаза. – Есть и другие причины.

– Какие? – спросила Амара.

– Личные.

Амара помолчала несколько мгновений, а потом кивнула:

– В таком случае… нам придется согласиться с тем, что мы не достигли взаимопонимания в данном вопросе, домина.

– Я и раньше знала, что так будет, Амара, – сказала Исана. Неожиданно ненависть отступила, оставив ей лишь боль и усталость.

– Я знаю его как дисциплинированного и способного правителя. А также честного и прямого человека. Он многим пожертвовал ради блага страны – даже собственным сыном. И я горжусь, что служу ему, насколько это в моих силах.

– А я никогда его не прощу, – сказала Исана. – Никогда.

Амара сдержанно кивнула, и Исана почувствовала ее огорчение, которое пряталось за вежливым выражением ее лица.

– Мне очень жаль, домина. После того что тебе пришлось пережить вчера… Извини меня. Мне не следовало затевать этот разговор.

Исана покачала головой:

– Все в порядке, графиня. Хорошо, что мы откровенно об этом поговорили.

– Наверное, – не стала спорить Амара, прикоснулась к двери, и напряжение исчезло из воздуха. – Я прослежу, чтобы твои носилки были готовы, а рыцарей, которые будут тебя сопровождать, покормили.

– Подожди, – сказала Исана. Амара остановилась, положив руку на дверь. – Благодаря тебе Бернард очень счастлив, – тихо сказала Исана. – Я не видела его таким уже много лет. И я не хочу вставать между вами, Амара. Нам вовсе не нужно иметь общее мнение по поводу Первого консула, чтобы ты оставалась с ним.

Амара кивнула, молча улыбнулась и вышла.

Исана несколько мгновений рассматривала себя в зеркале, а потом встала, подошла к сундуку, стоявшему в изножье кровати, и открыла его. Она достала постельное белье, запасную пару туфель и маленькую деревянную шкатулку с серебряными украшениями, собранными ею за прошедшие годы. Затем сильно надавила на дно в одном углу, приказав Рилл убрать воду из дощечек, они тут же стали меньше и поддались под ее рукой. Исана вынула их, открыв небольшой тайник.

Она достала маленький мешочек для украшений, сшитый из шелка. Развязав, она раскрыла его и перевернула, вытряхнув содержимое себе на ладонь.

Изящное кольцо из сияющего серебра на тонкой серебряной цепочке, тяжелое и холодное, легло ей на ладонь. Камень менял свой цвет от сверкающего голубого алмаза до кроваво-красного рубина. Его держали на плечах два серебряных орла, один чуть больше другого, летящие навстречу друг другу.

Исану наполнила давняя боль и чувство потери, но она не стала просить Рилл, чтобы та остановила ее слезы.

Она надела цепочку на шею и спрятала ее под платьем, затем посмотрела на себя в зеркало, пытаясь прогнать красноту из глаз. У нее не было времени для того, чтобы оглядываться назад.

Исана подняла голову, заставила себя успокоиться и вышла из комнаты, чтобы помочь семье, которую любила, и человеку, которого ненавидела всей душой.

Амара ждала, когда рыцари Воздуха, посланные сюда верховной властью, спустятся с неба, затянутого тяжелыми серыми тучами. Весна здесь, так далеко к северу от столицы, могла быть неприятно сырой и холодной, но дождь, о приближении которого говорили раздававшиеся время от времени раскаты грома, еще не начался. Амара узнала человека, возглавлявшего отряд, и ей вдруг захотелось, чтобы наполненные водой тучи пролились дождем чуть раньше. На его проклятую голову.

Дон Горацио мчался впереди закрытых носилок, и его роскошные доспехи сверкали, озаряя черные тучи, красный бархатный плащ развевался за спиной. Четверо рыцарей в дорожных костюмах летели у четырех углов носилок, поддерживая их вес, и еще четверо окружали их в качестве эскорта. Отряд опустился гораздо стремительнее, чем требовалось, и их фурии устроили миниатюрный циклон, который разметал волосы Амары и заставил овец в соседнем загоне в страхе столпиться в дальнем углу. Слуги, готовившие припасы и все необходимое для отряда Бернарда, быстро прикрыли глаза от поднятой в воздух пыли и клочьев соломы.

– Идиот, – вздохнув, проворчала Амара и приказала Циррусу, чтобы он заслонил ее от мечущегося в воздухе мусора.

Горацио легко опустился на землю. Будучи трибуном и рыцарем Коронного легиона, он имел право украсить свои доспехи золотой и серебряной филигранью, а шлем и рукоять меча – драгоценными камнями, но золотая вышивка на плаще – это было уже слишком. Дон Горацио нажил себе состояние благодаря своим многочисленным победам на Гонках ветра, ежегодных состязаниях заклинателей воздуха, которые устраивались во время Зимнего фестиваля, и ему хотелось, чтобы все это знали.

Конечно, ему меньше всего хотелось, чтобы они узнали, что он потерял львиную долю своего богатства в первый год, когда Амара приняла участие в соревнованиях. Он не позволял ей об этом забыть, хотя она не видела никакой необходимости соблюдать правила вежливости с этим человеком. Она дождалась, когда рыцари спустятся во двор домена, а затем подошла к ним.

– Добрый день, господин! – пророкотал могучий баритон Горацио. – О, секунду. Вы не господин вовсе. Это же вы, графиня Амара. Прошу меня простить, но сверху вы очень похожи на юношу.