Быстро оценив ситуацию, Джордж успокоился и оценил ее еще раз, но уже медленно. Он сидел на земле неподалеку от группы шимпанзе. Обезьяны собрались вокруг высокой насыпи, в которой Джордж узнал термитник. Они ковыряли эту кучу палочками, вытаскивали из нее личинок, а затем поедали их, запивая шимпанзским из лучших запасов обезьянника.

– Наверное, вы удивляетесь, что встретили нас здесь? – спросил крупный пожилой шимпанзе, с седыми волосами и в мексиканской шляпе, которая вызвала у Джорджа кое-какие подозрения.

– Что это за чучело? – спросила одна из самочек, которую все называли Лейлой.

– Наверное, примат родственного вида, – ответил Сакс, вожак стаи. – Хотя его две ноги кажутся мне жалкой пародией на двуногость. А вы только посмотрите на его узкий рот, крохотные ноздри и отсутствие крепкой лобовой кости! Взгляните на его ботинки – это явный признак того, что он читает книги.

– Дай ему одну личинку, – сказала Лейла. – Эй ты, обезьяна, хочешь личинку?

Джордж немного смутился, поскольку в его мире люди не ели личинок на первое – да и на второе тоже. Но потом он вспомнил, что в былые дни такие личинки делались из марципана и особенно ценились под мокрое портвейнское, которое соперничало с сухим румынским, приготовленным из лучших перечных стручков.

– Хорошо, но только одну, – ответил он и положил бледную штучку в рот.

Личинка оказалась довольно вкусной, поэтому Джордж решил подумать о возможности добавки. Он уже освоился с этой тактикой выжидания, к которой ему теперь приходилось прибегать все чаще и чаще.

– Хочешь еще одну? – спросила Лейла.

– Ладно, давайте, – ответил Джордж.

– А он неплохо умеет говорить, – сказала Лейла Саксу.

Откуда-то издалека доносилась мелодия. Она усилилась, и Джордж узнал звуки флейты и тамбурина. Они исходили оттуда, где, по его мнению, должен был находиться задний проход пещеры, поскольку там пространство сужалось до початка кукурузы и тонуло в непроглядной тьме.

Повернувшись к заднему проходу, Джордж начал смотреть во все глаза. Вскоре оттуда появился небольшой ансамбль, составленный из тамбуринов и флейт, и, что характерно, это были не просто инструменты, а игроки, которые без труда исполняли самые замысловатые мелодии. Джорджу они показались похожими на пуделей или даже на гепердов.

– Привет всем, – сказал вожак гепердов. – Мы пришли сюда, чтобы немного вас повеселить.

Джордж знал, что гепердам не полагалось играть на музыкальных инструментах, как, впрочем, и на немузыкальных тоже. Тем не менее он промолчал, понимая, что здесь, на заре времени, многие роли еще ожидали своего распределения, и никто толком не был уверен, кому и за что хвататься.

Геперды пришли известить об открытии нового салона мод, где слоны собирались продемонстрировать причуды своего туалета. К слову сказать, эта идея настолько опередила свое время, что так и не нашла окончательного завершения.

Джордж торопливо осмотрелся, пытаясь найти выход из пещеры. Здесь и без слонов уже не хватало места. Он содрогнулся, представив, какой затор они устроили бы в таком закупоренном пространстве. Но слоны не пришли. Под давлением невразумительных обстоятельств они решили отложить визит до лучших времен и ограничились письменными извинениями. К сожалению, последние оказались сильно измятыми, поскольку геперды использовали их вместо партитур и музыкальных нот.

Послышался мягкий шлепок, и что-то, свалившись с невидимого потолка, упало Джорджу прямо на колени. Как он и подозревал, это был словесный мешок.

– И в какую же беду ты впутался на этот раз? – спросил мешочек.

– Только не надо валить на меня вину, – возмутился Джордж. – Я просто упал в дыру, вот и все.

– Этого вполне достаточно, – произнес словесный мешок. – Ты довел сюжет до полного безрассудства. И теперь, чтобы создать атмосферу взаимопонимания, нам надо выпустить какой-нибудь свежий флюид.

– Нет, только не это! – закричали шимпанзе.

– Поздно, – ответил словесный мешок. – Дело уже сделано.

По ходу тех ужасных событий, которые в последнее время сотрясали эти места, люди часто становились свидетелями странных и необъяснимых явлений. Они видели говорящих животных, салоны слоновьих мод и термитники с органическими телетайпными лентами. На ликвидацию аномальных зон были брошены значительные силы. В критических местах располагались словесные мешки. Правительство отчаянно пыталось поставить ситуацию под контроль и подвергнуть ее дальнейшему анализу. Но молодежь оставалась безучастной; она уже не видела жизни без пещер и марципана, поэтому следовало найти какую-то новую уловку.

– Только прошу тебя, никаких новых уловок, – взмолился Джордж. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому.

– У нас нет больше времени! – резко оборвал его словесный мешок. – Даже теперь, в начале всех вещей! Разве ты не заметил тенденции предметов собираться вокруг друг друга и таким образом принимать вид порядка и здравого смысла? Нежели тебя не тревожит то, что происходит вокруг? Джордж, я не зря заговорил о твоем пристрастии к марципану! Оно становится просто маниакальным! Нам надо убираться отсюда ко всем чертям!

Но Джордж не нуждался в уговорах. Он вскарабкался на ноги, расправил свои затекшие члены и пошел туда, куда ему захотелось пойти.

– Не сюда! – шептал словесный мешок.

Джордж повернулся и пошел в противоположном направлении.

– Ты что – с ума сошел? – закричал черепахан, который, как оказалось, спал внутри словесного мешка.

Джордж развернулся вокруг и попытался что-нибудь придумать.

– Типичная человеческая дилемма, – сказал старый, умудренный опытом Сакс.

Шимпанзе презрительно сплюнул и снова отвернулся к термитнику. Лейла, молодая самочка, захихикала и почесала свой носик перышком.

Джордж с удивлением взглянул на перо. Откуда оно тут появилось?

– Посмотри сюда, – раздался голос.

Джордж взглянул вверх. Над его головой кружило пернатое существо, немного похожее на синюю птицу счастья. Позже выяснилось, что это была синяя птица сомнений.

– Следуй за мной! – прокричала синяя птица.

– Да будет день! – воскликнул Джордж.

И тут он почувствовал, что его неудержимо поднимало в воздух. Через миг недержание исчезло, но ему удалось сохранить тенденцию подъема. Он схватил словесный мешок и воспарил над изумленными гепердами.

Итак, как вы, наверное, уже догадались, Джордж оказался в воздухе – в той самой лучистой окружающей среде, которая, несмотря на свою безвредность, служит всему прочему то фоном, то основанием. Джордж медленно и напряженно поднимался вверх, пока к нему наконец не пришло чувство облегчения. И как же приятно было вернуться на свежий воздух, где потоки ветра овевали разгоряченное тело и рассказывали свои маленькие истории! Северный ветер говорил о славе, о лавинах и льдах в глубоком безмолвии; южный ветер, пропахший пряностями, нашептывал о дальних странах в сердце пустынь. Восточный ветер смущал коварством и злобой, а западный – пел о царствах, куда рвалась утомленная душа.

Воспаряя все выше и выше, Джордж облетал различные предметы, которые тоже почему-то находились в воздухе. Тут были стулья и школьные парты, карандаши и авторучки, корзины с фруктами и целое дерево, которое, судя по табличке, прикрепленной к нему, называлось можжевельником. Это дерево гордо проплыло мимо него, нацелив корни прямо в поднебесье.

Вскоре Джордж обнаружил, что, двигая руками, он мог не только менять направление, но и увеличивать скорость полета. Заколотив ладонями по воздуху, он свернул на запад – в ту часть света, которая казалась ему более таинственной и привлекательной. Джордж поднимался над крышами парившей деревни, и люди махали ему, а он им. В этом было что-то неправильное и восхитительное; он взглянул вниз, и там на огромной золотой втулке вращалась земля. Мимо пролетела птица, белая, с черными кончиками крыльев. Она посмотрела на Джорджа бусинками глаз, опустила одно крыло и в быстром вираже умчалась прочь.