– Мне то же, что и синьоре, – с готовностью сообщил он официанту, и когда тот удалился, окинул Марию восхищенным взглядом.

– Когда ты улыбаешься так, как сейчас этому парню, я забываю обо всем на свете… и даже о самом свете тоже, – негромко проговорил он, наклонившись к ней через стол. – Но эта улыбка только моя. Ты не должна дарить ее другим.

– Неужели? – насмешливо поинтересовалась Мария.

Гарри медленно погладил ее по руке.

– Ты сделала это нарочно, чтобы подразнить меня?

Мария пожала плечами.

– Ты ведь тоже не упускаешь случая сделать это…

– О чем ты? – удивленно вскинул брови Гарри.

– О бурной ночи, по поводу которой ты так увлеченно распространялся.

Гарри мягко улыбнулся.

– Разве она таковой не была?

– Ну… согласись, несколько в другом смысле.

– Согласен. Но у нас еще впереди ночь сегодняшняя. И мы можем сделать ее бурной… именно в том смысле, – страстно прошептал Гарри, осторожно дотрагиваясь губами до искрящихся перламутровым блеском, губ Марии.

Но она тут же отстранилась, приложив указательный палец к его губам.

– На нас обращают внимание. – Она выразительно покосилась на соседние столики.

– На тебя, – уточнил шепотом Гарри. – И я их понимаю.

Официант принес заказ и, пожелав им приятного аппетита, направился к вновь прибывшим посетителям.

– Я правильно сделал, что доверился твоему выбору, – заметил Гарри, попробовав котлету. – Очень вкусно… а фраголино – просто напиток богов. – Он замурлыкал от удовольствия. – Послушай, а почему бы нам ни съездить сегодня на Лидо? – вдруг предложил он. – Позагораем на пляже, искупаемся. Я читал, что в этих местах в старину проходила церемония обручения дожа с морем, которая, кстати, проводится и в наши дни, но, в роли обручаемого выступает, разумеется, мэр. Раньше во время церемонии дож бросал в море через пролив золотое кольцо. Интересно, сегодня эта традиция сохранилась?

Гарри вдруг умолк, заметив, что Мария смотрит на соседний столик. Обернувшись, он увидел, что ее внимание привлекла небольшая игрушечная гондола, которую заинтересованно рассматривал тучный пожилой мужчина в сдвинутой на затылок соломенной шляпе. Несколько секунд Гарри задумчиво изучал эту уменьшенную копию знаменитой венецианской лодки, затем вдруг спросил у Марии:

– А для чего на гондолах крепят такие странные штуки, похожие на гребень?

Мария немного помедлила и, сделав несколько глотков фраголино, объяснила:

– Эта штука называется ферро. Верхняя часть изображает шапочку дожа, шесть зубцов – шесть районов Венеции, и один из них, тот, который направлен внутрь лодки, – это остров Джудекка.

– Это тебе тот гондольер рассказал? – Гарри устремил на нее испытующий взгляд.

Мария смущенно кивнула.

– Скажи, а ты была уже знакома с ним раньше? – медленно спросил он.

Мария устремила на своего спутника изумленный взгляд.

– Я приехала в Венецию впервые, так же, как и ты. И познакомилась с Лоренцо совершенно случайно… Он катал меня по каналам, рассказывал историю города, и при этом, объявленная им плата за такие экскурсии была совершенно мизерной.

Гарри задумчиво кивнул и, повертев в руках тонкую вилку, решительно положил ее рядом с тарелкой и подозвал официанта.

– Будьте добры, пачку сигарет, пожалуйста… Любой марки, но самых лучших, – он похлопал себя по карманам светло-бежевого пиджака, – да, и еще зажигалку. Без нее в некоторых ситуациях приходится очень туго… – Он бросил быстрый взгляд в сторону Марии.

– Минутку, синьор. Сейчас все будет, – заверил его официант и удалился.

– Что на тебя нашло? – изумилась Мария.

Гарри пожал плечами.

– Кто знает? – проговорил он каким-то неопределенным тоном. – Возможно, я решил вот так, спонтанно, изменить свою жизнь, а возможно, изменить самого себя в ней…

– Что ты несешь? – сдвинув брови, поинтересовалась она. – Ты хоть понимаешь, что тебе может быть плохо? Ты ведь ни разу в жизни не выкурил ни одной сигареты…

– Это было в прежней жизни, которую я решил сегодня изменить, – упрямо повторил Гарри.

– С помощью сигареты? – укоризненно спросила Мария.

– С помощью решимости ее выкурить, – уточнил он.

– Прошу, синьор. – Официант положил перед Гарри белую пачку сигарет и звонко щелкнул золотистой зажигалкой с изображенным на ней серебряным узором в виде крылатого льва.

– Мы ведь не знаем телефона местной «скорой», – напомнила Мария, с беспокойством наблюдая, как Гарри делает первую в его жизни затяжку.

– Ничего, – беспечно откликнулся он, – позвонишь опять этому герою-гондольеру, он примчится с чемоданчиком… Спасет меня, а заодно и высушит все каналы.

– Определенно, ты рехнулся, – измученным тоном констатировала Мария, с обреченностью глядя на его лицо, которое буквально на глазах принимало зеленоватый оттенок.

Гарри закашлялся и, взглянув на Марию округлившимися глазами, в которых читалась безумная паника, стал судорожно хватать ртом воздух, умудряясь, тем не менее, не выпускать из него дымящуюся сигарету.

– Да выбрось ты эту дрянь! – воскликнула Мария и уже протянула было руку, чтобы выдернуть сигарету, но тут же замерла, словно в детской игре, когда на счет три игроку нужно было немедленно застыть, в какой бы позе он при этом ни находился.

Ее застывший взгляд был устремлен на гладь Большого канала, где среди множества черных гондол, курсировавших с туристами на борту по главной венецианской улице, проплывала мимо их террасы гондола Лоренцо. Он уверенно управлял своим транспортным средством, изредка поглядывая по сторонам, а на сиденье у его ног расположилась молодая светловолосая девушка в прозрачной розовой блузке и коротких белых шортах, выгодно подчеркивавших ее красивые длинные ноги. Она что-то говорила Лоренцо, сидя к нему вполоборота, как когда-то Мария. А он отвечал ей, весело улыбаясь. Несколько долгих минут Мария сидела, не шелохнувшись, устремив взгляд на эту пару, оживленно и, по всей видимости, не без удовольствия о чем-то беседовавшую.

Мария смотрела, как они задорно смеются, и чувствовала, как безудержный гнев медленно, но неуклонно перерастающий в ярость, сдавливает ей горло. Она несколько раз схватила ртом воздух одновременно с Гарри и, улучив момент, когда Лоренцо повернул голову в сторону террасы, на которой стоял их столик, мгновенно выдернула у Гарри изо рта сигарету и, не дав ему опомниться, приникла к его губам в страстном поцелуе.

Она успела заметить краем глаза, что ее маневр не остался для Лоренцо незамеченным, и с тайным злорадством наблюдала, как его искаженное бессильной злобой лицо медленно проплывает мимо прозрачного витража, но потом… Ее веки медленно сомкнулись, пальцы, сжимавшие все еще дымившуюся сигарету, безвольно выронили ее на светло-бирюзовую скатерть, и витражи вместе с проникавшими сквозь них лучами солнца закружились перед ее мысленным взором в неистовом водовороте…

Огонь сигареты прожег скатерть, и она начала тихо дымиться, но ни Марии, ни Гарри не было до нее никакого дела. Даже если бы сейчас, на этой террасе, возле их столика разверзся бы вдруг Везувий, они и тогда были бы не в силах вырваться из плена поцелуя. Ни посетителей ресторана, ни любопытных зевак, заглядывавших в окна террасы из проплывавших мимо гондол и вапоретто, ни официанта, который вот уже несколько минут стоял возле них, выразительно покашливая, никого и ничего для них не существовало в этот миг. Только жаркие губы, прижимавшиеся друг к другу с каждой секундой все крепче, все неистовее, все безумнее… Официант, кашлянув в последний раз, обошел столик вокруг и, забрав сигарету, молча направился с террасы в главный зал ресторана, на ходу покачивая головой и восхищенно улыбаясь.

Когда их губы наконец разомкнулись и они медленно, словно во сне, отстранились друг от друга, со всех сторон раздались дружные аплодисменты и крики «браво» – на английском, итальянском, французском и русском языках. Мария и Гарри смущенно оглянулись вокруг, затем бросили удивленные взгляды друг на друга и весело рассмеялись.